— Меня ничуть не затруднит что-нибудь приготовить. Скажи лишь, чего ты хочешь.
— Правда, ничего. Только кофе.
— Садись. Я налью.
Он сел на табурет у бара. Через несколько минут она присоединилась. Молодожены молча прихлебывали кофе. Один раз глаза их встретились, но всего лишь на мгновение.
Неужели так и будет? Они станут жить в одном доме, в одних и тех же комнатах, дышать одним и тем же воздухом, периодически заниматься любовью, но прозябать в тихом отчаянии именно так, как описал Торо?
— Сегодня снова выглянуло солнце, — ни к селу ни к городу заметила она.
— Может, потеплеет.
— Может быть. — После продолжительного молчания Марси спросила: — Какие у тебя планы на сегодня?
— Я договорился утром встретиться с Лаки в конторе. Он сказал, что я вовсе не обязан приходить, потому что… ну… это день… после брачной ночи… Но я ответил ему, что это не имеет значения. Ведь так? — спросил он после короткой паузы.
— О конечно. — Марси надеялась, что он не заметил, сколь неуверенной была ее улыбка. — Я тоже собиралась в свой офис.
— Ну, тогда, наверное, я пойду одеваться и — в путь. — Он поставил чашку и поднялся.
— Может быть, тебе сегодня показаться врачу?
Он потрогал повязку.
— Пожалуй. Эта штуковина меня здорово раздражает. Пора бы уже и снять.
Пока Чейз одевался, Марси, уставившись в остывающий кофе, изо всех сил старалась не разрыдаться от отчаяния и разочарования. Она надеялась, что они проведут этот день вместе и обязательно в постели, как обычно поступают новобрачные, пытаясь получше узнать друг друга.
Марси питала иллюзии, что он так увлечется ею, что не сможет оторваться и они проваляются весь день, исследуя друг друга глазами и ртом, обходясь без еды и питья, удовлетворяя другой голод, оказавшись столь неприлично ненасытными…
К сожалению, это всего лишь иллюзии. Чейз уходит на работу. Бизнес, как всегда, на первом плане. Еще один рабочий день. Всего лишь!.. По его мнению, он выполнил свою часть сделки. Вспомнив об этом, она отошла от бара и прошла к себе в кабинет.
К тому времени как он спустился вниз, Марси уже ждала его у двери. Подала ему дубленку, помогла вдеть руки в рукава.
— Когда тебя ждать сегодня вечером? — спросила она, поправляя ему воротник.
— Около пяти.
— Обед в шесть тебя устроит?
— Прекрасно.
Сунув руку за борт его дубленки, она положила ему в нагрудный карман рубашки белый конверт. Затем, не отнимая руки, поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.
— До встречи.
Чейз резко мотнул головой.
— Да, до встречи.
И рванулся к двери так, будто в доме начался пожар.
Поскольку Марси никогда не ездила в контору так рано, она присела на коврик у камина, взяла кочергу и рассеянно помешала тлеющие угли под слоем остывающего пепла. Потом осторожно добавила растопку, и огонь разгорелся с новой силой.
Наблюдая, как вспыхнувшие язычки пламени пожирают поленья, Марси захотелось так же быстро и легко разжечь страсть своего мужа. Пока ситуация казалась безнадежной, но если такая возможность вообще существовала, решимости ей не занимать. Она преодолела жестокость — по большей части ненамеренную — со стороны своих ровесников в детстве, с успехом завоевала уважение коллег и сколотила целое состояние. Теперь ее воспринимали отнюдь не как Зануду Джонс. Все другие ее цели, однако, меркли по сравнению с задачей заставить Чейза влюбиться. Деньги, что она вложила, не имели значения. На карту поставлено гораздо большее — ее гордость, женственность, будущее счастье. При такой высокой ставке она просто обязана выиграть!
Чейз несколько раз похлопал белым конвертом по ладони, прежде чем приподнять клапан пальцем и вскрыть его. Чек был выписан на его личный счет, открытый специально для этого. Марси проявила достаточно такта, чтобы не направить деньги непосредственно в банк, пощадив таким образом гордость Тайлера. Надо отдать ей должное, передача денег произошла самым деликатным образом, причем она не послушалась: сумма на чеке оказалась больше, чем нужно. Что ж, несколько месяцев можно будет работать, не думая о деньгах.
С некоторым раздражением он швырнул чек на стол и подошел к окну. Невидяще уставился в матовое стекло.
Он чувствовал себя нахлебником.
Но он и был таковым.
Она не произнесла ни единого слова осуждения или жалобы, но он знал, что вчера ночью сделал ей больно: психологически — наверняка, а возможно, и физически.
Сама того не заметив, она слегка поморщилась, садясь на табурет в баре. Он выскочил из постели, она же испытывала неудобство, если не боль, — это заставляло его чувствовать себя скотиной. Чейз едва не высказал озабоченность ее самочувствием, но ему не хотелось никакого упоминания о брачной ночи. Ни в каком контексте. Потому что заговори они о физической боли, не ровен час, затронули бы и рану душевную, а с этим ему уже не справиться. Никогда больше не причинять ей физических страданий он мог пообещать… А как быть с душевными?
Марси, конечно же, надеялась, что они проведут этот день дома. Правда, сказала, что собиралась пойти в свой офис, но с каких это пор шелковую домашнюю пижаму и домашние тапочки надевают на работу?
Он не смог бы провести с ней целый день и не пойти в спальню. Из этого ни черта не вышло бы. Поэтому, как последний трус, он бросил ее в сомнениях на свой счет, ничего не подозревающей о том, что он сбежал лишь потому, что прошлая ночь была так чертовски хороша.
Да, Марси, возможно, подумала, что он покинул ее вчера ночью потому, что почувствовал отвращение, тогда как в действительности все было как раз наоборот…
Взъерошив волосы, Чейз выругался. До вчерашней ночи он не мучился угрызениями совести по поводу этого брака, теперь же чувствовал себя очень виноватым. Вина вызывала тошноту в желудке, разъедала внутренности, подобно коварной бацилле.
— Признайся, — шептал он себе, — вчера ночью тебе не хотелось от нее уходить. Поэтому ты не остался — не доверял себе? Она была такой упругой, такой… Господи, помоги! — Он снова хотел заниматься с ней любовью. И еще, и еще раз… После Тани такого с ним не случалось.
Он прижался лбом к холодному оконному стеклу и крепко зажмурился, стараясь не вспоминать, как выглядела Марси, одетая только в золотой, дрожащий свет свечей…
Джинсы его слегка взбугрились, когда он подумал о ее торчащих сосках. Хорошо бы ощутить на языке их вкус, втянуть их в рот…
Он так погрузился в свои фантазии, что не заметил «мустанга» Лаки, затормозившего у входа. Чейз так и подскочил на месте, когда брат влетел в контору, на ходу снимая пиджак.
