От досады Кораблев скрипнул зубами. Однако в следующий момент произошло то, что он меньше всего ожидал. Из-за джипа вдруг вынырнул человек в камуфляже и маске с автоматом наперевес и устремился навстречу Синице.
– Сзади! – завопил окровавленной пастью Дрозд. Но было поздно, Синица так спиной и налетел на приклад омоновца.
Машина встала. Матвей перевел дыхание и увидел Дешина.
– Ты как здесь оказался? – не поверил своим глазам Кораблев.
– Как ты мне документы этих шакалов, вернее «птиц», дал, так их в поле зрения и держали. Поставили телефоны на прослушку, пару часов назад им Свояк позвонил. У него там уже вечер. Сообщил, что его арестовали, но он бежал. Потом приказал тебя грохнуть и сказал, где ты можешь находиться.
– Спасибо, – Матвей протянул руку. – Только ты, наверное, смежникам все карты спутал.
– Я не сомневался, что они в теме, поэтому мы успели согласовать действия, – отвечая на рукопожатие, улыбнулся Борис. – Ты хоть знаешь, чья это дача?
– Сколько здесь прожил, никто толком сказать ничего не мог, – глядя на то, как омоновцы грузят в подъехавший микроавтобус Дрозда и Синицу, проговорил Матвей.
– Это все принадлежит отцу Анисимовой…
Эпилог
Лада налила себе еще виски. В ушах шумело, а затылок налился тяжестью. Однако, несмотря на бессонную ночь и выпитое, спать она не могла. Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Анисимова невольно перевела взгляд на часы. Еще нет и пяти. Неужели Эдик?
С трудом наклонившись, дотянулась рукой до лежащего на столике пульта и надавила на кнопку. Прыгающую на экране жидкокристаллической панели Мадонну сменило изображение Севрюкова.
Почему так долго не подходит к двери Варя?
Откинув плед, Лада сползла с дивана и огляделась.
– Варя! – крикнула она и, неожиданно вспомнив, что сегодня отпустила ночную сиделку, отправилась открывать двери.
– Привет! – Пряча взгляд, Эдик ткнулся слюнявыми губами в щеку.
– Я тебя вечером ждала! – отпрянув от него, вспылила молодая женщина.
– Чего орешь? – брызгая слюной, зашипел он, проходя в зал. – Ты почему пьешь?
– А что мне остается делать? – захныкала Лада, вдруг почувствовав себя самой несчастной женщиной на свете. – Я тебе когда позвонила?
Эдик плюхнулся в кресло и огляделся:
– Ты не спала?
– Уснешь тут, пожалуй. – Лада опустилась рядом с Севрюковым на ковер и сложила руки у него на коленях. – Я себе места не нахожу.
– Когда позвонил Стасов? – Он убрал ее руки и встал.
– В полдень. – Лада посмотрела на него снизу вверх.
– У них было около шести вечера, – задумчиво проговорил Эдик.
– Почему ты не сказал, что он арестован?
– А откуда мне знать? – взревел Севрюков, однако тут же взял себя в руки, достал из кармана носовой платок и вытер лоб.
Неведомая сила будто подхватила Ладу и поставила на ноги:
– Мне надо срочно лететь!
– Куда? – опешил Эдик.
– Куда угодно, – она заломила руки. – В Англию!
– А не рано? – насмешливо глядя на Ладу, спросил министр.
– Меня могут арестовать!
– За что? – Он улыбнулся одними губами. – Ты просто выпила лишнего и не можешь адекватно воспринимать ситуацию.
– Если бы я не выпила, то, наверное, с ума сошла, – призналась Анисимова. – Ты уверен, что все обойдется?
– Если смотреть правде в глаза, я пришел специально поговорить с тобой на тот случай, если система вдруг даст сбой…
– Какая система?! – ужаснулась Лада. – Как ты смеешь говорить о каких-то сбоях?
– Я не господь бог, – развел Севрюков руками. – Но ты не дрейфь. Максимум, что может случиться, это скандал и твое увольнение. К этим двум вещам у нас в России готовы все, кто занимает подобные нашим посты.
Не веря своим ушам, Лада подскочила к Эдику и схватила его за руку:
– Скажи, что ты решил меня разыграть?
– В общем, так, слушай и запоминай! Что бы ни случилось, со мной ты своих дел не обсуждала, – с металлом в голосе заговорил он. – И вообще, подавая документы на подпись, рассчитывала на мою занятость и то, что я не буду вникать…
– Повтори, что ты сказал? – не поверила своим ушам Анисимова.
