– Но и нам придется несладко в таких условиях, – со вздохом заметил Хасан.
– Боишься дискомфорт испытать? – недобро сощурился Кирилл. – Дураку ясно, что во время хамсина, когда из-за песка в воздухе солнца не видно, когда жара под пятьдесят, нам придется несладко. Но мутанты и вовсе носа не высунут из своих луж.
– Эх… Понятно, – согласился с неизбежным Хасан.
– Раз понятно, вам с Рамазаном я поручаю разработать план атаки с учетом начала хамсина. То есть вы свободны до вечера. А вот Максу с Борисом снова придется поработать в полную силу.
– Шлюз ломать? – догадался Макс.
– Была бы моя воля, я бы его не ломал, а открыл, – признался Кирилл. – Потому что озеро является центром ирригации. Без него плодородная зона может за неделю медным тазом накрыться.
– Не накроется. Есть еще озеро Итку, – напомнил Рамазан. – Может сместиться к востоку, но нам только лучше. Больше городских ресурсов откроется.
Кирилл промолчал, но его словно ножом по сердцу резануло. Молодые ребята поставлены в такие условия, что им и в голову не приходит думать о перспективах. Слишком коротко им судьба отмерила. Слишком. Для них стратегия – это совсем не то, что раньше подразумевалось под этим словом. Для них стратегия – это сработать хорошо и качественно, чтобы через неделю обеспечить Клан ресурсом на месяц. А тактика для них – просто пережить этот день и не мутировать.
Но в то же время Кирилл понимал, что все эти ребята, по старым меркам юнцы, настоящие герои. Такие же, какими были в их возрасте их прадеды, воевавшие на Великой Войне. Не хуже. И у них каждый день война, каждую ночь война, даже когда они спят и об это не думают.
– Ладно, чего тут говорить… – Кирилл шлепнул ладонью по столу. – Нет у нас возможности открыть шлюз. Поэтому будем взрывать. Схема та же, что с южным каналом, поэтому поручаю это дело целиком Максу и Борису. У них есть положительный опыт. Но будет сложнее. В озере мутантов больше, воды там больше, значит, твари будут активнее. И всех их не глушанешь шумовухами. Есть идеи?
– Ну… – Борис пожал плечами. – Я всю ночь об этом думал, если честно. Можно шлюз и не взрывать. И вообще к нему не подбираться. Есть же пушка старого времени и снаряды к ней. Лупит она – будьте нате. Зачем огород городить? С трех километров пристреляться, в спокойной, непринужденной обстановке. Пара снарядов, и все дела. В отличие от канала, шлюз расположен вертикально. Хорошая ведь мишень…
– Чушь, – оборвал его Макс. – Пушка-то есть, но ты прикинь, сколько мы ее будем переть через пустыню за шестьдесят с лишним кэмэ? К буеру ее не подцепишь, только толкать. А через пару дней хамсин, нам до него надо успеть.
– Вот зараза! – Борис нахмурился. – Туплю.
– Спать надо больше, а не решать демографические проблемы Клана, – с усмешкой заметил Макс.
– Кто бы говорил… – фыркнув, ответил Борис.
– Давайте мы остаток дня будем обсуждать ваши интимно-эротические достижения, – скривившись, прервал их Кирилл. – Насчет пушки Макс прав. Нереально. Я думаю вот что. Вы с Максом наберете людей, выдвинетесь на место и там примете решение. Связь будем держать по цепочке, расставив буеры с рациями через каждые семь километров.
– Это вот хорошо было бы! – Макс кивнул. – А то мало ли что понадобится.
– И еще я вам принудительно приписываю в команду Юру с парапланом. Только, Макс, под твою ответственность! Летать ему не давай! А то сам угробится и ценную матчасть угробит. Только на тросу поднимать, без вариантов.
– Ну, с Юром я точно справлюсь, – рассмеялся Макс. – А вот глаза в небе точно лишними не будут.
– Во-во… – поддержал его Борис. – Чтобы по незнакомым крышам больше не лазать. Ну их… Крыши эти…
– Так что давайте, ребята. – Кирилл поднялся из-за стола. – Каждый час на счету.
Никогда раньше Макс не получал столь широкой свободы действий, какую в этот раз предоставил ему Кирилл. С одной стороны, это было яркой иллюстрацией отношения, чему невозможно было не радоваться, с другой, предполагало очень высокую долю ответственности. В Клане не принято было кого-то куда-то продвигать, поскольку от каждого требовалась максимальная эффективность, а ее мог проявить только человек, самостоятельно добившийся успехов. Поэтому в высший офицерский состав входили и потомки бывших переселенцев, и потомки еще не одичавших на тот момент местных, примкнувших к Клану, и даже Рамазан, которого ребенком отбили у диких. Все имели равные права и возможности, но и ответственность у всех была равной.
Макс никогда не метил в высший офицерский совет, хотя его отец, Алексей Дроздов, был другом и учеником самого Вадима. Потом он пару лет руководил Кланом, после гибели Вадима, и именно из его рук получил власть Кирилл. Несмотря на это, ни Кириллу, ни кому-то еще и в голову не приходило проецировать заслуги отца на сына. Считалось, что если парень чего-то стоит, сам добьется всего, а если не стоит, так отец тут тоже ни при чем.
Но, в отличие от других, сам Макс не считал преемственность поколений фикцией. Он не просто верил в нее, он постоянно старался собственным примером доказать, что сын не только может, но и обязан быть достоин отца, обязан принять его славу и честь, как знамя, и нести дальше, прикладывая уже собственные усилия. И Макс нес. Ему было пятнадцать лет, когда ему доверили командовать огневой оборонительной точкой, затем выбился в полевые командиры охраны периметра, а два года назад Кир начал давать ему поручения по автономному руководству топливными экспедициями. Автономное руководство – это не шуточки. Это надо принимать решения без всякой возможности выйти на связь с офицерским советом, в пустыне, в городе, когда ситуация постоянно меняется и требует стремительного принятия решений. Теперь же и вовсе Кир поручил, по сути, самому собрать небольшую армию, силами которой предстояло провести важнейшую для Клана операцию. Все это радовало, но, в то же время, значительно обостряло мысли о неизбежной и скорой мутации. Жаль, что ее не миновать. Жаль, что теперь, в новом мире, людям так мало отпущено. Впрочем, Макс никогда не давал себе жалеть самого себя. А теперь тем более недопустимо. О других надо думать, не о себе. Эмоции эмоциями, но дело надо делать, а не сопли на кулак наматывать, как говорил иногда Кирилл. И надо ведь еще понимать, что человеческая жизнь не годами меряется, а поступками. Если же по поступкам брать, то за свою короткую жизнь Макс совершил куда больше ярких поступков, чем некоторые совершали в старом времени за семьдесят лет. Это давало силы меньше думать о неизбежном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
