— Многие считают, что он всей душой ненавидит тенора, — закончил он. — Хотя этого не показывает.
— Я тоже придерживаюсь такого мнения, — сказал обер-лейтенант. — Я дважды допрашивал Вестхаузена, основательно ознакомился с его личным делом. Еще четыре года назад он пел все теноровые партии как в опере, так и в оперетте. И, как говорится, потерял место, когда в театр пришел сегодняшний режиссер, а Пернвица назначили главным режиссером и художественным руководителем. Вестхаузену определили должность ассистента режиссера. Это из теноров-то… Круто, ничего не скажешь. Вдобавок ко всему — на пятьсот марок меньше. А его вакансию — так это, кажется, называется? — получил Вондри. И именно этот Вондри начинает волочиться за его женой, — Штегеман поморщился. — Если вдуматься, его остается только пожалеть.
— Краус, поезжайте в районное управление и возьмите под контроль работу всех групп, наблюдающих за подозреваемыми. Если понадобится, потребуйте усилить их — хотя в такой день свободных сотрудников вы вряд ли найдете. А вас, Штегеман, я попросил бы заняться Вондри. Обыск дома, допрос — все, как положено. И допросите госпожу Вестхаузен-Кречмар. Сам же я поеду к Вестхаузену.
— Госпожа Бордин живет, между прочим, в трех домах от Вестхаузена, — сказал Штегеман, листая записную книжку. — Не хотите ли для начала заглянуть к ней?
Маркус резко повернулся в его сторону. Что, собственно, Штегеман от него хочет, зачем провоцирует?
— Что ж, мне остается только откланяться, — сказал прокурор Ройтер. — Если во мне будет нужда, я дома, — он бросил взгляд на наручные часы. — Черт побрал, скоро семь. Жена и дети заждались…
— … Меня тоже, — проворчал Штегеман недовольно, но так тихо, что его услышал один Маркус.
У самой двери прокурор еще раз оглянулся:
— Так вы идете, Штегеман?
— Иду, иду. — Штегеман написал что-то в записной книжке, вырвал этот листок и протянул Маркусу. — Адреса. Желаю удачи.
Маркус в недоумении посмотрел ему вслед. Почему он никак не раскусит этого Штегемана, почему любое замечание, даже брошенное обер-лейтенантом вскользь, бесит его?..
Итак, Вондри — Вестхаузен — Клаудиа… Да, и нужно позвонить невесте осветителя Вечорека. Ждет, наверное, бедняжка, и не знает, что и подумать.
Колдовство какое-то! Все улицы и переулки, которые должны были привести его к так называемому Замку, оказывались почему-то с односторонним движением — и все вели в обратную сторону! А освещение — как в средние века! И знаков на улицах не разглядеть. Судя по карте, все проще простого. Между кольцом, на котором он сейчас находился, и Шлоссштрассе — Замковой улицей — несколько кварталов. Но как туда добраться?
Маркус сложил карту, собираясь ехать дальше наугад, и вдруг сквозь заснеженное ветровое стекло увидел некую согбенную фигуру. Несмотря на метель, этот человек спокойно прогуливался прямо по мостовой.
Мужчина остановился лишь после второго окрика и оглянулся. Лица его было не разглядеть. Он поднял воротник пальто, а меховую шапку натянул на заиндевевшие брови.
— Господин Вестхаузен, — протянул Маркус, не скрывая удивления. — Что вас занесло на эту богом забытую улицу?
Ассистент режиссера не на шутку испугался при виде Маркуса. Он шевелил губами, не в силах произнести ни слова.
— В гости собрались?
Вестхаузен сглотнул слюну, покачал головой и выдавил из себя:
— Ни к кому я не собрался… Просто так… гуляю… вышел свежим воздухом подышать…
— В такую собачью погоду?
— Мне все равно. Я теперь не певец… и голос потерять не боюсь.
— А ваша супруга? Разве она не обидится, что вы оставили ее одну в сочельник?
Хотя психологически вопрос был рассчитан точно, Маркус был сам себе противен, задав его, особенно когда заметил, как передернулось лицо Вестхаузена.
— Моя жена?.. Ее нет дома… И вернется она не скоро…
Маркус сочувствовал ему, но доверять не торопился.
— Выходит, мне в какой-то мере повезло, — сказал он. — Мы сможем спокойно и подробно все обсудить. Я как раз направлялся к вам.
— Ко мне?! — поразился тот.
— Да, но по дороге заблудился.
— Случилось что-нибудь?
— С чего вы взяли?
Вестхаузен не ответил, спрятал окоченевшие руки поглубже в карманы пальто и пожал плечами.
— Так с чего вы взяли, будто что-то случилось? — резким тоном повторил свой вопрос Маркус.
