– Ой! – прошептала женщина, закрывая ладонями рот. – Это же мой Егорка! А солидный-то какой! Вы только поглядите, как вырядился! В костюме, с портфелем! Куда это мой муженёк собрался?
– Это не ваш муженёк, а мой, – тихо сказала я. – Воронцов Глеб Ильич.
– Какие глупости! – побагровела цветочница. – Что я, мужа своего не знаю? Какой-то глупый розыгрыш.
И, переходя на «ты», злобно прищурилась:
– Думаешь, денег тебе дам, чтобы ты от нас отстала?
– Не говорите ерунды, мне не нужны ваши деньги. Подруга была в ваших краях и случайно сделала этот снимок. Вот я и решила разобраться, как мой муж, находящийся в командировке, может обедать в вашей компании.
Похоже, мои доводы немного успокоили женщину. Дарья допила кофе и уже спокойнее спросила:
– Тебя как зовут?
– Софья.
– Так вот, Соня. Давай на «ты». Позвони Егору и спроси, чей он муж.
– Было бы нелишним, – согласилась я.
Поджав губы и воинственно поглядывая на меня, женщина достала смартфон и набрала нужный номер. А я тем временем рылась в сумке, выискивая предусмотрительно прихваченный из дома старый пропуск Глеба, на котором помимо имени отчества и фамилии имелась его фотокарточка.
– Что-то не отвечает, – обеспокоенно выдохнула продавщица. – Наверное, отсыпается перед сменой. Ему сегодня на ночное дежурство идти.
– Даш, ты вчера Егора видела?
– Нет, не видела. Они с Володькой на Валдай на три дня ездили. На рыбалку. За лещом.
– И когда вернулись?
– Так сегодня должны были вернуться. Им же на смену заступать. Не пойму, почему Егор не отвечает. Может, случилось чего?
И, убирая аппарат в карман, Дарья решительно поднялась с места:
– Знаешь что, Сонь? Поехали ко мне. Поговорим с Егором с глазу на глаз, а заодно я покажу свидетельство о браке и свадебные фотки. Обожди меня здесь. Я быстро. Только договорюсь с напарницей и сумку заберу.
Франция, 18… год
– Господин Анри, мне необходимо узнать, где разбила свой балаган мадам Ленорман!
Видок мерил шагами кабинет начальника криминальной полиции, решительно ударяя кулаком в ладонь. Сыщик и сам не заметил, как под впечатлением от нахлынувших воспоминаний пешком проделал большую часть пути от Бисетра до управления полиции, и только потом спохватился и взял наёмный экипаж.
– Я видел обрывки афиши, мадам гастролирует где-то в столице!
– Поймите, Франсуа, узнать местонахождение балагана несложно, – недовольно нахмурил гладко выбритое лицо глава департамента. – Но у меня совсем нет людей, чтобы дать вам в помощь для облавы. Я не могу подвергать вас опасности, а смерть идёт за вами по пятам. Обождите немного, освободятся Коко-Лакур и Юнитэ, тогда и отправитесь задерживать ваших уродцев. И как вас угораздило с ними связаться?
– Молодость глупа и делает много ошибок, – с несвойственной ему кротостью откликнулся подчинённый, неожиданно меняя тон. – Пусть будет по-вашему, господин Анри. Коко-Лакур и Юнитэ и в самом деле толковые ребята. Вы только извольте распорядиться, чтобы в префектуре мне дали адрес балагана, и, обещаю, я не пойду туда один.
– Позвольте вам не поверить. – Жак Анри с укором посмотрел на сыщика. – Зная вас, дорогой друг, могу предположить, что при первой же возможности вы непременно устремитесь на поиски врага.
– Даже не подумаю, – смиренно потупился Видок. – Я сяду в тихом погребке, что на углу, и буду дожидаться ваших людей столько, сколько нужно.
– А не опасно так выставлять себя напоказ? – усомнился начальник.
– Ерунда.
– Ну что ж, идите в погребок и ждите человека из префектуры. Я распоряжусь, чтобы Огюст Жуаньи немедленно поднял документы, просмотрел прошения на имя префекта, узнал, в какой район Парижа направилась мадам Ленорман, и сообщил вам адрес балагана. И, кстати, – шеф понимающе усмехнулся, – имейте в виду: Огюст парень шустрый. Он не позволит вам сбежать до прихода Коко-Лакура и Юнитэ.
