Все как будто складывалось хорошо. Между тем у правительства появилось опасение, что те врачи, которые будут в комиссии и признают магнетизм, тем самым объявят войну медицинскому факультету, Обществу врачей и академии. Тогда во избежание возможных столкновений, которые могут дискредитировать правительство, решили, что лучше обойтись без признания Месмера корпорацией ученых, по крайней мере, на некоторое время.
Но амбициозный Месмер мириться с этим не пожелал. Разве не одолеет досада, что он, обладатель четырех дипломов, никем не признан, а простой беспородный труженик Вольта получил титул графа, орден Почетного легиона? Этот самоучка служил с 1778 года профессором университета в Павии, а в 1785 году был назначен его ректором, в 1782 году направлен на стажировку в Парижскую академию наук и в том же году избран членом-корреспондентом Национальной французской академии.
Другому самоучке Марату Эдинбургский университет в 1775 году присвоил степень доктора медицины, а через год по возвращении в Париж он поступил врачом в гвардейский корпус принца Конде. В Париже Марат занимался лечением на основе модных тогда методов магнетизма и электричества. Ему удалось вылечить нескольких знатных пациентов. Особую известность получил случай с маркизой Лобеспан. Эта молодая, весьма привлекательная особа жаловалась на жестокие боли в груди. Многие медики осматривали ее и поставили самый мрачный диагноз: дни маркизы сочтены! Но вот за дело взялся Марат и быстро достиг полного излечения знатной и красивой пациентки. Газеты зашумели о медицинском чуде. Маркиза не осталась в долгу и отблагодарила своего спасителя самым приятным способом: она стала его возлюбленной и не скрывала эту связь.
Несмотря на свой успех, Марат признался своему другу журналисту Ж.-П. Бриссо, будущему вождю жирондистов, что его врачебная практика в Париже, в отличие от Великобритании, была для него «лишь занятием шарлатана, недостойным его». Благодаря маркизе Лобеспан и другим аристократическим связям Марат получает 24 июня 1779 года официальную должность врача брата короля, лейб-гвардии графа д'Артуа (главным врачом, как мы помним, был Шарль Деслон), с годовым окладом в 2000 ливров, не считая выплат на стол и квартиру. Он лечит не только принца крови и выполняет его личные поручения, но и дворян из окружения д'Артуа. Среди его новых друзей маркиз Буше де Сан-Совер, первый камергер принца. Эта служба продолжалась до 1786 года. Официальные обязанности оставляли новоявленному придворному медику много свободного времени, и он продолжает частную практику. С легкой руки маркиза де Гуи он приобретает прозвище «врача неизлечимых». Своему другу Руму де Сен-Лорану Марат жаловался на зависть своих собратьев-медиков, занимавшихся интригами против него. Продолжая лечить больных, чтобы обеспечить свое существование, Марат все больше отдает времени, сил и внимания физическим исследованиям.
Доктор Месмер, получив известие об успехах Вольта и Марата, почувствовал себя глубоко уязвленным. Стремление к славе носило у него болезненный характер. В письме от 29 марта 1781 года Месмер благодарит королеву за содействие, но извиняется, что не может принять ее предложение. Он мотивирует свой отказ тем, что добивается только лишь признания истины и что широкая популяризация идеи не входит в его планы, потому что животный магнетизм может столько же послужить благу людей, сколько стать орудием злоупотреблений. «Тем не менее, — писал он, — я остаюсь в Париже до 8 сентября, годовщины того дня, когда медицинский факультет не принял мое предложение». Все же он не выдержал и 15 апреля покинул Париж, направившись сначала в Лондон, затем в Спа, в австрийскую Бельгию, в северное предгорье Арденн.
Лондон понадобился Месмеру в связи с его авторскими интересами. Он опубликовал там свое сочинение «Precis his-torique des faits, relatifs au magnetisme animal, Jusque en avril 1781. Faculte de Vienne. Londres, 1781» («Исторические заметки о фактах, относящихся к животному магнетизму до апреля 1781 г.»), В Спа пришлось задержаться. В этом маленьком курортном городке с минеральными водами растили спаржу. Месмеру хотелось отдохнуть, поправить здоровье минеральной водой, но погода тогда будто с цепи сорвалась: было холодно, шел проливной дождь, затопило деревни. Многих путешествующих стихия застала врасплох. Пережидали наводнение бароны и князья разных наций, один американец и русский из литовцев, граф Огинский. Ему всего 17 лет, а он уже маршал конфедерации, и кто-то здесь похитил у него роскошную табакерку, усыпанную бриллиантами.
