Ни разу за все это время я не воспользовался лестницей. Зачем, если есть отлично работающие лифты? Но сейчас я чувствовал прилив бодрости после своей тренировки, и мысль пробежаться до пятнадцатого этажа показалась интересной. Хоть время убью, а потные подмышки потом ополосну, заскочив в уборную наверху.
На лестнице, в отличие от сияющего всеми огнями вестибюля, оказалось темновато. До одиннадцатого этажа мне не попалось навстречу ни души. Во Дворце никто не ходил по лестнице, даже на один этаж, и не из-за лени, а повинуясь указу Кардинала: в этом здании никто не смеет тратить его время попусту, поэтому будьте добры из точки А в точку Б перемещаться как можно скорее.
Где-то этаже на седьмом в моих мыслях снова возникла та женщина. Я замедлил шаг, сощурился и наконец представил ее себе как следует. Передо мной поплыла череда кадров. Вот эта женщина в кухне, за барбекю, замахивается теннисной ракеткой на подаче, целует меня, лежит обнаженная у открытого очага перед шахматной доской, ведет машину, занимается любовью (видимо, со мной), подбрасывает блин на сковороде, нервно крутит обручальное кольцо, поливает цветы, смеется — почти все время смеется.
Настоящая она или плод моего воображения, она оказалась очень смешливой. Человек, радующийся жизни, судя по веселым морщинкам в уголках губ и глаз. От каждого движения ее губ у меня сжималось сердце, будто я был в нее влюблен. Непонятно. Откуда такие сильные чувства к призраку?
Я попытался перебрать своих прошлых подружек. Может, это одна из них, давно забытая, или, наоборот, собирательный образ, идеальная женщина, отразившая все черты любимых и оставленных мной? Я притормозил в замешательстве.
Ни одна не приходит на ум!
Подружки, прежние любовницы — я без труда припоминал тех, кто появлялся за время моей жизни в городе, но вот до этого — ноль! Снова чистый лист, снова пустота, стена, в которую я утыкаюсь уже не первый раз за последние месяцы. У меня провалы в памяти. Наверняка ведь были какие-то женщины в моей жизни до приезда в город, но я не мог припомнить. Да что там, я и родителей-то едва помню…
Под ложечкой противно засосало, и я остановился как вкопанный — на одиннадцатом этаже. Не помню! Мать, отца… Есть ли у меня братья и сестры?.. Не знаю! Пустота. Все кануло в никуда: вся жизнь, все, кто мне встречался до того, как я сошел с поезда…
И тут краем глаза я заметил спускающуюся сверху женщину. Я бы не обратил на нее ни малейшего внимания, если бы она шла нормально, не крадучись и не таясь. Она именно кралась, прижимаясь к стене. При виде меня она замерла и попыталась скользнуть назад, в тень. Вот тут-то, когда она хотела раствориться, я ее и засек.
Под моим взглядом женщина застыла на месте. Она была одета во все черное. Я поднялся на ступеньку, чтобы разглядеть получше, и тогда незнакомка, перестав скрываться, шагнула на свет. Высокая, наверное, с меня ростом; длинные ноги, широкие бедра, тонкая талия, идеальная грудь. Лицо удлиненное, не подходящее ни под какие каноны красоты. Кожа довольно смуглая, хотя, может, это только при таком тусклом свете. Заостренный подбородок, уши скрыты длинной черной гривой. Я почувствовал, как твердеет в штанах, и усилием воли заставил себя сосредоточиться.
— Что вы здесь делаете? — спросил я резким тоном. Что она здесь незаконно, сомнений не вызывало. Но как же она проникла в здание? Мне казалось, Дворец неприступен. — Кто вы такая? — Правой рукой я потянулся к воображаемой кобуре, делая вид (надеюсь, успешно), что сейчас достану пистолет. — Как вас зовут? Почему вы…
Я осекся. Она шагнула вперед, склонив голову набок и пристально разглядывая меня. Лоб сморщился, будто она меня узнала, но не могла вспомнить откуда. А потом, с обезоруживающей сексуальной улыбкой, она провела ладонями по бедрам и, расстегнув пуговицы, выскользнула из своих брюк.
Моя рука дернулась, так и не нащупав мнимый пистолет. Под брюками на девушке обнаружились высокие белые трусы. Не особенно сексуальное белье, но долго мне им любоваться все равно не дали: трусы немедленно присоединились к брюкам на полу.
Девушка начала спускаться, а я не мог оторвать взгляд от темного треугольника в низу ее живота. Даже если у нее в руке был нож, я бы не заметил. Я смотрел в одну точку как завороженный.
Незнакомка остановилась на четыре ступеньки выше.
— Эй, — негромко позвала она.
Я наконец заставил себя поднять взгляд. Она, облизнув губы, кинулась на меня.
Мы оба повалились на пол, целуясь и срывая друг с друга одежду. Я сжал ее грудь и подмял девушку под себя. Она укусила меня за шею, а потом обеими руками рванула застежку ширинки, и я почувствовал ее холодные пальцы, влекущие за собой (можно подумать, меня надо было еще куда-то направлять!).
Мы набросились друг на друга с безумством мартовских котов. Перекатились по ступенькам до стены и там поднялись на ноги. Сперва я вдавил девушку в стену, потом она меня. Через несколько фрикций мы снова оказались на полу. Никогда еще я не трахался с таким остервенением. Задрав ее рубашку, я со стоном впился губами в грудь. Даже кончив, я продолжал наяривать с прежней силой, такой же неуемный, как и раньше. Она прижала меня крепче и прикусила за ухо, бормоча непристойности. Мы не хотели останавливаться. Мы просто не могли. Пока…
Я вдруг отвалился, тяжело дыша. В голове шумело, надо было чуть-чуть очухаться. Когда я снова вскинул взгляд, девушка уже сидела, покачивая головой, положив одну руку на колено, а другой мягко касаясь лобка. Потрясенно улыбаясь, она встала, натянула трусы с брюками и, послав мне воздушный поцелуй, безмолвно удалилась.
Я лежал как идиот и смотрел ей вслед. Даже если она заложила в здание бомбу, мне было все равно. Остановить ее представлялось таким же невозможным, как шагнуть с крыши Дворца, расправить крылья и полететь.
Потом я все-таки поднялся на ноги, хотя перед глазами плыло, и застегнулся. Глянул на часы — время еще есть. Оргия продлилась всего лишь несколько минут. Я сбегал в уборную и привел себя в порядок. А потом, весь красный и запыхавшийся, отправился к Кардиналу.
В приемной дожидалось несколько человек. Из самых разных слоев, в костюмах, в отрепьях, даже в сутане священника. Секретарь жестом пригласила меня пройти без очереди, и я почувствовал спиной испепеляющие ревнивые взгляды.
Когда я вошел, Кардинал играл с марионетками, присев на корточки у низкого столика. Перед столиком была натянута белая простыня, подсвеченная сзади яркой лампой. Послушные манипуляциям Кардинала, за экраном плясали две тростевые куклы, и спереди казалось, что на простыне движутся две живые тени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
