— Э-э-э…
— А, вот, инспектор, вы что предпочитаете? Поздний завтрак? Или же, наоборот, ранний обед?
— Каждый раз — по-разному, — неуверенно улыбнулся Роберт. — Это от многого зависит. В частности, от того, как прошли предыдущие сутки. А также от погоды, атмосферного давления, влажности воздуха, состояния регионального магнитного поля и, самое главное, от настроения.
— Хорошо объяснили, мистер Ремарк. Большое вам спасибо, — поощрительно улыбнувшись, похвалила девчушка. — По крайней мере, доходчиво и со смыслом…. Может, составите компанию юной леди? Перекусим? Поболтаем?
— С удовольствием, мисс…
Где-то рядом громко хлопнула дверь, на террасе появился высокий смуглолицый подросток, подошёл к столу, занимаемому странной юной барышней, положил на столешницу несколько толстых газет и, вежливо поклонившись, торжественно объявил:
— Газеты для сеньориты Сервантес!
— Весьма признательна, Серхио, — небрежно, с взрослыми интонациями в голосе, поблагодарила девчушка и, дождавшись, когда юноша уйдёт, представилась: — Луиза Никоненко-Сервантес, всегда к вашим услугам. Она же — «Елизавета», «Лиза», Лиззи», «Лиз», «Лизок», ну, и так далее.… Присаживайтесь, уважаемый мистер Ремарк. В ногах, как любит говорить один мой знакомый российский генерал, правды нет…. Наверное, интересуетесь, как и откуда я вас узнала?
— Интересуюсь, конечно, — присаживаясь на предложенный стул, подтвердил Роберт. — Так, собственно, как?
— Естественно, по многочисленным фотографиям, которые видела в папке с вашим личным досье.
— С моим личным досье? Серьёзно? Не шутите?
— Это точно, с вашим. Без сомнений…. Тут такое дело. Мой папочка, доблестный и неповторимый Алекс Никоненко, является — от природы — очень забывчивым и рассеянным человеком. Разбрасывает и забывает — везде, всегда и всюду — вещи, домашние тапочки, холодное и огнестрельное оружие, рыболовные удочки, важные документы…. Вот, и на этот раз так получилось. Мамочка, будучи дамой ужасно-занятой, попросила его помочь в одном безусловно-важном деле. Ну, и снабдила различными серьёзными бумагами, в том числе, и подробными личными досье на основных фигурантов. А безалаберный кабальеро Никоненко, конечно же, позабыв про существование надёжного стального сейфа, неосторожно оставил несколько картонных скоросшивателей на своём письменном столе…. Ознакомилась, понятное дело, с их содержимым. Ибо, как утверждает один мой знакомый русский генерал: — «Никогда нельзя проходить мимо надёжного источника важной информации. Полная и однозначная осведомлённость — главный краеугольный камень в фундаменте грядущего успеха любого серьёзного рыцаря плаща и кинжала…».
— Вы, очаровательная мадмуазель, имеете в виду генерал-лейтенанта Громова?
— Ага, его самого. Дедушку Палыча. Одного из руководителей российского ГРУ…. А вы, инспектор, не так и просты, как могло бы показаться с первого взгляда, — уважительно прищурилась Луиза. — Похоже, достаточно быстро ориентируетесь — в текущей изменчивой обстановке. Хвалю и одобряю…. Предвижу ваш следующий каверзный вопрос, мол: — «А почему это аргентинский «Эскадрон смерти» так плотно сотрудничает с одной из самых известных и одиозных российских спецслужб? С каких таких недоеденных праздничных тортиков?». Отвечаю. То есть, пересказываю пространные речи дедушки Палыча. Родственные связи, по его словам, всему виной…. Итак. Эта необычная и слегка запутанная история началась в далёкой и заснеженной России, в самом начале двадцатого века. В Смольном институте — для девиц благородного происхождения — учились две родные сестры. Чему учились? Тому, что и должны — в обязательном порядке — знать все образованные и интеллигентные люди: нескольким иностранным языкам, основам классической философии, истории человеческой цивилизации и культуры, манерам приличного поведения…. Потом неожиданно приключилась-громыхнула знаменитая русская Октябрьская революция, и о благородном происхождении пришлось забыть навсегда. А сёстры (почти одновременно), вышли замуж за «чекистов» — так тогда именовались сотрудники спецслужб советской России. Это не специально получилось. Видимо, всемогущей Судьбе так было угодно. Старшая сестра — за чекиста Громова. Младшая — за Крестовского…. Потом, уже в конце тридцатых годов прошлого столетия, супругов Крестовских отправили в Аргентину — в качестве тайных резидентов советской внешней разведки. Естественно, что при этом они — по всем официальным документам — «превратились» в Сервантесов[17]…. И что, спрашивается, странного и случайного, если потомки тех родных сестёр, посещавших когда-то Смольный институт, до сих пор общаются между собой? Общаются и, безоговорочно доверяя друг другу, взаимовыгодно сотрудничают? Нет, высокочтимый мистер Ремарк, вы, пожалуйста, не молчите. Выскажите-ка своё авторитетное мнение по данному щекотливому вопросу. Будьте, уж, так любезны.
