— Да, видно не судьба поляницам на Руси быть, — молвил Сухматий, — вот и у Ильи, тоже, дочь… Не судьба!
— Судьбы, не судьба… — слова, произнесенные Рахтой, звучали мрачно и угрожающе, — посмотрим еще! Судьба…
Глава 6
Сейчас, вспоминая свою жизнь в Киеве, Нойдак чувствовал себя так, будто это была какая-то другая жизнь, вроде и не с ним. Хотя, по правде сказать, это была уже далеко не первая перемена такого рода, молодой ведун уже как бы прожил несколько совершенно разных жизней за одну, еще совсем короткую, чуть более чем двадцатилетнюю жизнь.
Хорошо было в Киеве — и тепло, и уютно, и сытно! А опасности? Были и там, есть и сейчас, да когда их не было. Ведь молодой северянин всю свою жизнь только и делал, что убегал то от одной смертельной опасности, то от другой. Но сейчас было немножко по другому. Он был не один, пусть даже и с советчиком — Духом, от которого в случае опасности было проку… Как это говорится? Как от козла молока — так говорят русы. Да, сейчас у Нойдака были настоящие друзья. Сильные, смелые… И даже уже немного испытанные! С такими уже и опасности — это так, наполовину опасности…
Опасности? Что-то и небо изменилось, облака как-то странно из белоснежных вдруг стали светится чем-то багряным, а само небо, обычно светло-голубое, вдруг приняло насыщенный синий цвет, такой глубокий и непривычный. Такое небо богатыри видывали только далеко от Руси, в жарких странах…
Дорога сузилась, по обе стороны наметились каменные гряды, становившиеся чем дальше — тем выше. Еще сотня шагов — и создалось впечатление, что богатыри едут в каком-то горном ущелье. Небольшом таким ущелье — но все одно — неприятно. И опасно — путники озирались, посматривали наверх. Вроде, никого! Однако отчетливо пахло опасностью…
Первый камень пролетел, падая, в аккурат перед самым носом скакавшего первым Сухмата. Немаленький камешек, целая глыба, простому человеку такой не поднять, разве что с края пропасти сдвинуть да сбросить… Жеребец Сухмата резко встал, всеми четырьмя — богатырь чуть не полетел через голову, но — удержался в седле!
Следующий камень летел уже точно — и попал в шелом Рахты, расколовшись при этом пополам. Что-то было прочное — то ли шелом, то ли голова богатырская, во всяком случае на железной шапке осталась лишь вмятина, а Рахта ограничился проклятиями в отношении тех нечистых существ, к коим обращаются в таких случаях.
Сработало чувство опасности у Нойдака. Он вдруг дернул поводья резко вправо, непослушная — обычно — кобылка отреагировала моментально. Может, почуяла, когда действительно надо слушать хозяина. И камень пролетел мимо…
Потом посыпался целый град камней — но не на богатырей, а спереди и сзади, отрезая оба пути спасения — и вперед, и назад. Путники оказались в ловушке, деваться было некуда, кругом одни камни, снизу — земля, а сверху — небо. А люди не птицы, чтобы улететь в небо и не черви, чтобы уйти в землю!
Показались нападавшие. Увы, в руках у них были луки, а сами стояли высоко-высоко, на самом краю возвышающейся скалы. Кажется, гибель была неминуема. Особенно плохо дело обстояло с Нойдаком, тело которого было защищено одной лишь кольчугой. И лошадям, конечно, тоже — на них и кольчуг-то даже не было.
Рахта и Сухмат прикрыли длинными щитами — не себя, а головы и спины своих коней. А сами вооружились саблями. Зачем? А, вот оно что! Первые же стрелы, летевшие с высоты почти отвесно вниз, были отброшены в стороны быстрыми сабельками. Стрела — удар, стрела — удар… И богатыри оставались пока что невредимы. А Нойдак приготовился уже к неминуемой смерти. У него и щита-то не было, да и клинком он, считай, не владел. Но — странное дело — в колдуна почему-то не стреляли. Боялись глаза ведуньего? Или верили, что убьешь колдуна — потом тебе же сторицей встанет, когда мертвый к тебе ходить начнет, да по ночам душить… Скорее было все проще — стреляли наемники, и им был дан четкий приказ — кого убивать, а кого — нет. Или, еще проще — был дан наказ убить богатырей, за них — уплачено. А Нойдака не заказывали — так пошто на него стрелы тратить?
Так долго продолжаться не могло. Стрел у врагов было много, какие-то да и пропустишь. А там еще камней подтащат! Надо было что-то придумывать. Но богатырям было не до того — только успевай поворачиваться да уворачиваться! Стало быть, думать время было только у колдуна, он и начал лихорадочно оглядываться, ища пути к спасению. Нет, нет, ничего не придумывалось! Нойдак шарил глазами по каменистым склонам. Хоть бы какая-нибудь пещерка… Нет, место как будто выбрано заранее — укрыться что бы некуда было. А, может, и впрямь заранее место выбрали. Да, скорее всего.
Все эти явно лишние в момент опасности мысли молнией пронеслись в голове Нойдака. Взгляд остановился на каменной глыбе напротив. Глыба как глыба, ну и что? А взгляд вцепился и стоит! Нойдак никак не мог понять, что же в той каменюке такого?
Сухмат каким-то боковым зрением углядел, как уставился колдун на ничем не примечательную глыбу. И сообразил! Соскочил с коня, наклонился да дернул ту глыбу изо всех своих богатырских сил. Не подалась… Но Рахта, побратим, уже тут как тут. Не понимая, зачем это нужно, но — раз Сухмат что-то задумал, надо подмочь — тоже схватился за камень! И богатыри дернули — раз, два, три! Глыба подалась. А дальше…
Можно было подумать, что вся та каменная гряда как бы держалась на одной этой глыбе. Все камни враз задрожали, подались, вертикальная стена начала осыпаться. А с нее стали «осыпаться» и нападавшие… Случилось еще одно чудо — каменная гряда удержалась, не рухнула на богатырей. Ну, сами подумайте, книжка еще только началась, а всех главных героев уже б передавило! Разве ж бывает такое?
Все происходило быстро, очень быстро. Вот один камень, ударяясь об уступы, пролетел, вращаясь, мимо Нойдака. А вот эта каменная глыба метила в коня Сухмата, богатырь успел косо подставить щит — камень ударился о него, изменил направление полета, не задев жеребца. Но, увы, оставил на щите трещину на память. Рахта тоже подставил щит и умело отбил падавшее на него. Но то был не камень, а один из нападавших. Может, он и успел бы подобраться в падении и приземлиться на ноги, но отбитый щитом Рахты — ударился головой о камень и разукрасил поверхность последнего узором из смеси крови и мозгов…
Еще одного врага — толстого и какого-то безволосого, ухитрился зарубить «на лету» Сухмат. Упал, так сказать, целым, а приземлился — частями, тело — отдельно, и голова — отдельно. Причем эта покатившаяся в сторону голова, напрочь лишенная растительности, почему-то напомнила Сухмату арбуз…
— Не пора ли нам перекусить? — молвил он, отбивая очередной камень.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
