Высокая скорость минирования моста указывает на то, что данное мероприятие планировалось заранее, и было хорошо подготовлено. По нормативам Красной Армии на подрыв такого сооружения в боевой обстановке отведено порядка 20 минут. Исходя из этого, можно сделать вывод, что, либо перед нами хорошо подготовленная диверсионная группа, либо минирование моста было произведено ранее, а действия нападавших на мосту явились лишь инсценировкой, призванной отвлечь внимание от истинных целей нападавших. Каковой целью мог быть именно прорыв автотехники через мост.
Отдельно следует упомянуть выводы экспертов-криминалистов ЗИПО. В 5-и последних случаях на месте столкновений были обнаружены следы обуви, не соответствующие ни одному известному образцу. Причем в 4-х случаях (нападение на мотопатруль и последующая диверсия на этом месте, нападение на солдат 173 отдельного саперного батальона, нападение на мост) эти следы идентичны. Исходя из особенностей выявленных следов, можно предположить, что количество людей, ее носящих, не превышает 5-7 человек. Прочие следы оставлены обувью с рисунком подошвы, характерным для строевых частей противника.
Стреляные гильзы во всех случаях соответствуют стрелковому оружию, состоящему на вооружении противника и в вермахте. Выводы.
С большой долей вероятности мы имеем дело с хорошо подготовленной группой сотрудников НКВД, осуществляющих вывоз из расположения войск вермахта особо важных документов или иных ценностей (в противном случае, сложно объяснить их передвижение на захваченной технике. Гораздо спокойнее и безопаснее уйти пешком по лесам). Прочие военнослужащие, по-видимому, являются подразделением прикрытия данной группы и относятся к охранным подразделениям НКВД. Ввиду того, того, что автотранспорт, осуществлявший транспортировку груза, был поврежден (подожженный грузовик с документами Заславльского УНКВД), группа и предприняла захват требуемых ей для эвакуации транспортных средств. Вполне вероятно, что, имевшие место диверсии имеют целью введение в заблуждение преследователей. Силы охранных подразделений вермахта будут брошены на пресечение диверсий, и охрану объектов, а группа, пользуясь этим, оторвется от преследования.
Заключения специалистов, протоколы вскрытия и акты криминалистических исследований прилагаются. 18 июля 1941 года.
Штурмфюрер СС Вайдеман.»
* * *
Бродя по поляне, и переодически консультируясь с Несвидовым, мы определили, что здесь, скорее всего, разгромили батарею дивизионок. Мы насчитали три искромсанных осколками «дивизионки» Ф-22, а вот одна пушка выглядела практически неповреждённой. Но, самое ценное – мы нашли три целых передка со снарядами.
– Хо-хо, вот и тротильчик! – радостно потирая руки, сказал Люк.
Однако, к нашему большому сожалению, в зарядных ящиках оказалась только шрапнель.
– Сержант! А что, теперь положено так? – спросил я.
– Да нет, конечно, и шрапнель должна быть и гранаты осколочно-фугасные – тоже.
– А тут что за херня?
– Может им такие выдали? Люк тихо выматерился.
– Да, и я того же мнения. – Поддержал я товарища. – Прикинь, шрапнелью из леса стрелять. По танкам.
– Ну и на хрен они нам нужны? – поинтересовался бывший десантник. – В них же, если мне память не изменяет, только порох.
– Мда, действительно. – Но тут мне в голову пришла интересная идея. Высказать которую я не успел, поскольку на поляне показались наши командиры в сопровождении Трошина и ещё одного окруженца-артиллериста, имени которого я не знал.
– Ну что тут у вас? – спросил, Фермер, подходя к нашей небольшой группе.
– Шрапнель тут, никому на хрен не нужная – ответил Люк. – Хотя, вон у Тохи идея какая-то появилась.
– Что придумал? – это уже мне.
– Секундочку, командир. Маленькая консультация нужна. Вячеслав, – окликнул я Трошина, – подойдите сюда.
– Да, товарищ старший лейтенант.
– Вячеслав, вы, случаем, не знаете, шрапнельный выстрел разобрать сложно?
– Антон, да зачем эту древность разбирать то? – удивился Фермер.
– А представь себе: достаём из снаряда пули, в гильзу – двойной заряд пороха. Досыпаем доверху пулями и инициируем электроспособом. Мини-пушка получится. Если пули петров на двадцать полетят, а они должны, то расставляем эти «пушечки» вдоль обочины шоссе. И, пожалуйте ужинать!
– А что, идейка толковая, – поддержал меня Бродяга. – К тому же выхода у нас всё равно нет. Ну, так как, майор, – обратился старым званием к Трошину Бродяга, – выстрел разобрать сложно?
