Но стало больно, когда ты вернулась. Боль начала терзать мои мышцы и кости. Она взрывает мою голову, и я перестаю себя контролировать. По идее этой боли нет, но я вырос, как дикое животное, которое умеет только нападать и защищаться. Поэтому мне больно, когда я пытаюсь быть нормальным. От этой боли я тупею и превращаюсь в животное, которое доказывает мне снова, что он сильнее, чем я.
— Но оно не сильнее нас с тобой, — тихо вставляю я.
— Пока не уверен. Я ещё опасен для тебя, Энрика. Я всегда буду опасен для тебя. Это как вечный рак. То ремиссия, то снова рецидив. Никогда не знаешь, какой период наступит через минуту.
— И это началось недавно. Раньше у тебя была ремиссия, да?
— Да. Я был относительно спокоен и жесток. Никто не забирался в мою голову так глубоко, как ты, Энрика. Никто не вынуждал меня желать спасти врага. Поэтому у меня рецидив.
— Но его как-то можно контролировать? То есть… найти лекарство?
— Твоя кровь? — усмехается Слэйн.
— Ты не вампир, — цокаю я.
— Я имел в виду твою кровь у меня на губах, когда ты умрёшь. Это лекарство. Ты хочешь дать мне это лекарство, Энрика? — Слэйн медленно приближается ко мне. Теперь я понимаю, почему его шаги такие плавные и мягкие. Он двигается, как животное.
— Ни черта ты не получишь, — вскидываю подбородок. — Моя кровь выдаётся строго по рецепту. Найди рецепт, и тогда мы это обсудим. У тебя есть рецепт?
Слэйн смеётся. Он притягивает меня к себе за затылок. Мои ладони ложатся ему на грудь.
— Увы, я его потерял. Где-то завалялся. Но зато у меня есть контракт на то, чтобы обладать тобой. Это сойдёт за рецепт и доступ к твоему телу? — Его ладонь опускается по изгибу моей спины.
— Прямо сейчас? Ты хочешь секса прямо сейчас? Ты же…
— Животные могут трахаться очень долго, и я хочу тебя всегда. Когда мой член внутри тебя, то я упиваюсь ароматом твоей похоти. Порычишь для меня снова, моя волчица? — Слэйн ловит мою губу и прикусывает её. Шиплю от боли, впиваясь ногтями в его плечи.
— Если только ты заставишь меня зарычать от удовольствия, Слэйн, — выдыхаю ему в рот. Он ловит моё дыхание и впивается мне в губы крепким поцелуем.
Уверена, что он быстро добьётся поставленной цели, потому что я уже загораюсь и обретаю силу, чтобы позволить ему обладать мной каждую минуту.
Глава 12
Моя жизнь — это сплошная крайность. То всё плохо, то всё чересчур хорошо. К такому сложно привыкнуть, потому что всегда ожидаешь расплаты. Я и раньше жила так же. Ждала, когда за мной придут, когда меня поймают, когда отомстят мне. Сейчас всё стало в разы сложнее. Я знаю врагов в лицо. Знаю проблемы. И знаю многое такое, о чём даже не догадываюсь.
Я начала жить ночью, как и Слэйн. Этим днём я проснулась после полудня, едва сумев пошевелить хотя бы пальцем, потому что у Слэйна слишком зверский аппетит. Конечно, я не могу жаловаться. Я удовлетворена в сексуальном плане на сотню лет вперёд. Да и тот факт, что мы провели рядом всю ночь, и не только ломая кровать и всё вокруг, но и разговаривая о нас с ним, довольно большой прорыв вперёд. Слэйн продолжает отвергать чувства и считает, что все его действия из-за внезапно проснувшейся совести. Мы взрослые люди, точнее, я думаю, как человек, а он думает, как циничный злодей и животное. Поэтому говорить с ним о чувствах сложно. Слэйн отрицает каждое.
За эту ночь я узнала достаточно много. В восемь лет Слэйна забрал его отец и начал учить быть животным. В подробности Слэйн не вдавался, но зато рассказал о том случае в школе так, как это происходило на самом деле, и он не врал мне. Помимо этого, я узнала, что его никогда не воспринимали, как ребёнка, а только лишь как злобного тирана, хотя Ангус упоминал, что Слэйн был хорошим малышом.
