От работы его пока освободили, но сидеть дома Цезарю претило, и восемь часов он проводил на своём рабочем месте, с чувством разбирая накопившуюся документацию и общаясь с Хантом. Друг его в последние дни ходил напряжённый, как струна, по причине, которую он не хотел озвучивать, и Цезарю оставалось только упражняться в безосновательном утешении, а заодно и развлечении своего единственного напарника.
Через пару дней такого своеобразного отдыха его вызвал к себе Аспитис, и Цезарь, догадывающийся, к чему это, незамедлительно отправился в его кабинет.
Хорон вновь встал при его появлении - интересно, президент ГШР вёл себя так же по отношению к своим солдатам?
- Здравствуй, Цезарь, - Аспитис энергично пожал ему руку, мимолётом оглядев многочисленные шрамы. - Позволь, я начну. Первым делом я хотел бы принести свои извинения за произошедшее. Когда я советовал твоему отцу в поисках "крота" приглядеться к близким ему людям, я не рассчитывал, что он выберет тебя, а не своего напарника. Меньше всего мне хочется этими интригами причинять незапланированный вред моим гвардейцам. У меня их и так не особо много.
Цезарь перестал дышать. Он не ослышался? Аспитис назвал его своим гвардейцем? Вот так запросто?..
- Всё это было срежиссировано заранее, - продолжил хорон, как будто и не заметивший ошеломления тераса. - Нам нужно было найти шпиона Отряда 417 в нашей организации, а всё, что мы знали, это то, что он обретается где-то рядом с Клиффордом Шштерном. Он пытался убить моего водителя - смерть моей жены или ребёнка не помогли бы ему низвести меня, а вот потеря столь ценного и опытного сотрудника вполне могла помочь попасть на этот пост очередному шпиону. Об операции Клиффа я также знал: среди его людей есть кое-кто не разделяющий его взглядов на методы продвижения по карьерной лестнице. Но арест твоего отца вынудил бы "крота" затаиться, поэтому пришлось спустить всё на тормозах. Спасая свою репутацию, он оклеветал племянника того, кто вечно путал нам карты, - Рэкса Страхова, и ни у кого не возникло лишних вопросов. Это спровоцировало на проявление инициативы Сэру Альиных, которая в своей прошлой жизни близко общалась с его девушкой. Она была моей страховкой на случай, если в своих возможных разборках с предполагаемым шпионом, Деем Саргадой, Клифф упустит его. Но вышло всё не так. "Крота" отослали в свободный полёт, Сэра получила опасные травмы, тебя чуть не убило гранатой - и всё из-за того, что Клиффорд слишком много возомнил о себе. Сейчас он слегка тронулся, и необходимо решить его судьбу, - Аспитис пронзил взглядом подобравшегося Цезаря, который только что с внутренним изумлением выслушал разъяснение первой - и, наверное, далеко не последней - настоящей интриги в своей жизни. - Работать он, конечно, больше не сможет: моя вера ему кончилась. Я могу навечно посадить его в тюрьму в наказание, могу отпустить под твою ответственность, а могу просто расстрелять за измену. И решать тебе.
- Почему мне? - тихо спросил Цезарь.
- Потому что ты спас его от смерти - собой. Потому что ты уже не раз доказывал свою верность мне и несмотря ни на что примешь объективное решение. Ты лучше его знаешь. И - это последний твой тест на профпригодность перед подписанием официального документа о переводе тебя на высший уровень.
- Простите, сэр. Я ценю оказанное мне доверие, - терас покачал головой. - Но я отказываюсь за него отвечать. Я не до конца уверен, что был в себе полностью, когда спасал его: вещество, которое я принимаю для эффекта берсерка, иногда оказывает на меня странное влияние. К тому же я не хочу более быть связанным с изменником.
Мессия кивнул с видимым удовлетворением.
- Этого я тоже ожидал. Хорошо. За измену у нас только одно наказание, но, имея в виду его прошлые заслуги и благие намерения, я оставлю его под замком до конца жизни. Уверен, что не хочешь смягчить или ужесточить его участь?
- Нет, - Цезарь хотел опустить глаза, но не позволил себе слабости.
- Отлично. Поздравляю с назначением, - Аспитис ещё раз с улыбкой пожал ему руку, и терас, отдав честь, ушёл не оглядываясь.
* * *
После случившегося Клиффорд пришёл в себя только дважды. В первый раз он очнулся в больнице, в палате с мягкими стенами, но не успел осознать реальности: удар собственного провала был слишком силён, а окружающее его - слишком неправдоподобно, чтобы заострять на этом внимание. Тут, в темноте, было намного уютнее и спокойнее.
Второй раз произошёл, пока его под руки вели через казематы мимо одинаковых камер с наглухо закрытыми дверьми. Очевидно, его ждала такая же. Аспитис великодушен: будь Клифф на его месте, он бы просто себя расстрелял и не тратил деньги организации на своё содержание.
