После последнего персонального обращения к Майку, голос профессора стал стихать и удаляться. Он постепенно погружался в слабые фоновые шорохи и помехи. Он удалялся, словно погружался в море под шелест волн. Последние слова Сахарова приходилось практически додумывать. В голову пришла ассоциация, что Майк пытался слушать последние слова, как верующий, которому удалось услышать Бога. С трепетом и абсолютным вниманием. Когда слова Сахарова стихли, в трубке еще секунд десять что-то шелестело и пощёлкивало. Потом наступила тишина.
— Всё, «Зона-телеком» ваш аппарат больше не обслуживает. — Проговорил Майк себе под нос и аккуратно положил трубку на рычаг. Он глубоко вздохнул, повернулся от стола и вздрогнул. Он напрочь забыл о том, где находится и что в комнате не один. Взгляд Ожога был тяжел и сосредоточен. В глазах застыло странное выражение, словно он чего-то от Майка ждал. Не простого вопроса, типа «как дела» или «а что у нас на завтрак»? Майк в армии не служил, но, если верить фильмам, так могут смотреть солдаты на военачальника, который долго смотрел на карту и наконец, решился. Во власти этого человека огонь и смерть, забвение и слава. Долговец смотрел на Майка как на отмеченного Свыше.
Майк всё-таки лёг спать. Проваливаясь в забытьё он подумал, что как-то странно, что выбор Сахарова пал на него. Илья был более подходящим кандидатом, но и он мог быть заменён тем же Ожогом, например. Опытный сталкер, один из «стариков». Всё-таки это лучшая кандидатура, но выбор пал именно на Майка.
Глава восьмая
Утром Майк с лёгким удивлением обнаружил, что его не будили. Он был так разбит, что даже не спросил о причине такого поступка. Кое-как позавтракали вездесущими саморазогревающимися комплектами. И обсудили планы на сегодня, в основном посвященные поиску посылки Сахарова. Практически сразу сошлись во мнениях, что надо осмотреться с большой высоты, дабы найти в общем-то маленькую цель. Оставалось только надеяться, что профессор не уронил беспилотник слишком далеко. Продолжения пути в разговоре не касались. Припять и ЧАЭС фамильными привидениями незримо маячили рядом со сталкерами, но о них старательно не вспоминали.
От основной территории завода стоянку отделял глухой забор. До ближайших ворот было метров триста и сталкеры решили просто перелезть. Сначала выбрали место подальше от облепивших проволоку, протянутую поверху, «ржавых волос». Ожог подсадил своего напарника, тот посидел на заборе, огляделся по сторонам, пошвырял гайки и, не найдя ничего подозрительного, спрыгнул на ту сторону. Потом Ожог подсадил Майка, который перетянул на забор и его самого.
Они шли до конца цеха, где за вывалившейся секцией забора начиналось поле. Там же можно было перебраться на крышу заводского цеха по уцелевшей пожарной лестнице и хорошенько оглядеться. Идти между забором и стеной цеха было не уютно. Бежать некуда. Но пока вроде было тихо.
— Надеюсь, профессор догадался помимо инструкций и оборудования прислать боеприпасы. — Ожог был конкретен и думал о насущном. По его виду не скажешь, что полночи не спал.
— А не перебор ли получится? — Майк спросил просто так, для поддержания разговора. Он лишний раз убедился, что так, как раньше говорил с Ильей, не получается беседовать ни с кем. — Перегруз выйдет.
— Нет, не перебор. Мы идём в такое место, что патроны лишними не будут. Что касается их веса, то нам бегать ни к чему. Да и расстояние не такое, чтоб большое. В списке возможных причин задержки, носимый вес боеприпасов будет на последнем месте.
— Верю, хотя буду надеяться, что прорываться не придется.
— Напрасно. Говорят, что на воротах в одно странное место, очень похожее на Зону, висела табличка с надписью: — «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Что-то мне подсказывает, что когда человек решает стать сталкером, он словно мысленно расписывается в каком-то потустороннем договоре, где на почётном месте среди прав и обязанностей сторон, есть и эта фраза. А ты полагаешь иначе?
— Не знаю. — Майк действительно не знал. Он вспомнил, что среди прочих уважительных эпитетов, которыми награждал порой сталкеров — «стариков» Илья, фигурировало слово «философы Зоны». Кстати, так отзывались о сталкерах первого поколения и другие люди. И ещё Майка вдруг озаботило, а почему это за десять лет в Зону пришло несколько поколений сталкеров.
— Чего молчишь?
— Задумался над твоими словами и о том, почему за столь небольшое время говорят о трех поколениях сталкеров.
— Фактически о четырёх. Ты — конец третьего. Те, кто приходят в Зону последние года полтора — четвёртое.
— Это почему так?
