Пока мои мысли вышеописанным образом дошли до решения попробовать выпросить у шефа отпуск, хотя бы на пару дней, ноги сами донесли меня до самой главной в этом здании двери. Я постучал, и, получив разрешение войти, глубоко вздохнул и шагнул внутрь.
ГЛАВА 15
Земную жизнь пройдя до середины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Не помню сам, как я вошел туда,
Настолько сон меня опутал ложью,
Когда я сбился с верного следа.
Данте Алигьери. «Божественная комедия»
Будь всегда верен долгу своей службы и никогда ни о чем не задумывайся.
Габриэль Сансон. «Записки палача»
– Я пришел, – сказал я.
– Последняя проведенная тобою операция вызвала у меня несколько вопросов, – не поздоровавшись со мной, мрачно сказал сэр Найджел, не отрывая взгляда от лежавших на столе документов. Потом он поднял глаза и, пристально посмотрев на меня, спросил: – Кто это тебя так отделал?
– Полковник Барт, – ответил я, без разрешения усаживаясь в обитое натуральной кожей кресло.
Лысый Дьявол несколько секунд молча рассматривал мое лицо, потом спросил:
– Как это произошло?
– Я намеревался устроить ему засаду в его квартире, но, к сожалению, мне не удалось использовать фактор внезапности в должной степени, – сказал я. – Барт заметил засаду и напал сам. Мне удалось оглушить его в рукопашной схватке, но и он меня здорово отделал. Первоначально я собирался имитировать самоубийство в виде повешения, но после нашей драки это было невозможно, так как даже самый тупой коронер не поверил бы в версию самоубийства из-за многочисленных внешних и внутренних повреждений, нанесенных мною Барту во время драки. Поэтому я изменил план и сымитировал самоубийство в виде прыжка с балкона.
– Барт жил на шестьдесят четвертом этаже? – спросил сэр Найджел.
– Да. Около двухсот метров. После падения с такой высоты ни одна экспертиза не сможет установить, какие повреждения он получил за час до прыжка, а какие в момент смерти. Я оглушил Барта ультразвуковым разрядником, так что он ничего не почувствовал. В квартире никаких следов моего пребывания не осталось.
Сэр Найджел помолчал, глядя в окно, потом сказал:
– В общем-то ты все сделал правильно. Спасибо.
Я промолчал, ожидая, что еще скажет мне шеф.
– После такой операции я, конечно, должен дать тебе отдых, но ты сам знаешь, какая у нас сейчас ситуация. Волна инфицирования очень мощная, на сегодняшний день у нас в памяти компьютера заложено почти семьдесят потенциальных жертв.
Я едва удержался от возгласа изумления. Семьдесят потенциальных жертв в одновременной разработке! Такого еще никогда не было в истории нашего бюро.
– Так что дать тебе отдых я не могу, – продолжил Лысый Дьявол размеренным голосом. – Мы едва справляемся, боюсь, нам придется привлечь помощь со стороны, хотя ближайшие наши соседи тоже загружены. Если б не эта проклятая катастрофа с пульсаром… – Сэр Найджел тяжело вздохнул и покачал головой.
– Можете располагать мною в любое время суток, – сказал я.
– Спасибо, Бен. Я знал, что на тебя можно положиться. – Шеф вновь посмотрел в окно. – Да, и еще. Твоя работа? – сказал он спустя несколько секунд и сунул мне под нос сегодняшнюю газету.
Я прочитал жирный заголовок на первой странице: «Умер последний романтик Земли». Пониже более мелким шрифтом было напечатано: «Сегодня ночью в результате несчастного случая погиб последний романтик Земли Джонатан Эшби, известнейший поэт Великобритании, в течение долгих лет публиковавшийся под псевдонимом Альберт Мередит».
Я быстро пробежал глазами текст, в котором описывались биография и обстоятельства смерти поэта, приводились отрывки его стихотворений. Одновременно автор статьи замечал, что в судьбе Эшби-Мередита много странных, почти мистических деталей, как, например, то, что он погиб в результате несчастного случая буквально через несколько минут после того, как покончил жизнь самоубийством его сосед, отставной полковник войск специального назначения.
– Это никак не может быть моя работа, потому что я ушел из квартиры Барта минут за десять-двенадцать до этого несчастного случая. Во всяком случае, если верить напечатанному в газете времени смерти Эшби, – сказал я с самым честным выражением лица, на какое был способен. – И никого на лестничной площадке я не видел. Хоть я не люблю лифты, но ходить пешком на шестьдесят четвертый этаж не по мне.
