— Ну, спасибо, консул.
— Возможно, вы спасете нас всех.
— Погоди, мы еще его не сцапали, — проворчал шеф СД. — Я жду звонка.
— Японцев я беру на себя, — пообещал Рейс. — Вы знаете, по этой части у меня большой опыт. Их жалобы…
— Ну-ка помолчи, — перебил его Кройц фон Меере. — Мне надо подумать.
«Видимо, и тебя взволновал звонок из Берлина. И на тебя лег груз ответственности. А что, если парню удастся уйти? Тебя выгонят? — размышлял Гуго Рейс. — Что поделаешь, такая у нас работа. В любую минуту можем оказаться на улице. Никакой уверенности в завтрашнем дне.
Вообще-то, было бы нелишне разок-другой подставить вам ногу, герр полицайфюрер, но так, чтоб никто не докопался. Например, когда япошки придут жаловаться, можно намекнуть, что парня силком увозят на ракете Люфтганзы. Или все отрицать, но с такой презрительной ухмылочкой — мол, чего вы ко мне привязались, желтопузые, кто в Рейхе всерьез станет рассматривать ваши жалобы? Ведь япошки такие обидчивые. Стоит их разозлить, могут обратиться к самому Геббельсу. Все в моих руках. Без моей помощи полиции не вывезти парня из ТША. Надо только поточнее нанести удар…
Терпеть не могу, когда лезут через мою голову. Так нервничаю, что ночью не заснуть, а не выспавшись — какая работа? Значит, надо позаботиться, чтобы начальство избавило меня от этой неприятности. Если баварского чурбана отзовут домой и усадят писать объяснительные, я буду чувствовать себя куда лучше.
Но сейчас — не время. Пока я придумываю, как…»
Зазвонил телефон.
Трубку взял Кройц фон Меере.
Рейс не осмелился его остановить.
— Алло? — спросил шеф СД.
«Как? Уже?» — подумал Рейс. Но Кройц фон Меере протянул ему трубку.
— Тебя.
У Рейса отлегло от сердца. Он поднес трубку к уху.
— Какой-то школьный учитель, — пояснил Кройц фон Меере. — Спрашивает, не найдется ли у тебя австрийских театральных афиш для его класса.
Около одиннадцати утра Роберт Чилдэн закрыл магазин и отправился в офис Пола Казоура.
Ему повезло — Пол не был занят. Он вежливо поздоровался с Чилдэном и предложил чаю.
— Не хочу вас задерживать, — сказал Чилдэн, когда они уселись за столик.
Кабинет Пола, хотя и небольшой, был обставлен просто, современно и со вкусом. На стене висела превосходная репродукция картины Моккея «Тигр» — шедевра конца тринадцатого века.
— Роберт, я всегда рад вас видеть.
В голосе Пола, как показалось Чилдэну, сквозило равнодушие. «А может, я слишком мнителен? — Чилдэн повертел в руках чашку. — Он выглядит вполне дружелюбно».
И все же… что-то в его отношении к Чилдэну изменилось.
— Очевидно, ваша супруга разочарована моим безвкусным подарком. Наверное, мне следовало бы расстроиться, но, даря кому-нибудь необычную, ранее не встречавшуюся вещь, нельзя, как я уже говорил, не понимать, что идешь на риск. Вам с Бетти куда легче судить, чем мне.
— Бетти не разочарована. Роберт, я не показывал ей ваш подарок. — Пол вытащил из ящика белую коробочку, — Он не покидал стен моего кабинета.
«Все понял, — решил Чилдэн, — Ни слова ей не сказал. Сообразительный. Остается надеяться, что он не задушит меня. И не обвинит в попытке соблазнить его жену». Чилдэну удалось скрыть испуг. Не меняясь в лице, он прихлебывал чай.
— Вот как? — спросил он, — Интересно.
Достав из коробочки брошь. Пол долго рассматривал ее, вертя и поднимая к свету.
— Я показал вашу вещь кое-кому из знакомых. Эти люди разделяют мои вкусы во всем, что касается американской старины и вообще предметов, имеющих художественную ценность. — Он поглядел Чилдэну в глаза. — Разумеется, прежде никто из них не встречал ничего подобного. Впрочем, вы уже объяснили, что такие вещи до недавнего времени не изготавливались. Помнится, вы сказали, будто никто, кроме вас, не располагает такими украшениями.
— Совершенно верно, — подтвердил Чилдэн.
— Хотите узнать реакцию моих знакомых?
Чилдэн кивнул.
— Они посмеялись.
Чилдэн промолчал.
— Я и сам в душе смеялся, когда вы принесли эту вещь, — сказал Пол. — Но не подал виду, чтобы вас не обидеть. Наверное, вы помните, я старался выглядеть равнодушным?
Чилдэн кивнул. Рассматривая брошь, Пол продолжал:
— Наша реакция вполне объяснима. Какие еще чувства может вызвать бесформенный кусочек расплавленного и застывшего металла? Ведь он ничего не символизирует, не олицетворяет никакой идеи, не воплощает замысла художника. Короче говоря, не имеет смысла. Аморфный предмет. Или, точнее, содержание, не имеющее формы.
Чилдэн снова кивнул.
— И все-таки сам не знаю почему, но при виде этой вещи я испытываю эмоциональную теплоту. В чем дело? Ведь я даже не пытаюсь, как в немецких психологических тестах, спроецировать на нее свою психику, не вижу в ней ни символов, ни форм. Все дело в том, что она сопричастна Дао. Понимаете? В ней есть внутреннее равновесие. Гармония. Образно выражаясь, эта вещь пребывает в мире со Вселенной.
Чилдэн кивнул и взглянул на брошь. Пол говорил, не глядя на нею:
— Она не имеет ваби и не может иметь. Но, — он коснулся броши ногтем, — Роберт, этот предмет обладает ву.
— Да, вы правы, — Чилдэн попытался вспомнить, что такое ву. «Кажется, это не японское, а китайское слово. Наверное, мудрость, — решил он. — Или чувство истины. Как бы то ни было, это весьма неплохо».
— Руки художника, — продолжал Пол, — обладали ву и влили ву в эту вещь. Быть может, только он сам и знает, что символизирует эта брошь. Она совершенна, Роберт. Созерцая ее, мы получаем ву, испытываем благоговение, но не такое, как от произведения искусства, а, скорее, такое, как при взгляде на святыню. Я вспоминаю усыпальницу в Хиросиме, где выставлена берцовая кость средневекового святого. Там — реликвия, а это — произведение искусства. То, осталось со мной навсегда, тогда как это живет, пока я смотрю на брошь. Благодаря долгой медитации я сумел понять ценность, которой она обладает, несмотря на неисторичность. Как видите, я весьма впечатлен.
— Да-а… — растерянно протянул Чилдэн.
— Не иметь историчности, а значит, художественной, эстетической ценности и тем не менее задевать некие высокие струны души — это чудо. Именно то, что с виду эта безделушка — жалкая, дешевая подделка, и говорит о том, что она обладает ву. Ибо известно, ву спрятано в наименее заметных вещах, или, как гласит христианский афоризм, в камнях, от которых отказался строитель. Кто-то ощущает присутствие ву в старой трости или ржавой жестянке из-под пива, найденной в придорожной канаве. Правда, в таких случаях ву заключено в самом видящем, это суть религиозного ощущения. А здесь художник вложил ву в предмет, который изначально не обладал им. — Пол поднял взгляд. — Я понятно изъясняюсь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
