Меррин поняла, что все безнадежно, еще до того, как услышала ответ. Сердце у нее упало. Саутерн безучастно отвел взгляд и потянулся за бутылкой.
– Стивен? – пробормотал доктор.
– Стивен Феннер, – повторила Меррин. – Вы были в качестве доктора на дуэли, где он погиб.
– Дуэль? – Доктор, с трудом удерживая бутылку, поднял ее к губам. Вонючая жидкость потекла по подбородку, выплеснулась на рубашку. На Меррин пахнуло таким резко-сладковатым запахом, что у нее запершило в горле.
– Не помню никакой дуэли.
– Двенадцать лет назад, – напомнила Меррин. – Стивен Феннер. – Она уже начала отчаиваться. На дуэли – если она вообще была – присутствовали два секунданта. К этому времени один уже лежал в могиле, а другой находился за тысячи миль отсюда, вне пределов досягаемости. Этот человек, сидящий рядом с ней, оставался ее единственным свидетелем. Не считая самого Гаррика Фарна… – Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, – шепотом попросила она.
– Не помню никакой дуэли, – повторил доктор, и Меррин поняла, что он просто не способен ничего вспомнить. У него тряслась голова, он выглядел беспокойным и потерянным. Его рука задрожала; бутылка задела лежащую на столе книгу, и та упала Меррин на колени.
На внутренней стороне переплета стоял экслибрис: гербовый щит, железная перчатка и девиз: «Ne M’oubliez». «Помните меня». Даже без инициалов Г. Ф., написанных твердым почерком, Меррин поняла, чья это книга. Она отлично знала этот девиз. Он так подходил его владельцу.
Девушка задрожала. Значит, Гаррик Фарн и тут ее опередил. Он заплатил Саутерну за молчание. Может, даже этой бутылкой джина? Теперь, уж конечно, доктор ничем ей не поможет. Он слишком пьян, слишком забывчив, слишком недосягаем, несмотря на то что сидит рядом. На секунду ею овладели ярость и отчаяние. Гаррик снова оказался на шаг впереди нее. Неужели она навечно обречена бегать за его тенью?
– Герцог Фарн навещал вас, – беззаботно произнесла она и положила книгу обратно на стол.
– Он часто приходит, – ответил доктор. Дрожащими руками он пододвинул книгу к себе поближе, словно боялся ее потерять. – Он выкупил меня отсюда, – добавил он.
Меррин нахмурилась:
– Гаррик Фарн заплатил ваши долги?
– А я только наделал новых. – Саутерн кивнул, на его губах появилась странная улыбка. – Я сделал попытку. И проиграл. Я помню Стивена Феннера, – к удивлению Меррин, добавил он. – Он был негодяем. Дурным человеком. Совсем дурным.
Первым порывом Меррин было запротестовать, но она сдержалась. Верно, были и те, кто считал Стивена мерзавцем. Он действительно вел себя безответственно, безрассудно тратил неподъемные для семьи суммы, любил азартные игры и выпивку. Меррин знала, что из-за своих долгов он не раз ссорился с отцом. По ночам она тайком спускалась по лестнице и слышала, как они ругаются. Иногда они оставляли дверь кабинета открытой, и на ковер в холле падала узкая полоска света. Из приоткрытой двери слышались сердитые голоса отца и сына. Меррин садилась на ступеньки и слушала, как они спорят. Но всякий раз Стивен с его великодушием и очарованием победителя улаживал дело миром. Слуги качали головами, сожалея о его дурном поведении, но всегда при этом улыбались. И будь Стивен даже величайшим мотом на земле, это не значило, что он заслуживает смерти.
– Мне жаль, что у вас остались о нем такие воспоминания, – натянуто сказала она и поднялась на ноги. Проведя на холодном каменном полу всего несколько минут, она чувствовала себя больной и продрогшей. А сердце ее просто заледенело. Ей здесь больше нечего делать.
Тюремщик встретил ее у двери. Другой, не тот, что провожал ее в камеру. У него были тонкие черты лица и жадный блеск в глазах.
– С вас шесть шиллингов, – заявил он и покачал ключами у нее перед носом.
– Но я уже заплатила шесть шиллингов, чтобы сюда войти, – возразила Меррин.
– А теперь заплатите, чтобы выйти, – ответил тюремщик. – Если, конечно, не пожелаете остаться с ним. – Он кивнул на доктора Саутерна, который пил из горлышка джин, как человек, решительно настроенный найти забвение на дне бутылки.
– У меня нет денег, – сказала Меррин.
Ответ был явно неправильный. Тюремщик грубо схватил ее за руку. Тюрьма внезапно показалась ей не таким уж приятным местом, как виделось вначале – темная, промозглая, мрачная, иной мир, совсем не похожий на привычный. Меррин попыталась отнять руку, но тюремщик сразу перехватил ее и притянул девушку к себе.
– Послушайте, мисс, дело вот в чем. Все стоит денег. – Он оглядел ее, задержавшись на кружевном воротнике и выпуклости груди. – Можете заплатить и другим способом…
– Сколько?
Властный, ленивый голос. И не услышь Меррин в нем стальные нотки, он мог бы показаться безразличным. Она закрыла глаза. Гаррик Фарн. Ну, конечно. Он и должен быть здесь. Это же их взаимная игра в кошки-мышки. Гаррик удостоверился, что Саутерн слишком пьян, чтобы вспомнить что-то полезное, а потом, для полной уверенности, постоял рядом с камерой, пока она расспрашивала доктора. Меррин не сомневалась, что Фарн слышал каждое слово и заплатил куда больше шести шиллингов за привилегированную возможность за ней пошпионить.
Хотя Гаррик не слишком походил на шпиона; по представлению Меррин, они всегда прятались по углам и подслушивали у замочной скважины. Он же выглядел слишком элегантным: удобное однобортное пальто, бриджи и высокие начищенные сапоги. Меррин подумала, что он совершал верховую прогулку, давая выход сдерживаемой энергии и власти. Их глаза встретились. Фарн улыбнулся. Улыбка была отнюдь не подбадривающей, и Меррин это совсем не утешило. Она предположила, что Гаррика очень устроило бы, если она на некоторое время окажется здесь под замком. Девушка посмотрела на жесткое выражение его лица, и на мгновение ей стало страшно.
– Вы можете выкупить ее за десять шиллингов, милорд, – заявил тюремщик.
– Минуту назад вы просили шесть, – горячо возразила Меррин. – И я не должна вам даже этого!
Гаррик посмотрел на нее мрачно-ироническим взглядом.
– И за что же вас взяли? Взлом и незаконное проникновение?
– Я не заключенная! – возмутилась Меррин.
– Что немало меня удивляет, – заметил Гаррик, – учитывая вашу склонность к криминалу.
Меррин покраснела.
– Я только хочу выйти отсюда.
Гаррик вынул бумажник и, подняв бровь, посмотрел на тюремщика.
– Двенадцать шиллингов, ваша светлость, – произнес тот, оценивая положение Гаррика и соответственно поднимая сумму. – И мы договоримся.
– Не уверен, – пробормотал Гаррик. От его взгляда Меррин покраснела до ушей. – Поверьте, это вы должны бы мне приплатить, чтобы сбыть ее с рук, а не наоборот.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
