Вернувшись (примерно через четверть часа), он повел меня из кабинета наружу, мимо секретаря и дожидающихся в приемной, к лифту. Нажал кнопку, двери разъехались.
— Шестой, — рыкнул он на задрожавшего лифтера, и мы начали спускаться.
— Ты уже бывал в Холодильнике?
— Нет.
— Но знаешь, что это?
— Да, конечно.
Холодильником назывался огромный частный морг, принадлежавший Кардиналу. Многие его друзья и враги обрели здесь вечный покой, и, по слухам, тысячи тел до сих пор хранились в этом Холодильнике по непонятным причинам.
— Я попросил заказ на вынос, — подмигнул Кардинал.
Внизу мы вскоре очутились перед массивными раздвижными дверьми. Кардинал набрал код доступа на панели сбоку, и двери послушно поползли в стороны, открывая вход в продолговатое помещение с простыми скамьями вдоль стен и операционным столом посередине. Кардинал уселся на одну из скамеек, мне указал на соседнюю.
Где-то полчаса мы просто сидели и ждали, сложив руки на коленях.
Кардинал что-то фальшиво мурлыкал себе под нос. Наконец двери разъехались снова и вошли три гвардейца, везущих каталку с упакованным трупом. Тело они переложили на стол в центре зала и так же безмолвно удалились.
Поднявшись, Кардинал двинулся к столу, кивком подзывая и меня. Расстегнув молнию на пластиковом мешке, он отогнул края, являя на свет обнаженное тело мужчины лет сорока плюс-минус немного. Как давно он умер, определить по этому замороженному, как индейка, трупу не представлялось возможным.
— Саймон Спантон, — представил его Кардинал. — Большой начальник в крупной компьютерной компании. Был. До своей скоропостижной кончины во цвете лет. Полагаю, сердечный приступ на фоне стресса, а может, и передозировка наркотиков. Вот что чаще всего губит молодых начальников.
Кардинал выдвинул ящик стола, который я раньше не заметил, и добыл оттуда набор скальпелей. Потом снял с бокового крючка пилу и другие серьезные инструменты, предназначенные для того, чтобы пропиливать грудную клетку и удерживать ее в раскрытом состоянии.
— Из меня никогда бы не вышел хороший патологоанатом, — приступая к работе над бледно-сизым телом, заявил он. — Я слишком большой кайф ловлю. Дело-то серьезное, а я могу бесконечно возиться с требухой и костями, делать из них марионеток или смешные фигурки.
Я молчал, сцепив зубы, пока он пилил, не в силах слушать визг и хруст. Казалось, что он вот-вот попросит меня помочь, но нет, ему действительно было в кайф пилить самому. За эту маленькую поблажку я испытывал огромную благодарность.
Раскрыв грудную клетку мертвого начальника, Кардинал отложил инструменты и вытер руки об штаны. Перчатками он не озаботился, но пятна его, видимо, не смущали. Сейчас правителя занимало только одно: внутренности Саймона Спантона.
— Меня всегда интересовали прорицания, — задумчиво проговорил Кардинал. — Древние этим и жили. Надеялись, что человеческая требуха откроет им секреты мироздания, если приглядеться повнимательнее. Они думали, мы все на каком-то уровне связаны, и то, что внутри, отражает то, что снаружи. — Кардинал поднял на меня глаза. — Ты ведь, думаю, помнишь, что я говорил о взаимосвязях в первую нашу встречу? Так вот, по-моему, древние угадали. Если знаешь, что именно искать, обязательно увидишь связь. Весь фокус в том, чтобы правильно сопоставить это… — Он зачерпнул горсть сизых кишок и, вытащив их из трупа, бесцеремонно плюхнул на пол, — с этим. — Он описал рукой дугу, подразумевая окружающий мир.
Склонившись над горкой требухи, Кардинал принялся копаться в ней, перекладывая и иногда разрывая, изучая образующиеся узоры. Меня замутило, но я из вежливости склонился рядом, будто он разбирал не внутренности, а коллекцию бутылочных пробок, демонстрируя мне редкие экземпляры.
— Я досконально изучил прорицания, — пыхтя от усердия, продолжил Кардинал, — но не особенно впечатлился. Сплошной идиотизм. Норовили провести параллель между требухой и стихиями или духами умерших — ерунда на постном масле. Кого, скажи ты мне, интересует завтрашняя погода? Носи с собой зонтик и темные очки, и будет тебе счастье.
— Вряд ли их заботил моросящий дождик по пути в офис, скорее стихийные бедствия вроде засухи или наводнения, — саркастически усмехнулся я, однако Кардинал только хмыкнул:
— И поскольку имеющиеся толкования оказались ересью, пришлось изобретать свои.
Он выудил из общей кучи какой-то лиловый комок, мало чем отличающийся от остальной груды бренных останков Саймона Спантона. Оглядев непонятный ошметок со всех сторон, Кардинал лизнул его и с отсутствующим взглядом почмокал губами. Меня чуть не вырвало, но усилием воли я удержал готовый выплеснуться наружу обед.
— Я решил обратить искусство прорицаний на фондовый рынок, — непринужденно, как о погоде, продолжил Кардинал. — Приказал доставить тела нескольких начальников из крупных компаний. Вскрыл их, изучил внутренности, посмотрел, какие образуются узоры, сравнил с делами компаний до и после смерти этих шишек, и начало было положено.
— Не понимаю, — нахмурился я, уставившись на груду требухи. — Что-то я не вижу никаких узоров.
— Все зависит от взгляда смотрящего, — усмехнулся Кардинал. — Как в тестах Роршаха. Вот я гляжу на останки Саймона Спантона и вижу груз забот. Он умер в тревоге. Проблемы на работе. Стресс, хотя и без видимых причин. Компания вроде шла в гору, однако внешнее впечатление бывает обманчиво. У меня имеется крупный пакет их акций, я собирался докупить еще. Но если верить кишкам Спантона, пора, наоборот, продавать.
Я поморгал, но картина для меня не изменилась.
— Значит, вот так вы и определяете, когда покупать, когда продавать и так далее? Чуете нутром? Нутром мертвых начальников?
— Безумие, да? — ухмыльнулся Кардинал. — Но действует. Может, конечно, случайность. Может, у меня просто полоса везения. Но за пятнадцать лет я пока ни разу не прокололся. Я держу в руках рынки по всему миру. Теперь ты знаешь как.
— А если никто не умирает? — поинтересовался я. — Ведь начальники вряд ли мрут как мухи. Как вы обходитесь, если подходящих трупов нет?
Кардинал улыбнулся ангельской улыбкой:
— Говорят, Бог дал — Бог взял. Но ведь и Кардинал может давать и отбирать. Если костлявой нужно слегка подсобить… — Я лишился дара речи, но Кардинал, хлопнув меня по плечу, стал раскладывать по местам инструменты. — Пойдем. Вернемся в кабинет. Вроде перекусили же перед уходом, а почему-то опять аппетит разыгрался…
Снова оказавшись на своем пятнадцатом этаже, он велел принести и проглотил в один присест тарелку ребрышек. Увидев, что на столе прилеплено несколько записок, он их наскоро просмотрел, не отрываясь от еды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
