Какой- то высокий мужчина в мокрой насквозь одежде вышел из-за угла и приблизился к Артемиде. Она машинально подняла палец, чтобы заставить его уйти и воспользоваться другим выходом.
Мужчина рассмеялся, удивив ее.
- Твои штучки на меня не действуют, сестра, - сказал Аполлон.
Глаза Артемиды округлились, когда она узнала брата.
- Аполлон?! Ох, борода Зевса! Что с тобой?
Аполлон пожал плечами и подергал мокрую рубашку, отлепляя ее от тела.
- Несчастный случай.
- Несчастный случай? А как дела с соблазнением?
- Дела продвигаются отлично.
- Ну, знаешь! - Артемида едва не завизжала от разочарования. - Как это они могут отлично продвигаться, если я до сих пор ощущаю цепи заклинания?
- Такие дела требуют времени, Артемида. Памела не город, который можно взять штурмом, и не крепость, на которую нападают и грабят. Она - смертная женщина, которой хочется романтики.
- Это я прекрасно понимаю. Но вот чего я не понимаю, так это почему ты до сих пор не затащил ее в постель!
- Потому что на самом деле это не то, чего она желает.
Артемида прищурилась, услышав странный, задумчивый голос брата.
- Заполучить в постель самого бога света - это не то, чего она желает на самом деле? Я считаю, в это трудно поверить, брат.
Аполлон вздохнул.
- А что ты скажешь, если я признаюсь тебе: уложить ее в постель прямо этой ночью - не то, чего хочу я сам?
Артемида сказала бы, что это ей понять легче. Она ведь думала, брат нашел ту смертную просто привлекательной, но, видимо, что-то изменилось…
- Ну, - медленно произнесла она, - в этом явно виноват Бахус. Он просто должен быть как-то замешан. Может, он использовал наиболее сильное вино, чтобы одурманить ту женщину и вызвать в ней желание. Он ведь бог; полагаю, он и прежде не раз соблазнял смертных женщин, как бы ни было противно представить его занимающимся любовью.
- Нет! - вырвалось у Аполлона. - Эта жаба не прикасалась к ней!
Тонкие брови Артемиды недоуменно сошлись у переносицы.
- Аполлон, выражайся яснее! То ты говоришь, что не желаешь эту смертную, то вдруг заявляешь, что готов защищать ее от другого бога, как будто ты безмозглый Парис, а она - твоя Елена.
- Я просто сказал, что не хотел укладывать ее в постель этой ночью, но я не говорил, что не желаю ее. Она вечером поранилась, - брякнул он, пока сестра молча смотрела на него.
- Конечно, я ее вылечил. Без ее ведома, - быстро добавил он, прежде чем Артемида успела что-нибудь сказать. - Но тащить ее в постель сразу после этого? Это было бы просто низко.
Острый взгляд Артемиды прекрасно видел скрытую неловкость брата. Он не говорил всей правды - ни сестре, ни, возможно, себе самому. В любом случае, по упрямо сжатым челюстям Аполлона Артемида поняла, что больше он ни в чем не признается.
- Значит, завтра?
Аполлон напряженно кивнул.
- Завтра.
- Ладно. Пора возвращаться на Олимп. Я что-то устала от мира смертных.
Аполлон открыл дверь кладовой и жестом предложил сестре пройти первой через мерцающий перламутровым светом портал. Он возвращался в их мир, но не собирался на Олимп. Аполлон рассеянно пожелал сестре доброй ночи, а потом мгновенно перенесся в некое место, где, как он знал, сможет найти помощь.
Глава одиннадцатая
Аполлон, как и все олимпийцы, был немало удивлен, узнав, что богиня, завоевавшая якобы ледяное сердце Гадеса, оказалась на самом деле вообще не богиней. И что Деметра сама затеяла обмен души своей дочери Персефоны надушу Каролины Франчески Санторо, смертной женщины из современного мира. Деметра хотела укротить излишне беззаботную дочь, и такой обмен, казалось, предоставлял Персефоне блестящую возможность повзрослеть. А заодно зрелая деловая женщина должна была оказать смягчающее женское влияние на Подземный мир. И конечно же, полной неожиданностью явилось то, что владыка Подземного мира безнадежно влюбился в смертную, надевшую маску богини.
Впрочем, подумал Аполлон, стоило ему встретиться с Каролиной, или Линой, как звал ее Гадес, и он понял, почему бог Подземного мира был сражен наповал. Это была мудрая женщина, полная внутреннего духовного богатства, которое словно освещало все вокруг нее.
Аполлону очень нравилось, как смеялась Лина, и теперь он наконец понял почему. В этом смехе из тела, в котором временно пребывала Лина, - тела Персефоны - слышался голос смертной души. А в этой смертной душе Аполлон теперь ощущал отзвуки земного веселья Памелы.
- Так значит, эта смертная женщина отправила тебя прямиком в ад?
- Каролина, не смейся над ним! - влюблено улыбнулся Гадес своей половинке.
- Ты снова выдаешь свою сентиментальность, любовь моя, - сказала Лина, поддразнивая бога Подземного мира, что могла себе позволить только она.
Гадес фыркнул.
- Я вовсе не сентиментален, я просто слишком хорошо понимаю, в какой хаос может современная смертная женщина ввергнуть жизнь какого-нибудь бога.
Лина демонстративно не обратила внимания на слова мужа и повернулась к Аполлону. Золотой бог снял мокрую одежду, в которой явился в Подземный мир, и уютно закутался в тогу Гадеса.
Гадес и Лина устроились в своих покоях и попивали амброзию. Аполлон несколько раз навещал их с тех пор, как смертная женщина стала королевой Подземного мира, и они сделались настоящими друзьями. И богу света сейчас бы чувствовать себя спокойно, как дома. Но вместо этого он выглядел как бурлящий источник. Аполлон не мог усидеть на месте. Он нервно расхаживал взад-вперед перед большим панорамным окном, выходившим на прекрасные сады за дворцом. Но удивительного пейзажа бог света просто не замечал.
- Я не понимаю, что именно тебя тревожит. Из того, что ты нам рассказал, видно, что Памела, пожалуй, очень заинтересовалась тобой, - сказала Лина.
- Вот как раз в этом я и не уверен! Я ли ее интересую или это проклятая сила чар заклинания?
- Ну, мне кажется, это легко выяснить, - сказал Гадес. - Просто займись с ней любовью. Если после этого она отвернется от тебя, значит, ее соблазнили чары. Если не отвернется - ее привлек ты.
Аполлон нахмурился, глядя на бога Подземного мира и пытаясь понять, почему ему так не хочется подвергать Памелу подобному испытанию. Разве это не проще всего? Так почему же при одной мысли об этом все внутри судорожно сжимается?
- Страшновато, да? - прервал путаные мысли бога света голос Лины. - Это как раз то, что слишком хорошо знакомо нам, смертным, - страх быть отвергнутым. Но если ты желаешь познать истинную любовь, ты должен открыться и перед возможностью узнать истинную боль. Мне бы хотелось найти для тебя ответ попроще, но я не могу.