– Разве можно охватить необъятное? – возмутился Севрюков. – В твоем распоряжении целый аппарат! Мне хватало одной из самых больших армий мира с ее ядерной триадой!
– Ты не смеешь. – Медленно качая головой, так и не веря в происходящее, Анисимова стала медленно пятиться.
– А что, так оно и было. – Эдик стал надвигаться на Ладу. – Я с головой был занят этой чертовой реформой!
– Но я ничего не делала, не посоветовавшись с тобой!
– Послушай. – Он взял ее за запястья, словно боясь, что Лада его ударит. – Зачем мне надо было создавать целый департамент?
– Чтобы материально обеспечить всех своих родственников и знакомых, а потом посадить его директора, а самому остаться в стороне, – выпалила она первое, что пришло на ум, и вдруг удивилась собственным, спонтанно сорвавшимся с уст мыслям.
– Ты это брось, – Эдик покачал головой. – Я не должен вникать в дела департамента. Мое дело его создать, чтобы не заниматься проблемами самому.
– Может, ты еще и людей нанял специальных, которые будут вместо тебя в тюрьме сидеть? – едва сдерживая себя, чтобы не вцепиться в ставшее ненавистным лицо, простонала молодая женщина.
– А вы на что? – Он, не мигая, уставился Ладе в глаза и неожиданно рассмеялся: – Шучу!
Анисимова плюхнулась в кресло:
– Мне не смешно.
– Ничего не бойся. – Эдик прошел к столику, взял с него бутылку, посмотрел на этикетку и поставил на место. – Стасов твой уже ничего сказать не сможет. Его нет… В свою очередь, он позаботился о том, чтобы его подручные тоже никогда не смогли дать никаких показаний. Есть, конечно, запись, – он сунул руки в карманы и потянулся на цыпочках. – Сам я ее не видел, но не думаю, что на ней что-то серьезное. Продажа курорта не состоялась, а значит, нет и преступления. Кстати, а что он тебе еще сказал?
– Кто? – не сразу поняла, о ком речь Лада.
– Конь в пальто! – вновь вышел из себя Эдик. – Конечно Стасов.
– Про художника. – Она подняла палец вверх. – Да, на даче отца у меня копировали картины… Господи! – Она схватилась за грудь. – Я же совсем забыла!
– Послушай. – Севрюков стал развязывать галстук. – Я прилетел два часа назад. Позволь, я у тебя хотя бы душ приму?
– Все в ванной, – махнула рукой Лада, опускаясь на диван, но тут же вскочила: – Постой!
– Что еще? – Севрюков замер на входе.
– У меня будет ребенок.
– Чей?
Он спросил это с таким спокойствием, что у нее заныло под ложечкой, а в горле пересохло:
– Ты все знал?
– А как же? – вопросом на вопрос ответил он.
– И не ревновал?
– А почему я должен тебя к кому-то ревновать? – Эдик наконец справился с узлом и стянул галстук. – У тебя своя жизнь.
– У тебя своя жизнь, – одними губами повторила Лада, вдруг отчетливо ощутив себя использованной и выброшенной на помойку куклой.
Дальше все происходило как во сне. Едва Эдик вышел, как в дверь снова позвонили. Обескураженная Лада опять переключила канал. Одновременно с появившимся изображением по спине пробежали мурашки, а в затылок будто подуло ледяным воздухом. Лада даже зажмурилась и снова открыла глаза. С экрана на нее смотрела та самая однокурсница Капустина Катя, которая променяла свои талант и знания на любовь и честную жизнь.
Словно под гипнозом Лада вышла в коридор, по пути ущипнув себя за руку. Здесь тоже сняла трубку и посмотрела в экран видеофона. Так и есть! Как она прошла в дом? Кто ее впустил, а главное, зачем? Может, этой нищенке с ее мужем-инвалидом и детьми понадобились деньги, и она вспомнила про бывшую подругу? Лада видела, но мозг не хотел воспринимать за действительное еще нескольких мужчин в штатском и в форме сотрудников прокуратуры.
Переставшими слушаться руками Лада с трудом справилась с замком. Двери открылись. С площадки нанесло ароматом духов, странным образом похожими на те, которыми когда-то пользовалась мама Лады.
– Анисимова Лада Васильевна? – с затаенной жалостью глядя в глаза, спросила Капустина.
