– Если в этого зайчика вселилась душа твоего предка, то это всё объясняет, – сделал неожиданный вывод тай Лотер и, кажется, успокоился.
– ...Поэтому у нас считается, что животные могут помочь, если у них попросить, – продолжала заливать я.
– О, а ведь у нас в сказ... – вдруг припомнил более простодушный малиновый, но тай Тибо его прервал.
– Ты хочешь сказать, что зайчик там тебе залежи еды настучал? – саркастично поинтересовался он.
– Понятия не имею. Но очень бы хотелось, – призналась я.
Желтенький предусмотрительно глянул на тряпицу и, прихватив с собой не начатый пирожок к надкусанному, направился к Тому Самому Дереву. Видимо, чтобы потом в него тыкнуть мордой лица меня. Судя по вальяжной походке.
– Тут есть дупло… – подал голос он и потянулся рукой.
– Стоп! – заорала я.
– Да что такое! Я с вами заикой стану!! – неожиданно обратился ко мне на «вы» тай Тибо. А может, он имел в виду нас обоих.
– А вдруг там какая-нибудь саблезубая белочка с ядовитым жалом? – негромко предположила я.
– А-а-а! – с нелегитимными интонациями заорал он, в сердцах рубанув воздух ребром ладони, и всё равно полез в дупло.
Некоторое время было тихо.
– Что там? – не выдержал малиновый.
– Орехи, – удивленно признался герцог Лармский, вытаскивая пригоршню. – Тащите, во что накладывать.
Реальность №2. Вечер четвертый. С огоньком
Несерьезно подошел тай Леонарду к оборудованию нычки. Нет бы положить пару буханок хлеба, головку сыра, пару колечек колбаски… Меня бы даже вареные яйца устроили.
Но довольствоваться пришлось орехами. После пирожков потеря была невелика, все преисполнились оптимизма и отправились вперед за огоньком мага.
Солнце давно прошло зенит, и градус за градусом ползло в сторону заката.
Когда мы вновь оказались у ручья, я перестала видеть его диск сквозь кроны деревьев. Подозреваю, что ручей был один и тот же, мы просто шли вдоль него против течения, к истоку.
– Уважаемые таи, похоже, сегодня мы домой уже не успеем, – обратилась я к спутникам. – Вам не кажется, что пока мы еще что-то видим, было бы неплохо обустроить ночлег? Таю Тибо необходимо сделать перевязку. Вы же не планируете идти всю ночь? У меня ночного зрения нет. И вообще я устала, – сразу признала я себя слабым звеном.
– Конечно, если девушка устала… – поддержали меня герцоги почти в унисон.
Динамика на лицо!
Мы прошлись вдоль берега в обе стороны ручья, выбирая наилучшее место.
Отлучившись за сушняком, тай Лотер всё же оправдал звание добытчика, притащив грибов. Он клялся, что они съедобные, и обещал их попробовать первым. Или съесть все в одну глотку, если кто-то сомневается. Я понадеялась, что грибы здесь неодушевленные. Во всяком случае, на фреске ни одного гриба нарисовано не было.
Потом, после перевязки, за сушняком пошел тай Тибо. То ли мазь была чудодейственная, то ли у магов лучше регенерация, но ожоги выглядели уже не так страшно. Желтенький (грязно-желтенький) припер каких-то листочков, сказал, что для чая хорошо. Я заметила, что к чаю было бы неплохо посуду найти. Огонь, понятное дело, маг устроил. На мое замечание тай Тибо театрально взмахнул рукой, и в ней оказался небольшой металлический котелок на пол-литра от силы.
– Для зелий всегда под рукой держу, – радостно сообщил маг, и мне сразу стало неуютно.
Как напоят-напоят…
Однако горячее питье и грибы у нас были. Я тоже пошла «за сушняком», в надежде найти какого-нибудь волшебного зверька, чтобы выпросить ужин. Или какой-нибудь другой подсказки Верховного мага. Но по итогу вернулась ни с чем.
Зато я с ними своими пирожками поделилась!
Мы натаскали груду хвороста на лежак и уселись рядком у костра на поваленное дерево, передавая по кругу подостывший котелок с отваром. Питьё было приятно-освежающее, напоминающее мяту.