— Не притворяйся глупее, чем ты есть на самом деле. Ты ведь знаешь, что тут творится с пространством. Знаешь, если измерить дорогу от Кордона до Припяти по картам, она выйдет раза в полтора короче, чем если придётся это расстояние пройти ножками. Даже если двигаться по прямой, хотя тут прямо не ходят.
— Знаю.
— Ну так со временем тут творится что-то похожее. Вроде часы на ПДА у всех одинаковые, но за одно и тоже время каждый из сталкеров проходит разный путь. Становление человека в Зоне происходит по-разному. Поколения снаружи тоже кажутся условностями, но разница между ними проглядывается отчётливо. А Зона это такое место, где все эти вещи проступают более выпукло, что ли. Она ведь тоже развивается.
— Да, она меняется постоянно и без всяких этих легендарных и воспетых выбросов.
— Я не о том. Вот ты не догадываешься, а почему, собственно говоря, первое поколение сталкеров частично до сих пор живо? Почему один твой знакомый, не будем называть его имени, во время своего первого рейда, во время которого он дошёл до «Янтаря», выжил после того, как сунул голову в «жарку»? Попытайся кто повторить этот подвиг сегодня — опознавать его будут по одежде и ПДА. Те, первые, ведь пошли в неизвестность, не имея ни малейшего представления, даже теоретически, а что такое перед ними.
— Полагаю, помогли осторожность и везение.
— Отчасти. Но далеко не всё. Просто попытайся переставить себе, что весь наш путь от бункера Сахарова проделал человек, который впервые и без предшественников, которые могли ему рассказать хоть что-то, попал в Зону.
Майк попытался представить себе это и у него не получилось. Такой человек, даже если ему объяснить, зачем в кармане должно быть полно гаек с привязанными к ним кусочками бинтов и цветными верёвочками, не дошел бы даже до той стоянки, где напала химера. Такой человек легко бы пал жертвой даже самого простого слепого пса, приняв бы его за дворнягу и подпустил бы к себе поближе. Возможно, попытался бы подкормить…
Словно подслушав его мысли, из-за покосившейся, но не упавшей двери, вылетела грязно-серая стрела, стремительно рассыпаясь на множество слепых составляющих. Как обычно, псы не лаяли. Они молча и деловито стали обхватывать сталкеров полукольцом, прижимая их к забору. Вернее, собирались обхватить. Долговцы встретили псов дружным огнём. Майк чуть замешкался и Ожог ему коротко крикнул: — «Гранату»!
Майк рефлекторно вырвал РГДшку из разгрузки. Выдёргивая кольцо задумался, хотя это слово и не подходящее, а куда её следует кидать. Не в собак же — слишком близко. Ответ подсказали сами псы, демонстрируя чудеса слаженности и виртуозное умение уходить с линии прицеливания. Ими кто-то управлял, кто-то, временно отсутствующий на поле боя. Не иначе как сам господин чернобыльский пёс, решил поприветствовать гостей на границе своих владений. Майк уже начал замах, чтобы отправить гранату в ту щель, откуда псы появились.
— Поверху!!! — Резко, быстро и очень понятно крикнул Ожог.
Майк отправил гранату в щель между косяком и верхней частью покосившейся двери. Он не был уверен, что попадёт, но граната отскочила от двери, от внутренней части притолоки и скрылась в темноте цеха. Решение Ожога было идеальным. Через мгновение после того, как Майк ему подчинился, свободную часть проёма перегородила грязно-серая шерсть. Грохнул взрыв. Слепые псы синхронно как-то дёрнулись, растерялись и бросились наутёк. С ними было покончено сразу же.
— А вот теперь — ходу. — Выдохнул долговец. Метрах в пятнадцати бежал единственный уцелевший пёс. Его паническое бегство позволяло не отвлекаться на бросание гаек. Перед проломом в заборе, к которому стремились сталкеры, он почему-то резко нырнул в какую-то щель между секциями забора и был таков. Метрах в пяти от того места где пёс пропал из вида, загудел ветер и раздался обречённый визг. Видимо, собакам тоже свойственно расслабляться. Он от сталкеров ушёл и «карусель» сразу же нашёл. Впрочем, это было не важно, поскольку сталкеры были на месте.
— Всё в порядке, — сообщил Ожог. Когда у пролома оказался сам Майк, то понял, что именно долговец имел в виду. Примерно в километре от забора, примерно в трети пути от завода до пригородных построек Припяти, на склоне невысокого пологого холма, серебрился крохотный крестик беспилотного разведчика. Ожог метнул веером горсть мелких камешков. Спереди — справа хлопнуло, слева камешек резко сменил траекторию и ушел в землю. Продолжаем путешествие. Дарованная Зоной передышка закончилась.
