которого у парня все сжимается внутри, а он сам забывает, как дышать. — Поэтому я все больше мечтать расправиться с тобой и твоей жалкой семейкой. Надеюсь, с твоей помощью. Хоть я тебя до смерти ненавижу, могу пересмотреть свое мнение, если ты согласишься стать моим союзником. За щедрое вознаграждение, разумеется.
— Я найду другой способ стать богаче и вернуть то, что принадлежит МНЕ по закону!
Майкл устало вздыхает и переводит взгляд на Кэтрин, которая все еще стоит неподалеку и как будто ждет дальнейших приказаний своего босса.
— Кэтрин, миленькая моя, оставь нас одних, — просит Майкл. — Проверь, чем сейчас занимаются садовники, и подстригли ли они кусты, как я приказывал.
— Как вам будет угодно, мистер МакКлайф, — учтиво отвечает Кэтрин. — С вашего позволения.
Кэтрин быстро покидает гостиную и направляется на задний двор по приказу Майкла, с едва заметной улыбкой провожающий ее взглядом.
— Ах, чудесная девочка! — восхищенно отмечает Майкл. — Если бы она не была в отношениях, я бы сделал все, чтобы получить ее согласие на свадьбу. Устроил бы шикарную свадебную церемонию и все-таки стал бы отцом мальчика, которым по-настоящему гордился бы.
— Забудьте, дядюшка Майкл, этому не бывать! — презренно усмехается Эдвард. — Кэтрин никогда не будет любить вас по-настоящему. Ее привлекают лишь деньги, которые вы платите ей за то, чтобы она лизала вам задницу. Эта дурочка еще не знает, что деньги-то на самом деле ворованные.
— Ах, Эдвард, как же тебя беспокоит эта тема… — Майкл медленно, но уверенно подходит к Эдварду, приобнимает его за плечи и ведет в свой кабинет. — Видно, тебя так сильно задевает то, что ты нищий и бездомный, что деньги стали твоей главной целью в жизни.
— Для меня главное не деньги, а справедливость, — скрещивает руки на груди Эдвард. — Справедливость, которой я могу достигнуть, если заберу у вас все, что вы нагло украли у отца.
— Да брось, малыш мой, мы оба знаем, что ты любишь деньги. Ты так злился, что живя в доме своей богатой мачехи, твоя жизнь никогда не была роскошной, и тебя все время оставляли в одних трусах. Думал, что она или твой жалкий папаша устроят тебя на работу к себе, и дадут возможность заработать деньги. Однако ты оказался настолько безмозглым и бездарным, что эти люди побоялась давать тебе шанс. И в итоге ты стал нищебродом… Жалким голодранцем, у которого ничего нет.
— Скоро вы останетесь в одних трусах и будете побираться ходить, когда у вас отнимут все, что нагло крали все эти годы. И потом еще должны останетесь! А я по закону смогу вернуть то, что на самом деле принадлежит мне. Не вам, уважаемый, а мне.
— Ты только зря тратишь время на борьбу со мной. В нашем мире все решают пачки долларов и количество хороших связей. Я могу сделать так, что ты сядешь за решетку за любой невинный проступок или будешь обязанным выплатить мне моральный ущерб, например, за клевету. Ты забыл, что я могу подать на тебя в суд за оскорбление моей чести и потребовать заплатить многомиллионную сумму? И мне плевать, что тебе будем нечем расплатиться со мной.
— Вы слишком самоуверенны и считайте, что все сойдет вам с рук. Однако будьте уверены, так не будет длиться вечно. Настанет день, когда справедливость восторжествует, а я смогу забрать у вас все и получу право пользоваться состоянием по своему усмотрению.
— Мечтать не вредно, как говорится. Вижу, что ты не берешь в счет своих богатых и знаменитых родственников, которые также отказались помогать тебе. Не хочешь делиться с ними, хотя, по крайней мере, один из них тоже имеет право.
В этот момент Майкл приводит Эдварда в свой просторный кабинет, сделанный в темных цветах. Несколько книжных шкафов, тумбочки и столы сделаны из темно-коричневого лакированного дерева, а мягкий офисный стул и просторный диван сделаны из натуральной кожи. Высокие окна прикрыты светлыми жалюзи, на таком же темно-коричневом потолке с красивыми узорами расположено несколько галогенных ламп. А на некоторых стенах висят маленькие настенные светильники, пара картин, большое зеркало во весь рост и черного цвета часы с белыми стрелками и цифрами. На столе, стоящий на огромном расписном ковре, лежит дорогой ноутбук и прочая техника, а также какие-то бумаги, ручки, карандаши, линейки, ножницы и стационарный телефон. Ну а глянцевый паркет такого же цвета, что и вся фурнитура, также издает звуки, когда кто-то наступает на него подошвой обуви.
— Кстати, они уже знают о ваших намерениях! — уверенно заявляет Эдвард и резко убирает руку Майкла со плеча. — Я уже рассказал им о том, что вы замышляйте.
— Рассказал? — удивляется Майкл, с широко распахнутыми глазами уверенно подходит к рабочему стулу, присаживается в офисное кресло и гладит свой подбородок. — Значит, наш последний разговор заинтриговал тебя, раз ты побежал к ним домой на следующий день? Тебе стало любопытно, что хотел узнать твой братец? Или боялся, что он узнает все намного раньше, чем ты все-таки наберешься смелости рассказать обо мне?
— А я уже все узнал. — Эдвард подходит к столу и опирается об него обеими руками, уверенно смотря на Майкла. — И как бы противно мне ни было, я все-таки вынужден признать, что вы, чертова крыса, смогли сделать так, чтобы все произошло до того, как мне стало все известно.
— Ха, а ты думал, я с тобой в игры играю? — презренно усмехается Майкл. — Хотя может и играю… Играю с щеночком, который ввязался в опасную игру и потащил за собой всех, кто очень скоро отправится на тот свет. Мне нравится наблюдать за твоими жалкими попытками поиграть в героя и предстать перед семьей в наилучшем свете. Хотя у тебя нет ничего, что могло бы помочь тебе читать мои мысли и наперед знать, кто станет моей следующей жертвой.
— А жаль, я бы мог предотвратить многое. Очень многое из того, что случилось.
— Ох, Эдвард, хватит уже играть роль хорошего парня. После того, что пережили и узнали твой брат и его невеста, они уже перестали верить тебе. Их не убедишь, что ты невинен, словно девственница, и чист, как капля росы. А узнав о том, что ты мечтаешь завладеть деньгами своей семьи путь даже и ценой их жизней, то тебя запишут в списки предателей.
— Можете не рассказывать, ибо мне и так все известно. — Эдвард присаживается на стул, стоящий напротив рабочего стола, за которым сидит Майкл, и облокачивается на него локтем. — Только я собираюсь получить свое. А чужого мне не надо.
— Да что ты говоришь!
— Слушайте,