– А давайте сказки рассказывать, – предложила я.
– А давайте, – согласились мои спутники. – Ты – первая.
Вот мы и подошли к квинтэссенции нашего похода, господа!
– Мне почему-то припомнилась очень грустная сказка. Она называется «Ромео и Джульетта», – глубоко вздохнула я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И почему я не на филолога училась? Сейчас бы все подробности с цитатами вспомнила. А так кроме «Монтекки» – «Капулетти» и имен главных героев я почти ничего не помнила. Пришлось импровизировать. Ведьмовское зелье вместо яда, фея-крестная вместо «нянюшки», королевский дворец как место встречи. Еще бы знать, как тут браком сочетаются, я бы всё в красках описала. А так вскользь упомянул: «их поженили» – и всё! И оба герцога «на измене»!
– «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», – завершила я свой рассказ.
– Глупости какие, – подвел итог герцог Калматский, чуть ногти не сгрызший в процессе рассказа.
– Чушь собачья, – согласился герцог Лармский, утирая украдкой слезу.
Мы помолчали.
– Ответьте, пожалуйста, почему вы называете тая Леонарду Тенью? – воспользовалась я передышкой.
– Мы не называли, – открестился желтенький.
– Называли, – возразила я. – Но я никому не скажу, – перешла я к шантажу. – Так почему?
– Так Тень он, – выдал маг недоуменно.
– Потому что всегда у ног Его Величества? – предположила я, чем вызвала хохот мужчин.
Видимо, он позволяет вести себя резко не только в моем присутствии…
– Потому что… – тай Тибо пытался подобрать слова, – Потому что он – Тень. Верховный маг всегда – Тень.
– То есть они друг без друга находиться не могут?
– Так они же не дураки, – резонно возразил Лотер.
В чем был резон, я не уяснила, но, судя по интонации, был.
Сон № 8
Из моих спутников сказители вышли так себе. Тай Лотер вообще для сказок оказался неприспособлен. В его исполнении знаменитый «Колобок» звучал бы как: «Женщина испекла хлеб. Он укатился, и его съела лиса». Реперные точки на месте, но чего-то для души не хватает.
Герцог Лармский оказался отличным рассказчиком, но сказки его не интересовали. Его интересовали зелья. Он вообще оказался одержимым зельеваром. И сын его Сириль тоже делал большие успехи на этом поприще. Смысла так расхваливать сына передо мной я не видела, потому, чудилось мне, герцог выделывается перед потенциальным сватом в надежде стрясти побольше приданого. Тем более что я оценить сложность приготовления зелий оценить не могла и вскоре стала клевать носом. После сложного дня, опасностей и потрясений психика требовала отдыха.
Я извинилась перед спутниками и первой завалилась на лежанку. Надеюсь, у них хватит ума договориться о смене «часовых». Мужики всё же. Хоть и герцоги.
Я подложила под голову корзинку (всё лучше, чем на хворосте, да и за содержимое спокойнее) и уснула, стоило голове коснуться импровизированной подушки.
…Я очутилась в спальне. Но не знакомой мне спальне Его Величества. Она была отделана в красно-черно-золотых тонах. На небольшом возвышении, усыпанном подушками поверх перины, совершенно обнаженный азиат имел совершенно обнаженную азиатку, стоящую в колено-локтевой. Девица темпераментно орала, как последний раз в жизни. В смысле, будто ее убивали. Парень увлеченно в нее погружался-выгружался, погружался-выгружался…
Не знаю, что меня направляло к этому недобру молодцу, но ракурс оно выбрало идеальный. Парень был худощав, но жилист. Над задранной кверху попой девицы виднелись его идеальные кубики пресса. Тяжи мышц перекатывались под гладкой, смуглой кожей рук. Лицо терялось под водопадом черных волос, но я была уверена, что ничего нового там не увижу: наверняка это тот же дорамо-айдол, который не сумел меня прибить в прошлый раз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Словно прочитав мои мысли, азиат поднял голову, откидывая рукой волосы с лица.
...И увидел меня.
– П-простите, я в-в другой раз з-зайду, – пробормотала я, пятясь.
На его руке мгновенно вырос знакомый мне искробол.
…Ну сейчас хотя бы необидно. Есть, за что.