В кабачке Видок заказал вина и баранины и, не спуская глаз с входной двери, принялся закусывать и ждать. Решимость обвести вокруг пальца человека господина Анри, чтобы получить то, что нужно, и уйти одному, без охраны, ни на секунду не покидала сыщика. Отрывая крепкими зубами куски мяса от бараньей ноги, Эжен Франсуа перемалывал еду тяжёлыми жерновами челюстей, ловя на себе настороженные взгляды посетителей. Склоняясь друг к другу, завсегдатаи притона перешёптывались между собой и кивали в сторону Видока, узнавая его. И в самом деле, со стороны сыщика было изрядной дерзостью без грима и маскировки прийти туда, где собирались бродяги самого низкого пошиба, знающие его в лицо. Но на это у Видока имелись свои причины.
Когда он допивал кувшин вина, в зал, озираясь, вошёл юноша. Было видно, что он в первый раз в таком злачном месте, из чего сыщик сделал вывод, что это как раз тот, кого он ждёт. Огюст Жуаньи совсем не походил на шустрого малого, каким его пытался выставить патрон, Видок поднялся с места и двинулся навстречу вошедшему. Робкий Жуаньи, отчаянно труся и опасаясь смотреть по сторонам, почти бегом устремился к Видоку. Сыщик указал на пустующий стол у самого входа и первым уселся за него лицом к залу. Сотрудник префектуры опустился на скамейку напротив и протянул сложенный пополам лист бумаги.
– Это нужный вам адрес, господин Видок, – проговорил он трясущимися губами, помимо воли с опаской поглядывая на окружающих оборванцев.
Разговоры за соседними столами стихли, все недружелюбно смотрели на них. Даже музыканты прекратили играть, с высокой сцены наблюдая за происходящим. Сыщик протянул широкую руку, взял из тонких дрожащих пальцев собеседника листок и, прочитав написанное, сунул записку за пазуху. После чего откинулся на спинку стула и, вытянув ноги так, чтобы перегородить ими весь проход, произнёс тоном гида:
– Оглянитесь вокруг, приятель. В этом грязном кабаке собралось много примечательных личностей. За голову любого из здешних бродяг полиция даст неплохие деньги. Как у вас с деньжатами? Не желаете подзаработать? С минуты на минуту подоспеют Юнитэ и Коко-Лакур, парни бравые и закалённые в неравных схватках с самыми отчаянными головорезами. Не тратьте время, месье. Выбирайте любого прощелыгу. Юнитэ и Коко-Лакур помогут довести задержанного до участка.
С грохотом отодвинув стул, ближайший к Видоку оборванец поднялся и, ругаясь на чём свет стоит, направился на выход. Но сыщик не дал ему уйти. Бродяга перешагивал через вытянутые ноги главы сыскной полиции, когда Видок сделал едва заметное движение коленями и повалил парня на пол. Упавший тут же вскочил и кинулся с кулаками на Видока. Приятели завсегдатая кабачка не остались в стороне от намечающейся потехи и присоединились к побоищу. Вскоре весь трактир участвовал в битве, в эпицентре которой находились Видок и чуть живой от ужаса и боли Огюст Жуаньи. Именно этого и добивался сыщик. Под злобные выкрики и отчаянные вопли дерущихся он выбрался из кучи-малы и, никем не замеченный, выскользнул в приоткрытую дверь трактира. Теперь Видок знал, где искать своих обидчиков, и собирался строго спросить с цыганки за убитого двойника.
Выйдя на улицу, Видок широким шагом двинулся вдоль домов, устремившись к окраине города и на ходу высматривая наёмный экипаж. Заметив пустую карету, махнул рукой, подзывая извозчика. Усевшись, откинулся на высокую мягкую спинку сиденья и погрузился в раздумья. Правую ладонь он привычно прижал к груди, ощущая под тканью плаща плотную тяжесть бумажника. Там, в бумажнике, Видок хранил серьгу удачи, благодаря которой ощущение неуязвимости не покидало его вот уже долгие годы. Эжен Франсуа чувствовал себя в безопасности с тех самых пор, как оставил цирк уродов и, сбросив с себя мутную одурь цыганского гипноза, которым, без сомнения, владела самозваная мадам Ленорман, отправился в свободное плавание по бескрайнему океану под названием жизнь. Случилось это сразу после того, как к цирку прибилась шестипалая девчонка.
Стоял обычный летний день, и труппа только-только закончила утреннее выступление. Публика неистовствовала, аплодисментами вызывая артистов на поклон. Одетый в одну лишь набедренную повязку Геракл Блонди вынес из-за кулис на сильных руках малютку Жижи и начал раскланиваться, и тут ощутил пристальный взгляд ярких карих глаз, устремлённых прямо на него. Сидевшая в первом ряду крестьянская девушка пожирала Видока глазами, и он по заведённой артистической привычке широко улыбнулся и кивнул ей пышной белокурой шапкой волос. Ближе к вечеру Эжен Франсуа собрался было промочить горло и, выйдя из балагана, буквально налетел на давешнюю крестьянку. Девушка бросилась к нему и заговорила так, будто они были знакомы сто лет.