– Ладно, не горячись. Никто не обвиняет тебя в смерти этого поэта. Это ведь был несчастный случай. – Сэр Найджел пронзил меня взглядом, как рапирой, но я его выдержал. – А теперь иди в отдел информирования. Можешь затребовать любую необходимую информацию по этому делу, – сказал спустя несколько секунд сэр Найджел, протягивая мне листок бумаги. – Это дело желательно завершить еще сегодня, потому что больные находятся в красной зоне заражения.
Красная зона заражения – это заключительная фаза переходного периода от Гамма-вируса к Дельта-вирусу. То есть инфицированные через два-три дня станут больными и начнут заражать всех подряд. Кроме того, в красной зоне Гамма-вирус может передаваться людям, с которыми инфицированный находится в постоянном контакте, например, членам семьи или близким друзьям. Короче говоря, в таких случаях надо было действовать как можно быстрее.
– Семья Браунлоу, – прочитал я и поднял глаза на Найджа.
– С богом, Бен. И удачи тебе, – Лысый Дьявол встал и протянул мне руку. Вот это действительно большая честь, поскольку, несмотря на некоторую фамильярность в общении со мной и еще несколькими самыми старыми сотрудниками класса А, дистанцию с нами сэр Найджел сохранял, как британские лорды свои фамильные драгоценности. Немногие могли похвастаться таким рукопожатием. Вот только в голову мне неожиданно пришла довольно нехорошая мысль: «Лысый Дьявол как будто на эшафот меня провожает. Что бы это, черт побери, могло значить?»
Пожав протянутую руку, я молча вышел из кабинета и, пройдя по коридору до конца, уселся на подоконник. Мне хватило трех минут, чтобы пробежать глазами напечатанный на листке текст.
Это было медицинское заключение, в котором говорилось, что все пять членов семьи Браунлоу заражены вирусом Витько и подлежат срочной ликвидации, так как находятся в красной зоне заражения. Пониже от руки было написано несколько строк почерком сэра Найджела – поименное перечисление членов семьи, приказ открыть мне все досье, какие я сочту необходимыми для своей работы, и прочая рутина.
Эти самые обычные строчки, которые не один раз видел и я, и многие другие сотрудники бюро, подали мне интересную мысль. Я долго смотрел на листок бумаги, пытаясь проанализировать возможные варианты, а затем аккуратно, старательно подражая почерку Лысого Дьявола настолько, насколько это было в моих силах, приписал в конце списка имен тех людей, о которых мне была необходима информация, имя Эдварда Хамнера. Я перешел свой Рубикон. Бросив последний взгляд на творение своих рук – не слишком ли сильно последнее имя отличается по написанию от остальных пяти, – я встал и пошел в отдел информации.
Там меня уже ждали.
– Бен Роджерс? – спросил меня один из клерков.
– Да. В чем дело?
– Нам только что звонил лично сэр Найджел Тизермит. Он приказал нам создать для вас максимально благоприятные условия, а также предоставить вам любую информацию, которую вы сочтете необходимой получить.
– Отлично. Мне необходима полная информация о людях, перечисленных в этом списке, – сказал я, молясь про себя, чтобы сэр Найджел не уточнил, о каких именно людях мне нужна информация.
– Сделаем минут через десять, – сказал клерк, пробежав глазами список, – а вы пока можете посидеть здесь. – Он указал на мягкие кресла в приемной.
– У вас тут можно курить? – спросил я.
– Место для курения в конце коридора, – ответил клерк слегка недовольным голосом. – Вообще-то курение вредит здоровью.
– Идите, работайте, – проворчал я. – Со своим здоровьем я как-нибудь разберусь без вас.
Клерк оскорбленно замолчал и ушел. Кажется, я нажил на свою голову еще одного недоброжелателя. Ладно, черт с ним. Не он первый, не он последний. Просто я терпеть не могу, когда мне кто-то пытается указывать, как я должен жить, или пытается давать советы, которые я не прошу. Единственный, от кого я могу стерпеть подобное обращение, – это сэр Найджел.
Я вышел из приемной и прошел по коридору. Место для курения было помечено специальной табличкой, и внутри было пусто, как на кладбище в полночь. Какие правильные люди работают в отделе информирования! Впрочем, это их проблемы.
Я закурил и задумался. Все, что происходило со мной в последние два дня, мне не нравилось, особенно вчерашние события. Впрочем, то, что было позавчера, а также то, что я собирался сделать сегодня, нравилось мне еще меньше. Я сознательно шел на нарушение самых святых правил нашей организации, что каралось смертью, хотя я не мог припомнить случая, чтобы палач в здравом уме и трезвом рассудке нарушал их. Эти законы нарушали только безумцы, которых приходилось так или иначе нейтрализовать. Может, я тоже сошел с ума и не заметил этого? Что-то в последние два дня я стал слишком часто об этом думать. Но ведь проверка, проведенная Дженис, показала, что мое психическое состояние вполне удовлетворительно. Чертовщина какая-то.
