Содействие, которое получала Охрана № 1 во время железнодорожных поездок вождя, было столь велико, что в это трудно поверить. Как только становилось известно, что Сталин намеревается отправиться на юг, так тотчас же прекращались текущие занятия в различных школах внутренних, пограничных и прочих войск органов государственной безопасности. Примерно от двадцати пяти до тридцати тысяч молодых курсантов отрывались от своих дел, чтобы расположиться друг от друга в пределах видимости вдоль всей железнодорожной линии от Москвы до оздоровительной зоны на Кавказе или в Крыму, выбранной диктатором. Каждая железнодорожная стрелка заранее крепко-накрепко запиралась и, пока Сталин не проезжал мимо нее, находилась под строгой охраной, так же, как и любое разветвление и станции, мимо которых пролегал его маршрут. При приближении поезда со Сталиным все остальные составы, как пассажирские, так и товарные, отводились на запасные пути.
Для подобных, отнюдь не деловых поездок Грузина требовалось одновременно три полностью оборудованных поезда. Первый — головной — занимали министр железнодорожного транспорта, техники и механики и группа в несколько человек из «личной гвардии» Сталина. За первым следовал основной поезд, в котором ехали Сталин, Власик, министр государственной безопасности, охранники и прислуга из Охраны № 1. В третьем, хвостовом поезде, замыкавшем «кавалькаду», размещались основной состав «личной гвардии», обычная и железнодорожная милиция и сотни субагентов в гражданском платье — последние для того, чтобы перекрыть все подходы к южной резиденции Сталина. По прибытии поездов в пункт назначения сопровождавшая вождя милиция замещала местных стражей правопорядка и брала под свой контроль дорожное движение, которое, впрочем, не отличалось в тех краях особой интенсивностью, поскольку автотранспорт, двигавшийся по тамошним дорогам, был представлен в основном одиночными грузовиками и совхозными или колхозными тракторами.
* * *
Столь же тщательно разработанной, хотя, ввиду значительно более коротких расстояний, и не столь грандиозной по своим масштабам, была и система обеспечения безопасности вождя во время его ежедневных поездок между Кремлем и Кунцевом. Охрана № 1 и в данном случае прибегала к помощи других ведомств. Вдоль обычного маршрута Сталина, который, начинаясь от Троицких ворот Кремля, проходил по проспекту Калинина (ныне — Новый Арбат), Кутузовскому проспекту — уже по ту сторону Москвы-реки и далее по личной, полностью закрытой для посторонних дороге, которая вела к так называемой ближней даче Сталина, дежурило, как правило, не менее полутора тысяч человек: охранников в штатском и милиционеров.
Когда Сталин выезжал из Кремля или, наоборот, возвращался туда из Кунцева, милиционерам (из сотрудников Охраны), которые, находясь в будках, с помощью светофоров регулировали дорожное движение на улицах, лежавших на пути следования диктатора, подавался вспышкой специальный сигнал. Все фонари моментально переключались на желтый свет, который горел до тех пор, пока машина вождя не проезжала мимо. В том же случае, если сигнал по какой-то причине не поступил в будку регулировщика движения, автомобиль со Сталиным и машины из эскорта давали гудок, какой могли издавать только они, поскольку подобного типа клаксонов больше не было ни у кого, и милиционер зажигал желтый свет.
Во время поездок Сталина в автомобиле также использовались всегда три машины — головная, основная и хвостовая. В головной сидели, как правило, заместитель начальника «личной гвардии» и несколько других сотрудников Охраны № 1. В основной машине на заднем сиденье располагался Сталин, место же рядом с водителем занимал Власик, Раков или кто-то еще из руководства ГУО. В третьей машине ехали сотрудники Охраны № 1, вооруженные пистолетами и пулеметами-автоматами, и запасной водитель для машины Сталина.
Поскольку все передвижения Сталина в пределах городской черты держались под строгим секретом, единственными признаками, по которым рядовые граждане узнавали о приближении кортежа диктатора, являлись внезапное включение желтого света на светофорах, установленных на перекрестках, скрип шин мчавшихся на бешеной скорости автомобилей да рев сверхмощных двигателей. Ехавший в хвостовой машине охранник из «личной гвардии» обрушивался с бранью на людей, которые, как казалось ему, слишком близко подошли к автоколонне, и даже плевал им в лицо.
Те же, в кого плевали, могли с полным на то основанием считать, что им здорово повезло: как-никак они не попали под колеса «ЗИСов», которые ни при каких обстоятельствах не останавливались в пути. Сидевшие в тех машинах не испытывали ни малейшего волнения, если искалечили кого-то или раздавили насмерть. Ярким примером бездушия этих людей может служить один случай, когда пешеход был задавлен сталинской автоколонной, а дежуривший в штатском охранник, который отвечал за соответствующий участок дороги, покончил с собой. Тело несчастного пешехода сразу же, как только машины исчезли вдали, было отправлено в морг другими сотрудниками Охраны, несшими свою «вахту» на этой же улице. И, что также ужасно, никто даже не попытался узнать, кто же был погибший, и известить о смерти этого человека его родственников.
