– Шайтан!
Матей опустил взгляд и присвистнул. С четырех сторон под крышкой скотчем были приклеены ножи. Выходит, с какой бы стороны Деловар ни сел, всегда бы смог вооружиться и дать отпор. Стало ясно, цирковой артист по совместительству оказался бандитом и готовился к приему гостей. Значит, у него есть основания бояться. Теперь Матвей был уверен, что исчезновение частного детектива Кротова и банщик как-то связаны. Опасаясь, что у циркача остались еще нереализованные заготовки для обороны, он обошел столик и показал ему взглядом в сторону выхода.
Муминов подчинился.
Оказавшись на улице, таджик встал и упер руки в бока:
– Зачем пришел?
– А ты не догадываешься?
– Я никому ничего не говорил. У вас свои дела, у меня свои…
– Значит, идем в полицию? – не зная как вести себя дальше, спросил Матвей.
– Идем, – Деловар развернулся.
– Ты не боишься? – удивился Кораблев.
– А чего мне бояться? – Муминов пожал плечами. – Я разве кого-то убивал?
– А разве нет?
– Кто сказал? – нахмурился Деловар.
* * *
Свояк открыл глаза и некоторое время пытался понять причину столь резкого пробуждения. Его словно ударили легким разрядом электрического тока на середине сна, который, впрочем, он и не запомнил. Лежа на диване, бандит еще некоторое время приводил мысли в порядок, разглядывая в потолке трещину.
– Что ты сказал? – раздался голос Тарана и скрип кровати.
– Кораблев оделся и собирается уходить от Татьяны, – ответил Крым.
Свояк сел и потер руками лицо:
– Куда она убрала его нож?
– На журнальном столике за подносом с графином, – сказал Крым и уточнил: – Это мастихин.
– Что? – протянул Свояк.
– Мастихин, – по складам проговорил Крым.
– Не понял. – Свояк заволновался. До сих пор он в глаза не видел оружие, которым ему придется имитировать убийство Татьяны.
– Мастихин – это специальный нож, больше похожий на мастерок, – стал объяснять Крым. – Им краску смешивают, очищают палитру, грунтуют холст. Иногда им еще и пишут…
– Как это пишут? – вконец запутался в понятиях Свояк и встал.
– Картины рисуют, – более доступно объяснил Крым.
– Ты откуда знаешь? – удивленный познаниями бывшего гаишника, спросил Свояк.
– Так он в Интернете посмотрел, – выдал тайну Таран.
Свояк наклонился и глянул через плечо на сидевшего за столом Крыма. На экране стоявшего перед ним ноутбука спешно одевался Кораблев.
– Знала бы Татьяна, зачем ставит видеокамеры в собственной комнате, – хмыкнул Таран.
– И крала у него мастихин, – поежился Крым.
Женщине они накануне сказали, будто запись на камеры нужна, чтобы потом скомпрометировать Матвея перед его подругой. Нож должен понадобиться, если придется его подставить. Конечно, Татьяна понимала, каким образом это сделают. Но у несчастной женщины и в мыслях не было, что Свояк планирует испачкать мастихин в ее крови.
– Отключай скайп. – Дождавшись, когда Матвей заберет этюдник и выйдет из комнаты, Свояк хлопнул Крыма по плечу.
– Жалко, – раздосадованный условиями Шкипера, вздохнул Крым.
Свояк предупредил своих помощников, что киллер не станет иметь с ними дело, если заподозрит, что в номере работает «прослушка» или видеокамеры. Требования были обоснованными. Люди таких профессий всегда остаются в тени и остерегаются любого компромата.
– Действительно, – неожиданно встрепенулся Таран. – Как он узнает, что мы не выключили видеонаблюдение?
– Дебилы! – прорычал Свояк, натягивая рубашку. – У него детектор. Он в комнату не войдет, если эта штука зафиксирует сигнал! И учтите, – он погрозил пальцем, – в случае чего неустойку мы выплачивать будем.
На самом деле Свояк попросту опасался быть узнанным своими подельниками. Рот он им, конечно, закрыть всегда может, да они и сами не дураки трепать о том, кто на самом деле киллер. Но зная, как упадет после этого в их глазах его имидж, скрупулезно проверял все моменты, которые могли его выдать.
Остановив машину на дороге, где накануне назначали встречу Татьяне, он огляделся. Подступившие к проселку сосны лениво подергивали своими колючими лапами под весом маленьких серых птичек. В придорожной траве, уже потерявшей летний лоск, нестройно пели кузнечики. В окно легким дуновением ветерка наносило запах прелой листвы, хвои и грибов. От того, что придется в такой день лишать жизни так и не пожившего толком человека, на душе стало тоскливо. Свояк в таких случаях искал что-то такое, что могло бы вызвать у него неприязнь. Тот же Чемез. Сколько он сам отправил на тот свет и покалечил? А Татьяна обманывала беззащитных стариков, которые тратили на ее бутафорские лекарства последние деньги. Крала ордена. Наверняка, не встреться ей на пути Таран, неизвестно чем бы закончилась ее криминальная жизнь. Однако, как Стасов ни старался, он не смог вызвать у себя к этой женщине ненависть. Напротив, у него появилась жалость.
«Может, попробовать обойтись без этого? – неожиданно подумал он и тут же толкнул дверцу. – Нет уж, дудки! Так я досижусь, что расплачусь. Обратной дороги нет. Тем более Крым и Таран в курсе, что некий киллер по кличке Шкипер поставит сегодня на ее жизни точку!»
