Кавус собирает войска
Когда лучами солнце разорвалоТой ночи смоляное покрывало,
Восстал от сна и приказал Кавус,Чтоб снаряжал слонов походных Тус,
Велел открыть сокровищницы недраИ одарил войска по-царски щедро.
Навьючили верблюдов и слоновИ сели воины на скакунов.
Сто тысяч было в шахском ополченьеМужей могучих — грозных в нападенье.
А вскоре рать еще одна пришлаИ тучей пыль над миром подняла.
Померкло небо от летящей пыли,Копыта землю черную изрыли.
Гром барабанов огласил простор,Колебля тяжкие подножья гор.
И так в походе войско напылило,Что лик затмился вечного светила.
Лишь блеск щитов и копий на землеМерцал, как пламя, тускло в синей мгле.
И блеск убранств, и шлемов золоченых,И золото, и пурпур на знаменах
Струились, как червонная река,Сквозь черные густые облака.
И так был шахских войск поток огромен,Что стал зенит, как в день затменья, темен.
До крепости из глины и камнейДошли войска и стали перед ней,
Копытами поля окрест изрыли,На десять верст шатры вокруг разбили.
Со стен их стража видела вдали.«Идет Иран»,— Сухрабу донесли.
И встал Сухраб, услыша весть такую,И поднялся на башню крепостную.
И так Хуману он сказал, смеясь:«Смотри, какая туча поднялась!..
Здесь наконец-то встретимся мы с шахом!»Взглянул Хуман, вздохнул, исполнен страхом.
Сухраб воскликнул: «Полно, друг, вздыхать!Сомненья прочь от сердца надо гнать.
Средь этих войск не вижу никого я,Достойного меня на поле боя.
Я среди них не вижу мужа битв...И не помогут им слова молитв!
Хоть велико иранских сил стеченье —Прославленного нет средь ополченья.
Я строй их ратный разорву, как цепь,—Рекой бегущей станет эта степь»,
Сухраб душою светлой не смутился,Он радостный с высоких стен спустился.
Сказал: «Эй, кравчий, принеси вина!Сегодня пир, а завтра — пусть война».
И в замке, за столом благоуханным,Он сел с богатырями и Хуманом.
Рустам проникает в крепость и убивает Жандаразма
Встал в поле, золотой парчой горя,Шатер миродержавного царя.
Повсюду были войск шатры разбиты,Шатрами были склоны гор покрыты.
Когда склонилось солнце в свой чертогИ полумесяц озарил восток,
В кафтане тигровом Рустам великийВошел в шатер иранского владыки.
«Позволь в разведку мне пойти на час,Взглянуть, кто ополчается на нас.
Проверю — правда ль, бич грозит нам божий?Каков их вождь и кто его вельможи?»
«Твори как знаешь! — отвечал хосров,Лишь был бы невредим ты и здоров.
Ступай, да сохранит тебя предвечный,О мой разумный друг, чистосердечный!»
Надев одежду тюрков, ТахамтанПошел, в вечерний погрузясь туман.
Во тьме не узнан стражею ночною,Проник он в крепость дверью потайною,
Вот так же — к стаду серн крадется лев;Вошел в чертог, все тайно осмотрев,
И увидал, скрываясь за колонной,Сухраба он на возвышенье трона.
Направо от него сидел Жанда,Хуман премудрый — слева, как всегда.
Вокруг сидели — славный лев БарманИ мужи, что прославили Туран.
Огромен был Сухраб, как мощный слон,Один он занимал просторный трон.
Подобны конским бедрам руки были,Как кипарис, он — в свежести и силе —
Сиял красой за царственным столом,Прекрасен ликом, схож с могучим львом.
Сто избранных вокруг него сидело,—Любой из них, как лев, бесстрашно смелый.
И пятьдесят проворных, верных слугСлужили им и двигались вокруг.
Пирующие славу возгласилиСухраба мощи, храбрости и силе.