— Ничего странного и случайного, — вынес вердикт Роберт. — Всё вполне даже логично, оправданно и закономерно. В каждой работе, как известно, существует своя специфика. Зачастую, и родственные связи действенно способствуют конечному успеху.
— Вот, и я так думаю, — удовлетворённо вздохнула Луиза. — Кстати, придётся ненадолго прервать нашу приятную и познавательную беседу…
К их столику подошёл пожилой седоусый официант и склонился в вежливом предупредительном полупоклоне.
— Надо сделать заказ? — Роберт взял в руки тёмно-жёлтую картонную папку с меню. — Пока, извините, не готов. Разрешите — для начала — ознакомиться…
— Может, инспектор Ремарк, доверите это дело мне? — по-взрослому усмехнулась его юная собеседница. — Мамочка часто говорит, что тратить время на всякую несущественную ерунду — непозволительная и пошлая роскошь. Если, конечно, существует реальная возможность — избежать этой траты.… Так, собственно, как?
— Почту за честь, юная леди. Заказывайте.
— Запоминайте, дон Диего.
— Я само внимание, сеньорита Сервантес, — заверил официант.
— Принесите нам самый обычный утренний вариант. Две порции, естественно. Только, вот…
— Что такое?
— Замените, пожалуйста, обычный омлет — на парагвайский, с зелёными помидорами и свиным шпиком. А говядина пусть будет с нашей фамильной асьенды, из последней партии. Та, что с тоненькими-тоненькими прослойками жира.
— Слушаюсь, сеньорита…
Пожилой официант, ещё раз низко поклонившись, покинул террасу.
— Значит, милая Елизавета, на этой уютной террасе вы оказались совершенно случайно? — выжидательно улыбнулся Роберт. — Просто проходили мимо?
— Отнюдь, — высокомерно передёрнула худенькими плечами девчушка. — Слово — «случайно» не имеет ни малейшего отношения к девушкам и женщинам из славного рода Сервантесов. Ибо случайность — явление, априори, глупое и насквозь нерациональное.
— Так любит говорить ваша уважаемая матушка?
— Нет, прабабушка Мартина, предыдущая руководительница «Эскадрона смерти». Сейчас она уже полностью отошла от активных дел и проживает на одном из наших западных ранчо…. Итак, как я оказалась здесь. Папочка, конечно же, попросил по мобильнику, мол: — «Лизок, спустись, пожалуйста, к двенадцати часам дня на ресторанную террасу. Посиди там, кофейку попей, свежие газеты полистай. А через некоторое время к гостинице подъедет дяденька на светло-голубом «Линкольне». Подъедет, припаркуется и, покинув машину, поднимется на террасу. Представься, пригласи его за свой столик, помоги разобраться с меню и поразвлекай до моего прихода. О погоде поговори, о природных аргентинских красотах, о сельском хозяйстве, о высокой политике, о футболе, в конце-то концов…. Дяденька — хороший. То бишь, безобидный австралийский турист. Кстати, он внешне здорово похож на Эриха Марию Ремарка, твоего любимого писателя, в молодые годы…». Вот, я и пришла, мистер, похожий на великого писателя. Представилась, с меню помогла, развлекаю и беседу поддерживаю…
— Только темы нашей беседы уже давно вышли за перечень, обозначенный вашим уважаемым отцом, — заметил Роберт. — Я имею в виду аргентинский «Эскадрон смерти», российское ГРУ, генерал-лейтенанта Громова и авторитетную донью Мартину Сервантес.
— Это, так сказать, коварная дочерняя месть, — ехидно улыбнулась Луиза. — Вернее, лёгкая отместка за непомерную жадность.
— И в чём же она проявилась, жадность отцовская?
— Я уже давно прошу папочку — купить двухместный мотодельтаплан. Ну, чтобы вдвоём летать над вольной аргентинской пампой. Так, нет же, отказ следует за отказом, мол: — «Рановато тебе ещё, доченька, летать. Вот, когда исполнится четырнадцать лет, тогда…». Это, что же, мне ещё целых четыре с половиной года ждать? Несправедливость жуткая, эгоистичная и махровая. Ага, официанты тащат наш заказ…