Свояк вышел на дорогу, тихо прикрыл дверцу и тронул усы, из-за которых не мог дышать носом. Он не переносил странного, едва уловимого запаха чего-то кислого. Может, ему это казалось, но почти всегда, прикасаясь к атрибутам грима, Свояк испытывал странную брезгливость.
Оглянувшись по сторонам, Стасов подошел к багажнику, вынул из него дорожную сумку, ремень которой закинул на плечо, и двинулся в сторону санатория. С минуты на минуту должен был приехать из Читы рейсовый автобус. Как правило, с ним прибудет с десяток отдыхающих. Под шумок он собирался проскользнуть мимо окна медсестры.
Оказавшись на территории, еще издали увидел направляющихся к спальному корпусу людей. Это были трое мужчин и две женщины.
Свояк замедлил шаг, давая возможность им нагнать себя. Поравнявшись у крыльца, вместе со всеми прошел в двери. Все повернули налево, в административную часть здания. Он проскользнул к дверям, за которыми была лестница. Однако миновать пост незамеченным не удалось.
– Мужчина! – окликнула молоденькая медсестра, когда Свояк уже прошел мимо окна и начал подниматься на следующий лестничный пролет. Он встал и перевесился через перила.
– Вы только приехали? – Она вышла из комнаты.
– А как догадались? – насмешливо спросил Стасов.
– Я не догадалась, просто всех в лицо знаю, – сказала женщина. – Какая у вас комната?
– Триста седьмая, – не моргнув глазом, соврал он.
Удовлетворенная ответом, медсестра вернулась на свое место.
Свояк ступил в коридор. Было тихо. Прошагав по дорожке, остановился у дверей Татьяны, за которыми шумела в душевой вода. Быстро натянув перчатки, он достал ключ и открыл замок.
– Кто там? – раздался из-за боковой двери голос женщины.
– Я. – Свояк прошел в комнату, наклонился над столиком и нащупал мастихин.
В этот момент шум воды стих. Свояк поставил сумку на пол, открыл замок и взял из нее вставленный в резиновый шланг кусок толстой арматуры. Скорее это был обрезок лома.
В этот момент двери сзади открылись, и в коридор вышла Таня.
– Кто вы?! – раздался испуганный голос. – Что здесь делаете?
Свояк чертыхнулся про себя, напрочь забыв, что со спины она не узнает его в парике. Опасаясь, что напуганная женщина поднимет шум, он улыбнулся:
– Не узнала?
– Ты? – обомлела она, затягивая узел на халате.
– Где ключ от комнаты Кораблева? – стараясь не глядеть ей в глаза, спросил Свояк. Он знал, взгляд выдаст его намерения.
– Ты правда ничего не сделаешь ему плохого? – испуганно спросила Татьяна.
– Что, влюбилась? – усмехнулся Стасов.
Это далось ему с трудом.
Она отвела взгляд в сторону.
– Не бойся, просто поссорю их. Тебе это даже на руку.
– Покажи запись, – неожиданно попросила Таня.
– Какую? – не сразу понял, о чем речь, Свояк. Однако тут же спохватился: – Она в сумке. Ты ключ давай!
– На столике под салфеткой.
– Понял, – кивнул Стасов.
– Но по…
Договорить ей бандит не дал. Мощным ударом он проломил Татьяне теменную кость. Не издав ни звука, женщина рухнула как подкошенная на пол. Свояк прислушался. В коридоре по-прежнему было тихо. Он убрал дубинку в сумку. После этого взял мастихин и наклонился над Таней. Лежа на боку, она глядела перед собой странным, стекленеющим взглядом. Под головой увеличивалась в размерах казавшаяся черной лужа крови.
Свояк хладнокровно ткнул ей мастихином несколько раз в живот, в грудь, порезал руки. Немного подумав, отказался от мысли перерезать горло. Уложив нож в пластиковый пакет, он достал губку и осторожно собрал ею кровь. Когда дело было сделано, аккуратно уложил эти предметы в сумку и прислушался. По коридору кто-то прошел, хлопнула дверь, и все стихло. Свояк осторожно открыл дверь и выглянул наружу. Никого. Шагнув через порог, торопливо закрыл замок и только после этого снял перчатки. Оглядел себя. Крови не было. Он удовлетворенно хмыкнул и направился на этаж, где жил Кораблев. Люди находились на процедурах, и в коридорах было тихо. Легонько постучав в двери, прислушался. Он не сомневался, что в номере никого нет. Марта в это время уже в бассейне, а Кораблев направился в соседний санаторий. Оказавшись в номере, Свояк первым делом вновь надел перчатки и заглянул в шкаф. Тут были куртки Матвея и Марты. Он оглядел комнату. Одежда, в которой он ходил утром писать пейзажи, была брошена на спинку стула. Вынув из сумки пакет, Свояк выложил из него мастихин на стол, а пропитанной кровью Татьяны губкой испачкал грудь и рукава брошенной на стул куртки Матвея. Потом измазал ею носки кроссовок. Покончив с этим, убрал пакет в сумку, открыл стоящий на стуле этюдник. Вынув из него кусок тряпки, небрежно протер лезвие мастихина и уложил его вместе с кистями. Туда же сунул тряпку.