– Если ключ есть, то – не очень.
– Так вперёд, ключ искать! – скомандовал Фермер. – А вы, – это он уже нам с Люком, – оружие собирайте и документы.
– Саш, а может, похороним? – спросил я. Тот обвёл поляну взглядом:
– Тош, я понимаю, но здесь, на глаз, шесть десятков убитых. А нас, если ты не забыл, пятнадцать, и из этих пятнадцати – четверо ранены. Давай сначала первоочередные задачи решать.
* * *
В конце концов, Фермер принял решение о перебазировании отряда на эту поляну. Понимая, что отоспаться можно будет и позже, все работали как проклятые. Трошин с Несвидовым, как наиболее подкованные в артиллерийских премудростях, выкручивали из снарядов трубки, а раненые бойцы, под руководством Бродяги и с помощью Казачины, разбирали патроны и потрошили снаряды. Я, Люк и Зельц собирали по всей поляне карабины погибших артиллеристов и прочее снаряжение и относили всё это в тенёчек, где командир лично разбирался с этими завалами армейского имущества. Одной из наиболее ценных находок стала командирская «эмка», обнаруженная нами в подлеске. Судя по пробоинам, её посекло осколками, когда на ней пытались скрыться в лесу. Но, судя по всему, её пассажирам повезло. Правда, не всем. На заднем сидении мы нашли тело артиллерийского подполковника. В найденном при нём планшете, к нашей бесконечной радости обнаружился комплект карт Белоруссии.
– Вот это подарок! – обрадовался Люк.
– Ага. Слушай, надо подполковника этого похоронить по-человечески. В благодарность.
Забрав документы и знаки различия, мы отнесли тело офицера в небольшую воронку, Люк отодрал от какого-то ящика кусок жести и я, сверяясь с командирским удостоверением, нацарапал на металле ножом: Неречин Павел Самойлович Подполковник 1912 – 1941
И, после того, как мы засыпали тело землёй, воткнул этот импровизированный обелиск в ногах у покойного.
За этим занятием нас и застал командир. Он молча постоял, думая о чём-то своём, а потом сказал:
– Знаешь, Антон, а, наверное, ты прав! Похороним всех! А то, что же, им непогребёнными до скончания века так лежать.
На время оставив все прочие дела, мы подтаскивали тела к воронкам, как могли, сортировали их. Проверяли карманы, искали медальоны. Узнав имя и звание, вырезали их на жести. Минут через пятнадцать к нам присоединились и все остальные, кроме часовых и раненых. Да и то, Тотен вызвался вырезать надписи на металле.
За три с лишним часа мы похоронили всех. Шестьдесят восемь человек. И, только, сорок два имени. Когда последняя, восемнадцатая по счёту могила была засыпана, я присел на остатки снарядного ящика и, с трудом подняв натруженную руку, вытер пот со лба. Рядом присел Фермер.
Примерно за час до заката, когда обессилевшие бойцы расползлись по шалашам и навесам, командир снова созвал нас на совет.
– Поработали мы все сегодня на твёрдую пятёрку, мужики! Объявляю нам всем благодарность. Теперь подобьём бабки. Саш, – обратился он к Бродяге, – сколько фугасов сделали?
– Тридцать один, да и то остановились потому, что работа тонкая, а все старые шрапнели закончились. Да и все замотались до того, что глаза слипаются и руки дрожат.
– А при чём тут старые шрапнели или новые? – спросил я.
– А в новых – пули канифолью залиты так, что чуть ли не по одной выковыривать приходится.
– Так у нас скипидара почти два ведра! Плеснуть стакан внутрь, чтобы канифоль размягчить! – посоветовал я Ване.
– Молодцы! А сколько такой фугас по площади накрывает? – сказал командир.
– А кто ж его знает. Я такие – никогда не делал…
– Так, может, испытаем? – предложил я.
– В смысле?
– Досок вокруг много есть. В землю навтыкаем, и рванём один. А у нас тридцать останется… Круглое число.
– А силы то есть? С досками возится? – поинтересовался Фермер.
– Ради красивого фейерверка я готов пострадать, – отшутился я.
– Ну, пошли. Пострадаем ещё маленько.
Пока Бродяга с Ваней устанавливали фугас, мы вчетвером установили пару десятков мишеней на поляне, воспользовавшись для разметки сектора Люковским лазерным дальномером.
Бродяга даёт отмашку. Мы залегли в одной из воронок. Негромкий взрыв – и свист и визг шрапнельных пуль над поляной. На противоположной опушке (от нас метров тридцать – сорок) – рукотворная осень. Кружатся в воздухе сорванные листья, с шорохом падают на землю срезанные ветки.