Они трое остановились, когда из-за поворота к ним вышел знакомый Клиффу человек.
- Мне на пару слов, ребята, - тихо сказал он охране, и та исчезла во тьме коридоров, оставив их наедине. Человек подошёл к нему, чуть прихрамывая, одну руку положил на плечо, а второй с зажатым в ней стилетом обжигающе кольнул его в бок.
- Они все остались живы, - прошептал он терасу на ухо, пока тот сгибался ему навстречу, - но тебя это больше не касается. Прощай.
Когда он ушёл, Клифф не заметил. Его глубокая рана потихоньку кровоточила, а подчёркнуто игнорирующие тераса охранники привели его в одиночную камеру и затворили дверь. Клифф спустился по стене на пол, зажимая бок и чувствуя, как жизнь и разум утекают из него сквозь пальцы.
Яснее ясного. Он так и умрёт здесь. Достойное наказание.
Клиффорд закрыл глаза и провалился в блаженное ничто.
Глава 5.
Алекта
Домино даже и не заметил, как влился в сообщество веров, - словно жил среди них всю жизнь. Он никогда не задумывался, что представители разных рас могут в самой основе отличаться друг от друга: в конце концов, все они жили на одной земле, в одних и тех же городах и подчинялись одним и тем же законам - ну, по большей части. Только сейчас аурис осознал, что люди различаются не только внешне. Веры, по сравнению с теми же аурисами или хоронами, были весьма дружны, горой стояли друг за друга и точно так же совместно разрешали возникающие в их сообществе разногласия. Они могли быть суровы, а иногда и беспощадны к преступившим моральный или обычный закон, но зато судили всех одинаково честно и непредвзято. Вне зависимости от социального или финансового статуса все жители одного отдельно взятого города были равны между собой, и даже сам старейшина мог получить причитающееся ему наказание, если так решал народный суд. Домино даже казалось странным, что в цельном мире могут существовать замкнутые сообщества со своими правилами и никто не пытается их ассимилировать, но, с другой стороны, кому бы это могло понадобиться? Закрытые города веров по-своему сотрудничали с представителями силовых структур и за это имели право на определённую самостоятельность. По крайней мере, пока.
Аурисов веры приняли легко и быстро - наверное, благодаря Шоне, хотя Домино так и не смог разобраться, что в этом вельке было такого особенного. Его как будто знал каждый, а ведь по повадкам велька можно было заключить, что в степь он прибыл совсем недавно - Домино прожил тут всю свою жизнь и мог отличить пришельцев. Что было в его прошлом? Как они с Азатом ни пытались разговорить его, ничего не выходило, и они оказались вынуждены довольствоваться тем, что есть. Например, его талантом преподавателя, иногда смутно напоминающим стиль инструктора-Зебастиана.
Первую половину дня Домино и Азат помогали Батес, а вторую чаще всего проводили под руководством неумолимого Шоны. Без поблажек и скидок на возраст вельк учил их всему, что могло пригодиться в деле медленного, но неотвратимого искоренения захвативших власть на Севере пособников нового "вождя": владению разного вида оружием, применению опасных и менее опасных ядов, дипломатии, правилам поведения в среде мелкого криминала - а главное, незаметности. Наследники Отряда 417 до последнего не должны были знать, кто пришёл по их душу, и Шона предпринимал всё возможное, чтобы поселить в аурисах чувство осторожности. В первую же неделю Домино с Азатом перекрасили волосы и остригли хвосты, чтобы больше ни у кого не вызывать ассоциации с кланом Кирсте. Получив одинаковый цвет и длину волос, они стали уже настоящими близнецами, и Шона намеревался сделать большую ставку на это в их обучении.
В целом, жизнь шла без особых забот. Учиться Домино было интересно, работа в магазине особых усилий не требовала, а общество относилось к сиротам с теплотой и радушием. Неугомонный Азат быстро сошёлся с веровской молодёжью и в свободные дни и вечера гулял с ними в горах на окраине города: с наступлением темноты работа в шахтах, располагающихся в окрестных склонах, заканчивалась, а лучше места для весёлых посиделок найти было нельзя. Азат даже ухитрился разговорить вечно хмурого Гани, сына Батес, и тот своим непримиримым и вспыльчивым нравом частенько добавлял их прогулкам огоньку. Домино ходил с ними редко: он и раньше не особо любил компании, а сейчас и подавно не видел в людях, ценящих прохвоста Азата, ничего хорошего. Несмотря на это, он и его невольный двойник сблизились за первый же месяц, и Домино с удивлением осознал, что получил своего первого друга. Отличного от него, почти полную противоположность, но тем не менее друга, прекрасно его дополняющего и легко угадывающего его мысли. Хотя, может, его стоило всё же считать братом?..
