— Эпидемиолог, — уточнил Джонс.
Мак-Ивер кивнул.
— Дейв? — обратился Ньюмен.
— Да, Джейк? — дружелюбно отозвался Милнер.
Джонс, Федеричи и Мак-Говерн переглянулись, потом посмотрели на Мак-Ивера, который запрокинул голову и почесывал подбородок, избегая смотреть на них.
— Почему ты решил, что одна и та же «девятка» была использована в случае с Оберн и Корри?
— Ты навел меня на эту мысль, Джейк, — объяснил Милнер. — Ты только что повторил слова Оберн: почему Мак-Алистер не ведет сексуальную жизнь, не по причине ли какой-то болезни? Возможно, этот парень, Корри, точно знал, что там есть какая-то болезнь, и его убили за осведомленность. Может быть, Карен Оберн что-то пыталась раскопать, относящееся к этому же. Ее тоже убили.
— Может, и Айвс упал, или прыгнул, или его столкнули за излишнюю осведомленность.
Милнер кашлянул:
— Да.
Ньюмен улыбнулся:
— Да.
Джонс, Федеричи и Мак-Говерн снова переглянулись и посмотрели на Мак-Ивера, который сидел с таким видом, будто хотел сказать: «Какого хрена вы пялитесь?». И они прекратили переглядываться. Клингер вздохнул:
— Все закончили?
Присутствующие стали пожимать плечами, кивать, шаркать, ерзать, крутить головами, разминая затекшие шеи.
— Да.
— Все, инспектор.
— Да.
— Да, сэр.
— Да.
Клингер поднялся:
— Как вы думаете, куда я сейчас пойду, пока вы, ребята, резвитесь в снегу? Я иду в Сити-Холл объяснять его превосходительству господину мэру, как столько дерьма навалилось за такое короткое время в такую погоду.
Он ушел.
Секунду спустя Милнер окликнул:
— Фед?
— Да? — отозвался Федеричи.
— Кейт Нейсмит, женщина, живущая по тому адресу, где убили Карен Оберн, и владеющая магазином в Три Бе Ка, «Le Peau Douce», женское белье, на углу Западного Бродвея и Томас. Ты должен поехать туда…
— Что у нее? — переспросил Федеричи.
Милнер прищурился:
— Что?
— Какой у нее магазин?
— Следи за моими губами: нижнее белье.
Федеричи вынул записную книжку.
— Бродвей и Томас?
— Западный Бродвей и Томас.
— Западный Бродвей и Томас.
— Le Peau Douce.
— Ле… По… Дус…
— Найди ее… — попросил Милнер.
— Да.
— Убедись, что ей ничто не угрожает…
— Да.
— Если что, оставайся с ней…
— Да.
— Дай мне закончить фразу, Фед.
— Простите, лейтенант.
— Если нужно, оставайся при ней. Позванивай каждую пару часов… Чего ты ждешь?
— Все?
— Все.
Федеричи отдал честь и ушел с двойной скоростью. Милнер передернулся:
— Должно быть, это сизигия. Я считаю, что Клингеру нужно объяснить эти дела перед мэром сизигией, но такой юмор нуждается в предварительной смазке.
— Как ты сказал? — не понял Ньюмен.
— Сизигия. Редкое противостояние Земли, Солнца и Луны, вызывающее усиление приливных сил. Вдобавок, Луна сейчас в перигее, в самой близкой к Земле точке, и это еще больше усиливает приливы. Приливы по всему миру в среднем на семь футов выше нормы. В местном масштабе сизигия совпала с большой бурей, в результате сила зла вырвалась на волю.
— Откуда ты знаешь всю эту химию, Милнз? — спросил Ньюмен.
Милнер пожал плечами:
— Я вычислил, что ты тоже подхалимажем пробиваешься в отдел краж картин, так что стал интересоваться другими областями знаний.
Ньюмен со смехом нанес слабый хук слева в предплечье Милнеру.
— Ты — глупый козел.
Милнер ответил мягким апперкотом справа.
— Ублюдок.
Они рассмеялись, обнялись и вышли из офиса.
Джонс, Мак-Говерн и Мак-Ивер не хотели друг на друга смотреть.
17
«Келтикс» вздули вчера «Никсов», 141:111. «Нетс» неплохо провели время, победив «Шпоры». На льду «Рэйнджеры» победили «Калгари», «Дьяволы» взяли верх над «Кингс». Прогноз национальной службы погоды: облачно, ветрено и холодно. Максимальная температура сегодня плюс пятнадцать-двадцать градусов, минимальная ночью ноль-плюс пять. Завтра примерно то же самое. Возможно, немного холоднее и плотнее облачность. Сейчас в Центральном Парке плюс двенадцать по Фаренгейту, но, с учетом северо-западного ветра, погода, как… в Миску-Харбор, Новый Брунсвик.