— Потому что в противном случае вы сидели бы сейчас под новогодней елкой… — Вестхаузен умолк и опустил глаза.
— Это не ответ на мой вопрос. Вам что-то известно?
— Ничего мне не известно, кроме того, что от меня сбежала жена, — голос экс-тенора дрогнул. — К своему любовнику.
Маркус готов был поклясться, что ассистент режиссера ломает комедию. Ясное дело, он в отчаянии, неверность жены терзает его. Но не только эти чувства скрыты под маской брошенного супруга.
Ледяной ветер прогрызался сквозь куртку и свитер. Вестхаузен молчал, неловко загребая ногами влажный снег. Глаза его все время бегали, то и дело встречаясь с испытующим взглядом капитана.
Давить на этого человека бессмысленно: он настороже, хотя и не слишком уверен в себе.
— Давайте продолжим беседу у вас дома, там наверняка уютнее. Пойдемте-ка в машину.
Вестхаузен возражать не стал, сел рядом с ним и указал, как проехать по малозаметной дорожке мимо стоянки и гаражей в узкий переулок, плавно поднимающийся к площади.
В коридоре квартиры Вестхаузена висело большое зеркало. Снимая пальто, Маркус искоса наблюдал за хозяином дома. Лицо его на морозе раскраснелось и вздулось. Мясистые щеки провисли и слегка подрагивали.
Окно жилой комнаты — во всю стену. У современного овального столика стояло старинное кресло-качалка, в которое так и хотелось сесть. В камине у противоположной стены миролюбиво потрескивали березовые поленья. Над камином висели две большие фотографии Вестхаузена в багетных рамках. На поблекших снимках он был запечатлен в ролях клоуна и блистательного кавалера в расшитом фраке. Под рождественской елкой в углу, на письменном столе сложены подарки, в том числе и не распакованные еще коробки и пакеты. И вообще, здесь имелось все, что положено: пианино, телевизор, радиоприемник и стереосистема.
— Что вам предложить? Сигареты, сигары? Рюмку коньяка?
Маркус покачал головой.
— Садитесь, прошу вас.
Вестхаузен предложил Маркусу стул, а сам поднял с пола стоявшую у кресла бутылку коньяка и откупорил ее:
— Мне-то можно?
Он налил рюмку почти до краев, выпил и только после этого сел.
— Так что вас привело ко мне?
Маркус, который некоторое время молча любовался тлеющими поленьями в камине, повернулся, чтобы ему было удобнее смотреть на Вестхаузена:
— Когда вы сегодня вечером вышли из дома?
— Минут двадцать назад. Но почему вы спрашиваете?
— А когда ушла ваша супруга?
— Не знаю. Я был в церкви. А когда вернулся, ее не застал.
Сколько времени должно было пройти, чтобы эти щепки в камине сгорели дотла? Или Вестхаузен разжигал камин еще раньше, а потом только подложил маленькие поленья?
— Оставила ваша супруга какую-нибудь записку?
— Нет… Но я и без того знаю…
Вестхаузен сжал зубы, на несколько секунд замер, потом снова налил полную рюмку. Он подчеркнуто отвернулся от Маркуса, опрокидывая рюмку в себя, — и поперхнулся. Его красное лицо полиловело, когда он попытался прервать удушливый кашель, прикрыв рот ладонью. Даже страшно за него стало.
— В одном я уверен: вы ко мне пришли не для того, чтобы порассуждать о превратностях супружеской жизни.
— До того ли мне, — холодно согласился с ним Маркус. — Меня куда больше интересует, где вы находились с шестнадцати до восемнадцати часов?
Ассистент режиссера зажмурил глаза.
— Выходит, все-таки что-то стряслось, — голос его прозвучал хрипло.
— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
— В четыре с минутами я вышел из дома. Никуда не торопился и примерно через десять минут оказался в церкви. Когда вернулся домой, точно сказать не могу — примерно без четверти шесть… Жена к этому времени уже ушла, ну, и… — Он поднял и опустил руки. — Вот и все.
— Встретили вы в церкви кого-нибудь из знакомых или коллег, которые могли бы подтвердить ваше присутствие там?
— Я никого не заметил, да я и не смотрел по сторонам. Вы можете себе представить, что мысли мои были заняты другим. А что, мне необходимо алиби?
— Было бы неплохо…
Ассистент режиссера ни о чем больше не спросил, только головой покачал.
— Расскажите, куда вы направились вчера после обсуждения репетиции, — переменил тему Маркус. — Вы ведь не сразу пошли домой.
— Нет, я поехал еще в центр… купить кое-что… ну, подарки всякие, елочку… напитки… Но обо всем этом я уже рассказывал вашим сотрудникам.