В тени скрываясь, видел их РустамИ слышал все, что говорили там.
Беседа шумно, весело текла.Тут вышел Жандаразм из-за стола,
Увидев за колонной Тахамтана;Он знал в лицо всех витязей Турана,
Но им во тьме Рустам не узнан был.«Ты кто такой? — Жанда его спросил,—
Поди сюда! Я гляну перед светом...» —И за руку схватил его при этом.
Рустам его по шее кулакомУдарил — и Жанда упал ничком.
Не охнув, на пол замертво упал он,Отвоевал навек, отпировал он.
Когда в начале жизненной весныСухраб собрался на стезю войны,
Мать льва-Сухраба — Тахмина — призвалаК себе Жанду и так ему сказала:
«Когда Рустам у нас гостил, тогдаЕго в лицо ты видел, мой Жанда.
Будь спутником возлюбленного сына,А я живу надеждою единой;
Когда он, жаждой подвигов дыша,Войдет в Иран, ты, светлая душа,
Укажешь сыну, в поле пред сраженьем,Отца, что ждет Сухраба с нетерпеньем».
Сухраб за чашей вспомнил о ЖандеИ у вельмож спросил: «А друг мой где?»
Пошли искать. И видят: за колоннойНичком лежит он, кем-то умерщвленный.
Когда Сухраб об этом услыхал —Ему напиток сладкий горьким стал.
Вскочили гости в страхе и печали,Пошли и Жандаразма увидали.
В слезах вернулись, говоря: «Беда!О государь, увы, убит Жанда».
И встал Сухраб, пошел туда, как дым,Бедой над ними грянувшей томим.
Певцы сбежались, слуги со свечами.«Вот он,— сказали,— мертвый перед нами».
Сухраб был удивлен и огорчен,Советников созвал ближайших он.
Сказал: «Извечный враг насторожен,Готовьтесь к бою, позабудьте сон.
Забрался в стадо волк в полночном мраке,Увидел: спят и люди и собаки,
Барана в стаде лучшего схватилИ подло, втихомолку, умертвил.
Мы завтра — помоги, владыка мира,—Утопчем степь для боевого пира!
Я за Жанду иранцем отомщу,Я шаха на аркане притащу!»
И снова за столом он сел на ложе,И воротились с ним его вельможи.
Сказал им лев-Сухраб: «О мудрецы,Наставники, воители, бойцы,
Не стало старшего в беседе нашей...Почтим же друга поминальной чашей!»
В свой стан вернулся той порой РустамИ первого он Гива встретил там.
Гив-богатырь в ту ночь стоял на страже.Он думал, что идет лазутчик вражий.
Схватил он меч, принять готовясь бой,И поднял крепкий щит над головой.
Увидев, что отважный обознался,Рустам в ответ негромко рассмеялся.
По голосу Рустама страж узнал,Сбежал к нему за укрепленный вал.
Спросил: «Эй, витязь, в битвах неуемный,Куда один ходил ты ночью темной?»
Ответил Гиву Заля славный сын,Как в стан Турана он ходил один,
Как он проник в твердыню вражьих сил,Как Жандаразма тайно поразил.
Ответил Гив: «О лев, бесстрашно смелый!Что без тебя мы все, железнотелый?»
Оттуда к шаху Тахамтан пошел,Подробный обо всем рассказ повел:
О пире, о Сухрабе-великане,О дивном росте, о могучем стане;
«Нет, никогда не порождал ИранТаких, как он! — добавил Тахамтан.—
И никогда такого исполинаЯ не видал среди туранцев Чина.
Как будто это в прежней мощи самВозник передо мною всадник Сам!..»
Сказал, что там Жандой замечен был он,Как насмерть кулаком его сразил он.
Был шах доволен, дать велел вина,В беседе тайной ночь прошла без сна.
Сухраб спрашивает у Хаджира имена и приметы предводителя иранского войска