Примерно в то же время произошел еще один случай, но на этот раз жертвами стали уже четыре армейских офицера. Вероятно, находясь в состоянии легкого опьянения, они вывели свой армейский джип на один из перекрестков на проспекте Калинина, несмотря на то, что горел желтый свет. Реакция сотрудников Охраны в хвостовой машине сталинской автоколонны была мгновенной: на злополучный автомобиль обрушился ливень пулеметных пуль, тотчас же сразивших всех четверых военных. Кортеж верховного иерарха, само собой разумеется, спокойно продолжил свой путь, а по прошествии всего лишь каких-то пяти минут на месте трагедии уже не было ни тел погибших, ни изрешеченного свинцовым дождем джипа.
Вероятно, к счастью для граждан, пользовавшихся услугами авиатранспорта или беззаботно разгуливавших по земле непосредственно под воздушными трассами, Сталин почти никогда не летал на самолетах. В конце тридцатых годов ЦК КПСС издал специальное распоряжение, запрещавшее Генеральному секретарю товарищу Сталину летать на самолетах из соображений безопасности. Однако, согласно имеющимся сведениям, реальной причиной данного постановления был попросту панический страх, который диктатор, бывший некогда грузинским крестьянином, испытывал, подобно любому крестьянину, перед самолетами. Единственный случай, когда он нарушил запрет, был связан с его полетом из Баку в Тегеран для участия в работе конференции руководителей трех союзных во Второй мировой войне держав и возвращением оттуда на родину. Насколько известно, тогда в воздухе рядом не оказалось никаких других самолетов, как не обнаружилось и посторонних людей возле самолета вождя, так что в тот раз все обошлось без крови: бдительным охранникам просто не в кого было стрелять.
* * *
Ввиду занимавшегося ими привилегированного положения, а также благодаря невмешательству Сталина в дела подобного рода и фактическому попустительству со стороны Поскребышева и Власика, на охранников из «личной гвардии» не распространялись, по существу, строгие правила поведения в общественных местах, установленные как для остальных сотрудников Охраны, так и для личного состава органов государственной безопасности. Довольно высокий статус, которым они обладали, позволял им практически безнаказанно творить все, что хотелось. В результате обычным делом для них, как и для опричников Ивана Грозного, были публичные ссоры, уличные драки, пьянство, сквернословие и вообще все то, что никак не красит человека.
Типичный при данных обстоятельствах случай произошел летом 1950 года в Сочи, когда несколько охранников из «личной гвардии» «расслаблялись» после, прямо скажем, своих не столь уж тяжелых обязанностей. Прогуливаясь по городскому рынку после изрядных возлияний, эти представители «образцовой» кремлевской стражи, решив поразвлечься, начали приставать к женщинам, торговавшим овощами и фруктами. Один из местных жителей, не оценив реальной обстановки, попытался вступиться за них, но тут же был убит ударом в шею неким Колбасиным, звероподобным охранником ростом один метр девяносто пять сантиметров и с лапами, как у медведя. Инцидент должен был «расследовать» Власик. Выслушав версию Колбасина, начальник Управления сказал охраннику, что за такие вещи положена высшая мера наказания — смертная казнь, и затем добавил: «Но ты прикончил его с одного удара. И это неплохо: Нам и нужны вот такие люди, умело пускающие в ход кулаки».
Двумя годами раньше в окрестностях того же Сочи попойка с участием опять-таки сотрудников Охраны привела к бессмысленной и также оставшейся безнаказанной гибели четырех офицеров из «личной гвардии», ну а то, что при этом не пострадало безвинно ни одно гражданское лицо, было лишь счастливой случайностью. Началось все с того, что начальник агентов, в чьи обязанности входило дежурить, переодевшись в гражданское платье, на улицах, и начальник транспортного подразделения в сопровождении других охранников заявились в ресторан на вершине горы отметить день рождения одного из друзей. Устроив пирушку, они, несомненно, не рассчитали своих возможностей и выпили больше, чем надо. В результате никто не стал отговаривать начальника транспортного подразделения от его решения самому усесться за руль на обратном пути. Ведя машину на огромной скорости, он, как и следовало ожидать, не сумел справиться с крутым поворотом, и машина свалилась в ущелье. Начальник дежуривших на улицах агентов, двое других офицеров и шофер разбились насмерть, и только пьяный водитель, начальник транспортного подразделения, остался в живых. Когда врачи поставили его более или менее на ноги, то он был обвинен в преступной небрежности и в вождении машины в пьяном виде, и Сталин лично распорядился отправить его в тюрьму. Но, поскольку начальник транспортного подразделения являлся закадычным другом Власика, этот приговор так и не был приведен в исполнение.
