На призыв гросса откликнулся лишь протер-секретарь. Скатившись с балдахина, он с лицом, перекошенным от ненависти, кидается за богом, как взбесившийся пес.
У самого выхода из зала протер настигает его и хватает за рукав крестьянской блузы.
Слегка обернувшись, бог взмахивает железным кулаком и обрушивает на лицо протера страшный удар. Дернув бородкой, секретарь сына божьего отлетел в самую кучу своих дерущихся коллег. Здесь, под ногами озверевших священнослужителей, он и нашел свою бесславную гибель…
Очутившись за рекой Лигарой, бог полной грудью вдыхает свежий утренний воздух и облегченно смеется:
— Ох-хо-хо! Прав был Дуванис! Живой бог никому не нужен: ни простолюдинам, ни попам!.. Ну, ладно, будем действовать по-другому!..
ПОЛОЖЕНИЕ СПАСАЮТ ПОЖАРНЫЕ
Когда в конференц-зал ворвался наконец вызванный гроссом отряд гвардейцев из его личной охраны, здесь все еще продолжалась свалка из-за алмазов.
Бравый протер-генерал в белоснежном мундире, прибывший во главе гвардейцев, приказал своему отряду разнять дерущихся, но гросс резко остановил его:
— Где смутьян, безбожник и самозванец?! Догнать! За ним! Обыскать дворец! Закрыть все выходы! Закрыть мосты! Живей! Шевелитесь! — разбрызгивая слюну, визжит гросс сардунский.
Протер-генерал хватается за кобуру пистолета и, увлекая за собой гвардейцев, стремительно убегает прочь.
— Кто там есть?! Монахи! Служки! Скоты! Сюда! Сюда!!! — надрывается гросс, размахивая жезлом.
Вбегает несколько желтых и зеленых сутан, с белыми как мел лицами.
— Пожарных сюда! Живо! С брандспойтом! С водой! Скорей, пока они не загрызли друг друга!!!
Пожарники, словно они стояли тут же, в коридоре, и ожидали высочайшего распоряжения, не более чем через минуту появляются в конференц-зале. Они быстро и ловко тянут за собой три пожарных рукава.
Пожарные дружно берутся за брандспойты. В свалку ударяют три упругие холодные струи.
В первую минуту раздаются лишь негодующие вопли, но борьба не прекращается. Вскоре, однако, холодная вода начинает оказывать свое действие. Сражающиеся сначала по одному, а потом и целыми группами разбегаются по углам и прячутся в нишах. Последними расползаются раненые. На поле битвы, в лужах воды и крови, остается около дюжины мертвых тел. Среди них и тело протера-секретаря.
Но удивительнее всего то, что посреди этого кровавого побоища лежит совершенно неповрежденная голубая мантия бога из Марабраны. Видно, крепко ее задумали бедные хлеборобы, что даже общие усилия тысячи с лишним священнослужителей не смогли одолеть и порвать ee! Омытые струями воды, ее чудесные алмазы по-прежнему сверкают при свете люстр морозным, сказочным блеском…
Пожар чудовищных страстей потушен. По знаку гросса пожарные останавливают воду, свертывают рукава брандспойтов и бесшумно исчезают.
— Прочь с глаз моих, негодники! — топает на служителей бога гросс и замахивается витым жезлом. — Чтоб духу вашего здесь не было, осквернители божественного престола! А взыскание вас не минет! Не надейтесь!.. Пошли прочь!
Хромая, охая, придерживая руками изодранные в клочья мантии и потирая ушибленные места, священнослужители удаляются. Похожие на лохматых пьяных бродяг, шатаясь как пьяные, они отвешивают гроссу уставный поклон (до целования мантии он их не допускает!) и удаляются из конференц-зала…
Когда удручающее шествие закончилось и был вынесен последний раненый грем, сын божий, немного передохнув, обращается к ювелиру Лаандру:
— Возьми, боголюбивый грем, трех служек и отнеси мантию самозванца в мой кабинет. Для научной экспертизы…
ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
Агде же Куркис Браск из Марабраны? Где этот незадачливый фабрикант чудес, виновник грандиозного, небывалого в истории гирляндской религиозной общины скандала?
Посмотрим, поищем… Кудерн, Улатра, Ланк, Тарта-хона, Паэрта… Вот он! Мчится в черном лоршесе на юг, к Марабране, увозя с собой как модель с подробными планами, так и большой аппарат «ММ-222», самый совершенный в мире материализатор мысли.
Коммерческая операция по производству чуда полностью провалилась, причинив чудотворцу одни лишь расходы да беспокойства. Хоть бы гросс сардунский рассчитался за марабранское чудо!.. Но куда там! С его святости теперь ничего не удастся сорвать!..
В золотистых лучах утреннего летнего солнца по сторонам дороги сверкают изумительной красоты пейзажи. Но ведеор Браск не замечает их. Он думает о своей неудаче, о потерянных суремах, о боге из Марабраны. Он в страхе оглядывается назад, словно страшный бог из Марабраны гонится за ним по пятам, угрожая настичь и уничтожить. Руки его судорожно сжимают баранку. Вперед! Вперед!.. Черный лоршес мчится среди холмов, рощ, полей с бешеной скоростью. Еще хорошо, что в столь ранний час дорога почти пустынна…
Но приступ страха проходит, и мысли предпринимателя вновь приобретают привычное направление…
Черт побери! Полмиллиона суремов на дороге не валяются! Если с гросса их нельзя получить, то, может быть, с кого-нибудь другого?… Но с кого?… Разве что… Фу ты, черт! А ведь это неплохая идея! Бога-то ведь создал не кто-нибудь, а он, Куркис Браск из Марабраны. Значит, он имеет полное право предъявить богу счет как за дождевое чудо, так и за создание его самого! Если это бог правильный и справедливый, он не посмеет уклониться от уплаты. Куркис Браск удовлетворился бы каким-нибудь десятком алмазов с божеской мантии, которую, кстати, тоже он создал для бога единого. Одно только тут неприятно: для предъявления счета придется вновь встретиться с богом, а это большой риск. Тут можно не только ничего не получить, но даже поплатиться за дерзость собственной шкурой… Но ведь он, надо полагать, все-таки всеведущий. А коли так, значит, он отлично знает, кому обязан своим существованием, и, пожелав отблагодарить своего создателя, он всегда найдет возможность сделать это без личной встречи. Скажем, переведет на текущий счет Куркиса Браска кругленькую сумму… Такой вывод принес фабриканту некоторое успокоение.
Стосильный лоршес самодовольно урчит мотором и без напряжения несет своего хозяина с одного пологого холма на другой. Куркису Браску здесь знаком каждый участок пути. Вот проселочная дорога, ведущая в деревушку, где останавливался бог из Марабраны; вот еще проселок, который ведет к холму с кипарисами, где разыгралась вчера трагедия марабранского чуда. Памятные места!.. Поворот — и снова длинный, пологий подъем на очередной пригорок, с вершины которого открывается прекрасный вид на Марабрану. Это — последнее возвышение. С него лоршес покатится вниз до самого города, до которого остается несколько километров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
