перестала даже вставать с кровати. Только во сне я была по-настоящему счастлива, потому что могла легко отправиться на родину к любимым снежинкам, надеть коньки и пойти в гости к Лутте и Кэрну или побродить по улицам, наслаждаясь звуком, скользящих коньков. Там я ничего не боялась и делала, что хотела. И Вилли тоже не ограничивал меня. Он ехал рядом и обсуждал со мной очередную сказку Кэрна, а перед собой мы везли коляску, в которой спали три милые девочки! Наши тройняшки! Этот сон мне снился, как только я закрывала глаза. Но, а сейчас я смотрела на мужа и жалела, что проснулась.
— Прости меня, я больше не могу так жить!
Вилли был взволнован. Он не знал, как поступить и несколько минут наматывал круги вокруг меня.
— Хорошо! — наконец сказал он, — поехали ко врачу.
Неужели он согласился?
Может теперь у нас начнется счастливая жизнь? Прошло два года как мы сбежали из Кернии, но мы так и не обрели покой. Мы жили в бесконечном страхе. Боялись даже собственной тени.
Но встреча с врачом не прибавила мне сил! Наоборот!
Молодая девушка осмотрела меня и заявила, что я не могу иметь детей!
В тот момент я потеряла сознание, а когда очнулась, то оказалась дома в своей постели. Настоящий наш дом был в Кернии, а я пришла в себя все все там же в Риараджи. Вилли держал меня за руку и всхлипывал.
— Ты плачешь, потому что у нас не будет малыша? — тихо спросила его я.
Вилли посмотрел на меня счастливыми глазами:
— Ты пришла в себя! Я так волновался!
Откуда — то появилась все та же молоденькая врач, которая в прошлый раз расстроила меня. Ее русые волосы были убраны в тугой пучок.
— У вашей жены сильный стресс! И если вы хотите ей помочь, то должны выполнить ее самое сокровенное желание!
Вилли тяжело вздохнул.
— Но вы сказали, что наше самое сильное желание не осуществимо!
Врач с сочувствием оглядела нас. Ненавижу жалость! Мне захотелось, чтобы она побыстрее ушла, но она вдруг строго спросила Вилли:
— Вы любите вашу жену?
— Конечно! Я готов на все ради нее! — воскликнул муж.
— Тогда радуйте ее! Не жалейте сил! Иначе она так и будет целыми днями страдать!
Сказав это, врач направилась к двери, Вилли ушёл ее провожать, а я осталась одна, наедине со своей болью. О чем они там говорили я не знаю, но Вилли вернулся испуганным.
Он сел на кровать около меня, поцеловал, обнял меня и произнес дрожащим голосом:
— Давай попробуем вернуться в Кернию!
Я вскочила с кровати.
— А как же наказание?
Но он ничего не ответил, схватил телефон, начал нервно набирать какое-то сообщение и вдруг замер, изумлённо разглядывая экран телефона.
— Что случилось?
Он дал мне телефон и сказал:
— Алла, я не успел ничего написать, но уже получил ответ.
Я прочитала сообщение:
"Вилли, вас не за что наказывать! Возвращайтесь, пожалуйста! Керинчане очень ждут вашего возвращения! А Лутте не спит по ночам, а пишет поэму о потерянных друзьях. Я безумно счастлив, что ты решил написать мне, и не верьте врачу, у вас будут дети.
Ваш Кэрн
Я задумчиво посмотрела на мужа:
— А что ты ему написал?
— В том то и дело, что ничего. Я только начал набирать сообщение.
Я увидела четыре слова, которые он так и не отправил:
"Кэрн, я прошу вас"
— А о чем ты хотел его попросить?
— Не наказывать нас слишком сурово!
Я бросилась к мужу и начала целовать его с какой-то неистовой страстью. Он даже отпрянул назад, но я притянула его к себе, и не отпускала до тех пор пока не устала сама. Я задремала на его коленях, но он резко поднял меня и сказал:
— Просыпайся!
Я сонно потянулась.
— Любимая, ты готова полететь в Кернию прямо сейчас, пока наш президент не передумал?
— Главное, чтобы ты не передумал! — воскликнула я и помчалась собирать вещи.
Мне не нужен был этот дом, сколько бы я не жила в нем, он был чужим.
— Не надо ничего собирать! — крикнул мне Вилли, — денег у нас полно, все купим в Кернии. Возьми только коньки и теплую одежду.
Я так и сделала и через два часа, мы уже сидели в самолёте. Я не могла поверить, может, я всё ещё сплю?
Молодой стюарт подошёл к нам, взглянул на меня и сказал:
— Никогда не видел таких радостных пассажирок, каждая точечка на вашем лице сияет!
Вилли ревниво взял меня за руку и отодвинул шторку иллюминатора.
Но стюарт сразу же задвинул ее обратно.
Мы переглянулись.
Стюарт, видимо, понял, что его действие нам не понравилось и объяснил:
— Алла и Вилли, президент Кернии очень просил, чтобы никто не открывал шторы во время этого полета.
Вилли нахмурился. Я тоже начала волноваться. Кэрн уже знает каким рейсом мы летим и уже отдал непонятный приказ! Что с нами будет?
— Может останемся в Риараджи? — тихо спросила я мужа, — самолёт ещё не взлетел, и мы успеем…
Вилли уже встал, но девушка, сидевшая в соседнем ряду вдруг улыбнулась нам:
— Алла и Вилли, я из Кернии, Кэрн попросил всех пассажиров этого рейса не открывать шторки, потому что…., - она старательно подбирала слова, — потому что вас ждёт сюрприз! Я сама ещё не видела, но говорят, что в нашей стране произошло что-то невероятное!
Девушка резко замолчала, словно боясь сболтнуть лишнее.
— Странно, — пробормотал Вилли, — но всё-таки сел на свое место.
Я тоже последовала его примеру. Неужели из-за какого-то непонятного указа Кэрна, я была готова отказаться от любимой родины. Мало ли кто, что придумает!
Через несколько минут самолёт уже поднялся в воздух. Но, увы, мы не могли в последний раз насладиться видами Риараджи.
Стюарт подбежал к нам и резко отодвинул шторку:
— Извините, я все неправильно понял, оказывается, шторки должны быть закрыты, когда мы будем приземляться.
Солнечный свет ворвался салон. Лето, не сумевшее подарить нам счастье, с каждой секундой все дальше удалялось. До встречи с родной страной оставалось около трёх часов. Там нас ждут родные снежинки, белые сугробы, любимый дом, родители, если они всё-таки найдут на нас время и наши друзья — Кэрн и Лутте. Я готова умолять всех керинчан о прощении. А что сказать Кэрну я не знаю… Мы выгнали его, стукнули дверью по носу, а он в ответ прислал к нам Лутте с деньгами. Мы недостойны ничего хорошего, мы разрушили туннель, и чуть не погубили сотни людей. Но я