Приверженцы Месмера ополчились на тех, кто допустил отъезд великого человека из Парижа, и прежде всего на интриганов — врачей из Королевского медицинского общества и членов медицинского факультета. В защиту Месмера пишутся статьи и брошюры. Два известных врача, граф Жумелен и граф Гераубт, принялись лечить больных животным магнетизмом, а получив хорошие результаты, они издали целые тома, в которых восхваляли Месмера и его метод. В Бордо, в соборе, аббат Эрвье открыто проповедует с кафедры учение о животном магнетизме. Казалось, фортуна повернулась лицом к Месмеру и ему следует безотлагательно возвратиться в Париж. Но он сделал это только тогда, когда до него дошли слухи, что его ученик Шарль Деслон написал трактат («D'Eslon», 1780, р. 14) и открыл свой магнитный кабинет. Не мог же он в самом деле допустить, чтобы ученик превзошел учителя. Душа Месмера была переполнена страстями, которые вскипали так бурно, что порой выплескивались на друзей. Заподозрив Деслона в предательстве, он резко порвал с ним. Поскольку, как считал Месмер, его служение науке не нашло должной оценки, он решительно меняет приоритеты: материальный интерес становится предпочтительнее научного. Вернувшись в Париж, Месмер потребовал от правительства за секрет животного магнетизма 500 ООО ливров. Получив отказ, заявил, что, если его не ценят, он навсегда оставляет Францию. Чтобы его удержать, друзья и ученики решили собрать деньги. Группа его учеников во главе с адвокатом Бергассом и банкиром Корнманном организовала в марте 1983 года акционерное общество и пустила в продажу акции по сто луидоров каждая. Акции скупили богатые ученики Месмера, чтобы выполнить, как они говорили, по отношению к Месмеру «человеческий долг».
В результате этой акции Месмер получил не менее 340 000 ливров. На эти средства он снимает помещение и открывает платные курсы, на которых обещал разъяснить драгоценные тайны своей «глубокомысленной» теории, но при одном условии: «его будущее будет обеспечено и открытие никогда не будет употреблено во зло, а его приоритет в этом открытии никому не будет отдан». За курс лекций он назначает высокую плату — 2400 ливров. Сначала Месмер набрал на курс более 100 человек и собрал 240 000 ливров, в июле 1784 года число студентов выросло до 300. Вскоре лекции Meсмера становятся настолько популярны, что их посещают братья Людовика XVI — принцы Конде и Конти Бурбоны[42], де Куаньи (de Coigni), барон Монтескье, а также будущие революционеры, сыгравшие важную роль во Французской революции, М. Ж. Лафайет, Ж. П. Бриссо, Н. Бергасс и другие.
Постоянное стремление Месмера к признанию все чаще сменялось судорожными поисками хлеба насущного. Тем не менее Месмера часто обвиняли в чрезмерной любви к золотому тельцу. Так, беневентский князь Талеиран уверяет, что Месмер нажил миллионное состояние. В обыденном сознании сложилось наивное представление, что ученые, особенно врачи, должны быть бессребрениками. История полна примеров, когда известные люди, живущие в достатке, тянутся за излишним.
Никола Бергасс, вылеченный Месмером и сохранивший к нему на всю жизнь глубокую привязанность, в 1784 году опубликовал свое сочинение «Размышления над животным магнетизмом, или над теорией живых организмов, исходя из принципов Месмера» (Bergasse, 1784). В нем он выказывает свое восхищение возможностями животного магнетизма и поет дифирамбы открывшему его ученому. Поддержка Бергасса дорогого стоила.
Отец Бергасса женился в Лионе на девушке из богатой семьи торговцев и с 1740 года присоединился к торговому бизнесу. Его четыре сына стали богатыми торговцами, пятый — Никола Бергасс, родившийся в 1750 году, — получил юридическое образование, поработал адвокатом в Лионе и перебрался в Париж, где продолжил занятие адвокатурой. В своих судебных речах он громил произвол администрации и подкупность суда. Брошюры, в которых он излагал эти факты, жадно читались революционно настроенным парижским обществом. Настоящую известность Бергасс приобрел, выступив защитником банкира Корнманна на процессе (1787–1789) против Бомарше. Хотя Бергасс процесс проиграл и Бомарше его жестоко осмеял в своей «Mere courable», известность его была так велика, что третье сословие Лиона избрало его депутатом в Генеральные штаты.
Не будучи приверженцем абсолютизма, Бергасс вступил в постоянные отношения с Людовиком XVI и посылал ему свои конституционные проекты. За это он поплатился. При взятии Тюильри, 10 августа 1792 года, когда была найдена его переписка с Людовиком XVI, ему пришлось скрываться. Отсидеться ему не удалось: его разыскали в 1794 году и арестовали. В Бастилии он задержался ненадолго: в 1795 году получил свободу по амнистии. Бергасс вел переписку с российским императором Александром I до самой смерти последнего, пережив его на семь лет.