Люди даже не задумываются, что каждое их слово, поступок и крик сильно влияют на ребёнка. Они отвернулись от Слэйна и бросили его в одиночестве. А ведь он был невинным. Он не выбирал себе родителей. Он просто родился. Так в чём была его вина? В том, что он появился на свет? Это так жестоко ненавидеть ребёнка и причинять ему боль. Они делали это, потому что не могли отомстить настоящему злодею. Потому что боялись и трусили перед ним, но вот ребёнка они трогать могли, ведь он защитить себя не сможет. Бесчеловечное отношение, и это меня злит. Да, я виню их в том, что они позволили Слэйну уйти в лапы монстра из-за отсутствия их любви к нему. Они сами сделали то, из-за чего теперь ноют. Если бы они хотя бы каплю своей ненависти превратили в желание воевать за себя и принять Слэйна, то он бы никогда не поверил тому, кто его жестоко обманул. Выходит, что родители изначально показывают ребёнку, что он им не нужен, и тогда ребёнок ищет того, кто обратит на него своё внимание. И зачастую это плохое внимание. Итог можно увидеть в Слэйне сейчас. Мне безумно больно понимать это и думать о том, как же одиноко было малышу среди ненависти, причин которой он понять не мог. Я даже представить себе не могу, чтобы моя мама вышвырнула меня из комнаты, лишь только потому, что устала или занята. Даже когда такое случалось, она слушала меня и оказывала мне внимание, как и папа. Родители меня любили, а у Слэйна не было семьи. Они изначально отказались от него. В этом их вина.
— Откуда у тебя столько энергии? — спрашиваю, подавляя зевок, пока Слэйн застёгивает замок платья у меня на спине.
— Ты мне её подарила, — шепчет он, целуя меня в щёку. Оборачиваюсь и усмехаюсь.
— Ты постоянно крадёшь что-то у меня. Это нечестно. Я выжата и хочу снова спать, а ты уже съездил в Дублин, вернулся, принял душ и оделся. Хотя с бабочкой у тебя всё равно проблемы.
— Я чувствую себя хорошо, Энрика, — говорит Слэйн, а потом кривится, взглянув на своё отражение.
— Хорошо, это без признаков злодея или животного? — интересуюсь, поворачивая его к себе лицом, и принимаюсь завязывать бабочку у него на шее.
— Злодей я по определению, а животное удовлетворено и сейчас спит, — улыбается он.
— Почему ты сам себя так называешь, Слэйн? Ты ведь не злодей. Твой отец злодей высшей категории, а ты нет. По определению ты человек с сотней возможностей. Зачем ты сам с собой так поступаешь?
— Потому что мне нравится быть злодеем. Принцев слишком много, я выделяюсь на их фоне.
— Конечно. Покажи мне хотя бы одного в твоём окружении, — цокаю я.
— Каван. Он принц.
— Сейчас надорву живот от хохота. Он насильник, убийца и ублюдок.
— Для тебя да, Энрика. Для тебя он такой, но для другой женщины он принц. И я не буду тебе рассказывать про него, иначе мне придётся его убить.
— Ты думаешь, что я потеряю голову от его сверкающей короны в заднице? — усмехаюсь я.
— Корона в заднице Мэйсона тебе нравится, — хмыкает Слэйн, обхватывая мои запястья и надавливая на них.
— Ты ревнуешь? — хихикаю я.
— Очень. Тебе не стоит играть со мной в эти игры, Энрика. Ты знаешь, что если я поставлю цель…
— Не говори про убийство Мэйсона и его семьи. Даже не думай. Пожалуйста, — быстро и со страхом перебиваю его.
— Тогда я хочу знать об этом больше. Я слышал ваш разговор. После него я принял решение освободить тебя. Он одержим тобой, — голос Слэйна становится ледяным и режущим.
— Боже мой, вот ты идиот. Правда, ты идиот. Я была раздавлена морально. Мэйсон мой друг.