Мертвый Эдди Милано хотел иметь футболку с такой надписью: «Жизнь — сучка, а потом ты сдохнешь». Правда, ему бы лучше подошла фраза: «Жена — сучка, а потом ты сдохнешь». Поскольку из всех событий, происходящих вокруг него, концентрирующихся вокруг него, — приключение в День Валентина, новости от Мэри Лиз, налоговый вопрос, о котором бухгалтер просил не беспокоиться до следующего года, но пришлось побеспокоиться в этом году, да еще такая погода, — из всех событий самым худшим, дерьмом собачьим, нумеро уно, главной неприятностью все еще оставалось общение с женой Розали. Ей бы — в профессиональные борцы, а сраный детеныш вырастет и станет ублюдочным парикмахером-педиком.
Что она такого делает, Розали? Ничего, вот в чем фокус. Она ничего не делает, только воет и ноет, стерва:
— Мне нужна новая микроволновка, новое платье, новые туфли, новая шляпа, ботинки для ребенка. (Какие еще ботинки? Ботинки для голубого ублюдочного парикмахера?) Я не хочу смотреть эту программу, желаю смотреть ту. Разговаривай нежно с Мамой, Эдди. Дай Маме почитать газету, Эдди. Мама готовит лучшую лозанью в мире, правда, Эдди? Скажи Маме, Эдди. Почеши мне спинку, Эдди. Подержи меня за руку, Эдди. Почему ты меня больше не целуешь, Эдди? Не хочешь баунси-баунси, Эдди? Я помню, ты раньше постоянно хотел баунси-баунси. Наверное, ты баунси-баунси с какой-нибудь дешевкой на стороне, Эдди. Я ей глаза выцарапаю, Эдди. Я ей сиськи отгрызу, тра-та-та-та-та-та-та…
Ему ничего больше не оставалось, все надоело. Пришлось просто уйти из дому на прогулку в самую пургу. И в финале вручить себя прямо в руки ребятишкам Арти Рота, вместо того чтобы спокойно замерзнуть на пороге собственного дома. Они его запихнули в «дельту-88». В конце концов они его просто укокошат и бросят в Канал Гоуанус.
И жена — сучка, и жизнь — сучка, а в конце концов все равно сдохнешь.
Ты, ты. Жуткий парень.
— Дерьмо.
Жизнь такая стерва, что он даже не знает, с чего начать. Надо платить налоги, в которых он ничего не понимает, не думает о них, а просто нанимает бухгалтера, чтобы тот разбирался. И твердо знал, беспокоиться о них или нет. Об анальных свечках пусть беспокоится теперь.
Штуку с Мэри Лиз он понимает хорошо, без бухгалтерских объяснений, без карты автодорог, все ясно, как шерсть на спине Розали. Мэри Лиз скоро бросит работу, и он никогда ее больше не увидит.
— Уходишь? — спросил он ее. — Какого хрена?
— Ты мне должен премию за полнедели по кредитным карточкам, но я не платила за кофе и сок, не скинулась на подарок Вэл ко дню рождения, так что мы квиты.
— Мэри Лиз.
— Ох, Эдди, ты должен знать, что так не может продолжаться вечно.
— Так. Но как же последние полгода?
— Семь месяцев. С половиной.
— Большая сраная разница. Ты сюда пришла как будто вчера, ни хрена не знала, мне пришлось просить Вэл и других обучать тебя грязным разговорам, да я тебя даже учил трубку держать. Сегодня что ты собираешься делать? Эй, подожди одну паршивую минутку. Не думаешь ли открывать собственную службу, а?
— Я бы сегодня не хотела работать, если только не будет слишком много звонков.
— Ты должна.
— Здесь Вэл и Диана.
— Ты должна.
— Не забудь найти нового корректора для рекламы.
— Ты должна. Ты, дрянь, собираешься открыть собственную контору.
— Вэл может этим заняться. Приплатишь ей немного.
— Ты считаешь, что я тебя ущемлял, когда не доплачивал за проверку рекламы?
— У меня нет претензий, Эдди. У меня две работы. А у Вэл — одна и двое ребятишек, приплатишь ей немного.
— Дерьмо. Я тебя учил, как трубку держать, а ты собираешься открывать свой бизнес.
— Эдди?
— Да?
— Не повторяй этого больше, о’кей?
— Ну, а почему ты тогда уходишь?
— Это небезопасно.
— Какого хрена небезопасно? Ты же сраный СПИД через долбаный телефон не подцепишь? — Мертвый Эдди натянуто рассмеялся.
Мэри Элизабет была очень серьезной:
— Полицейские почуяли крысу, Эдди. Мне надо было все бросить несколько месяцев назад.
Он снова загоготал:
— Да пошли они. Я думаю, что ты работаешь на обе стороны забора.
— Ты знаешь, что я работаю на обе стороны. Подозрение исходит с другой стороны.
— Я так и говорю — так ли?
— Как?
— Как?
— Ну…
— Я тебе сделаю маленький прощальный подарок, — сказала Мэри Лиз.
— Минет?
— Настоящее имя клиента.
— Какого клиента?
— Твоего.
— Которого?
— Он называет себя Биллом. Платит вперед банковским ордером. Мазохист: цепи, топтание, копрофилия, топтание по нему в туфлях на шпильках, в таком роде.
