Все глубже погружаясь в эту огненную геенну, Шрайк вдруг запрокинул голову, распахнул чудовищную пасть – и заревел.
От неожиданности Кассад чуть не выронил винтовку. Вопль – хриплый рев дракона, наложенный на грохот взрыва термоядерной бомбы, – пронесся по долине, отразился от стен ущелья, и зависший между небом и землей в невесомости-безвременьи песок обрушился вниз. Стиснув завибрировавшие зубы, Кассад быстро переключил винтовку в обычный режим и послал в морду чудовища тысячи сверхтвердых пуль.
Шрайк переместился – на несколько лет, Кассад это почувствовал по головокружению и ломоте в костях, – и они оказались уже не в долине, а на борту ветровоза, идущего через Травяное Море. Время возобновило свое течение, и Шрайк ринулся навстречу Кассаду. Стальные руки, с которых струилось расплавленное стекло, вцепились в десантную винтовку, но полковник не выпустил оружие, и они закружились в неуклюжем танце. Шрайк сделал выпад двумя нижними руками, затем резко выбросил вперед шипастую ногу, но Кассад, вцепившись в приклад, внимательно следил за каждым движением чудовища и раз за разом уворачивался от стальных конечностей.
Они находились в небольшом помещении – скорее всего каюте. Монета вжалась в угол. Здесь же оказался какой-то высокий мужчина в накидке с капюшоном, который сверхмедленно пятился к двери, пытаясь убраться с пути клубка рук, ног и клинков. В другом углу мерцала сине-фиолетовая дымка – это фильтры скафандра перевели в видимый спектр силовое поле эрга, пульсировавшее под напором излучаемых Шрайком антиэнтропийных волн.
Одним мощным ударом Шрайк рассек скафандр Кассада, и из раны брызнула кровь. Но полковник, изловчившись, засунул дуло винтовки в пасть чудовища и нажал на спуск. Голова Шрайка откинулась назад, как на пружине, и его отбросило к стене, однако, падая, он успел пропороть бедро Кассада своими шпорами. Снова брызнула кровь, теперь уже не только на стены, но и на иллюминатор.
Шрайк переместился.
Стиснув зубы, Кассад ждал, пока скафандр автоматически накладывал жгуты и зашивал раны. Затем он бросил взгляд на Монету, кивнул ей и пустился вдогонку за чудовищем через время и пространство.
Вверх взметнулся и тут же исчез гигантский столб пламени. Сол прикрыл собой молодую женщину и вовремя – с неба посыпались капли расплавленного стекла. Некоторое время они падали на холодный песок и с шипением застывали. Затем все стихло. Заботливо укутав обоих паломников накидкой Сола, буря замела кипящее озеро песком.
– Что за чертовщина? – выдохнула Ламия.
Сол, помогая ей подняться на ноги, помотал головой и прокричал:
– Гробницы открываются! Возможно, что-то взорвалось.
Пошатнувшись, Ламия вцепилась в руку Сола:
– Рахиль?
Сол сжал кулаки и тряхнул бородой, в которую набился песок.
– Шрайк… забрал ее. Не могу попасть в Сфинкс. Жду!
Ламия сощурилась и посмотрела в сторону Сфинкса, смутно просвечивавшего сквозь песчаные вихри.
– А вы? – спрашивает Сол.
– Что?
– С вами… все в порядке?
Ламия рассеянно кивнула и пощупала за ухом. Нейрошунт исчез. Нет не только мерзкого щупальца Шрайка, но и самого разъема, который Джонни когда-то, еще в Дрегсе, вставил ей с помощью хирурга. А вместе с шунтом и петлей Шрюна утрачена всякая возможность увидеть Джонни. Тут Ламия вспомнила, что личности Джонни больше нет, что Уммон уничтожил ее, раздавил, как букашку, и всосал в свои недра.
– Да, со мной все в порядке, – ответила Ламия, медленно оседая на песок. Сол успел подхватить ее и что-то крикнул.
Ламия никак не могла сосредоточиться на происходящем. После мегасферы реальность казалась какой-то выморочной, узкой.
– H…в…змо… говорить! – Ветер уносил слова Сола. – …немея к Сфин…
Ламия, покачав головой, указала на северную стену долины, над которой среди мчащихся туч проступал мрачный силуэт дерева Шрайка:
– Там Силен… Видела его!
– Тут мы бессильны! – ответил Сол, плотнее укутывая себя и Ламию в накидку. Рыже-красные песчинки забарабанили по фибропластовой парусине, как пули по панцирю.
– Посмотрим, – возразила Ламия, согреваясь в его объятиях. Ей захотелось свернуться калачиком, как Рахиль, прижаться к Вайнтраубу и спать, спать. – Я видела… соединения… когда выходила из мегасферы! – Ее голос едва слышен сквозь рев ветра. – Терновое дерево как-то соединяется с Дворцом Шрайка! Если мы попадем туда, можно попытаться освободить Силена…
Сол покачал головой:
– Рахиль… Боюсь отойти от Сфинкса…
Ламия все поняла. Дотронувшись до щеки ученого, она плотнее прижалась к нему, не обращая внимания на колючую бороду.
– Гробницы открываются, – сказала она. – Представится ли еще когда-нибудь такой случай?
В глазах Сола блеснули слезы.
– Знаю. Я бы рад помочь. Но не могу отойти от Сфинкса… А вдруг…
– Да, конечно, – согласилась Ламия. – Возвращайтесь. А я попытаюсь выяснить, как Дворец связан с деревом.
Сол кивнул.
– Значит, вы были в мегасфере? Ну и что там? Личность Китса… он…
– Расскажу, когда вернусь. – Ламия отступила на шаг, чтобы лучше видеть лицо старого ученого. Лицо отца, потерявшего дитя. Маску боли.
– Идите к Сфинксу, – решительно сказала она. – Встретимся там. Через час – или раньше.
Сол потеребил бороду:
– Ламия, остались только вы и я. Нам нельзя… расставаться.
– Ненадолго можно. – Ветер обрушился на Ламию, раздувая широкие брюки и куртку. – Увидимся через час, не позднее.
Она быстро зашагала по тропе, борясь с искушением вернуться и хотя бы на миг снова нырнуть в тепло дружеских объятий. Ветер в долине просто обезумел, подняв в воздух тучи песка, и Ламия поневоле опустила голову. Дорогу освещало лишь пульсирующее свечение Гробниц. Приливы времени тоже разбушевались не на шутку и буквально швыряли ее из стороны в сторону.
Через несколько минут, миновав Обелиск, Ламия оказалась на усыпанном осколками хрусталя участке тропы вблизи Монолита. Сол и Сфинкс давно скрылись из виду. Сквозь клубящуюся стену песка бледно-зеленой тенью просвечивала Нефритовая Гробница.
Ламия остановилась, пошатываясь от диких порывов ветра и толчков темпоральных волн. До Дворца Шрайка было не меньше полукилометра. Покидая мегасферу, она поняла, как связано дерево с гробницей, но до сих пор не придумала, как использовать эту связь. И ради кого она рискует жизнью? Ради этого проклятого писаки, который только и делал, что поносил ее на все лады…
На долину обрушился новый порыв ветра, но Ламии показалось, что она слышит перекрывающие этот рев пронзительные вопли. Кричали люди. Она посмотрела в сторону северных скал, но из-за песка не было видно ни зги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
