бегства из Ледибурга.
— Вы опоздали, Андерс. — Начальник сердито оторвался от бухгалтерских книг, и каждый из его подчиненных повторил этот движение. На Марка с осуждением смотрел ряд из лиц. — Что скажете?
— Я пришел только чтобы прибрать на своем столе, — с улыбкой ответил Марк, все еще взбудораженный. — Я увольняюсь.
Осуждение на лицах медленно сменилось удивлением.
* * *
Уже стемнело, когда Марк открыл заднюю дверь дома и прошел на кухню. Весь день он бесцельно бродил, его безжалостно подгоняли новая энергия и будоражащие мысли; он не понимал, до чего проголодался, пока не увидел свет в окне и не уловил слабый запах еды.
Кухня была пуста, но Хелен спросила из комнаты:
— Это ты, Марк?
Прежде чем он успел ответить, она появилась в дверях кухни и прислонилась к косяку.
— Я думала, ты сегодня не придешь.
На ней было синее платье; Марк знал, что оно у нее лучшее, она бережет его для особых случаев; еще Хелен накрасилась, чего Марк раньше никогда не видел. На щеках пятна румян, губы накрашены, отчего ее кожа светилась по-новому. Короткие темные волосы вымыты и блестят в свете лампы; зачесанные назад, они заколоты над ухом черепаховой заколкой.
Марк смотрел на нее. Ноги, стройные и гладкие в шелковых чулках, обуты в аккуратные туфли-лодочки.
— Чего уставился, Марк?
— Ты… — Марк говорил хрипло, с остановками. — Ты сегодня очень красивая.
— Спасибо, сэр. — Она рассмеялась низким грудным смехом и присела в пируэте, взмахнув синим шелком юбки. — Я рада, что тебе нравится. — Она подошла к нему и взяла за руку. Ее прикосновение освежало, словно погружение в горный пруд. — Садись, Марк. — Она провела его к стулу во главе стола. — Давай-ка налью тебе хорошего пива. — Прошла к ящику со льдом и, снимая крышку с бутылки, оживленно продолжала: — Я купила у мясника гуся. Любишь жареного гуся?
Рот Марка наполнился слюной.
— Люблю.
— С жареной картошкой и тыквенным пирогом.
— За это я душу продам.
Она радостно засмеялась: ответ не был похож на обычные сдержанные, застенчивые реплики Марка. Этим вечером его, словно нимб, окружала атмосфера возбуждения, откликаясь эхом в ее возбуждении.
Она принесла два стакана и оперлась бедром о стол.
— За что выпьем?
— За свободу, — без колебаний ответил он, — и за доброе завтра.
— Это мне нравится, — и Хелен чокнулась с ним, наклонившись так, что лиф ее платья оказался у него перед глазами. — Но почему завтра, разве хорошее не может начаться сейчас?
Марк рассмеялся.
— Ну хорошо, за добрую сегодняшнюю ночь и за доброе завтра.
— Марк!
Хелен в насмешливом неодобрении поджала губы, и Марк сразу покраснел и смущенно засмеялся.
— О, я совсем не то имел в виду, звучит ужасно.
— Думаю, ты всем девушкам говоришь то же самое.
Хелен быстро встала. Она не хотела и дальше смущать его и портить настроение, поэтому прошла к печи.
— Все готово, — объявила она. — Если хочешь, можно есть.
Она села напротив него, наслаждаясь его аппетитом, намазывая толстые ломти хлеба желтым деревенским маслом и следя за тем, чтобы его стакан был все время полон.
— А ты не ешь?
— Я не голодна.
— Ты сама не знаешь, что теряешь.
— Лучше, чем тебе готовили другие девушки? — игриво спросила она, и Марк опустил глаза к тарелке и деловито принялся накалывать кусок на вилку.
— Никаких девушек не было.
— Марк, неужели ты думаешь, что я поверю? Такой красивый молодой человек — и эти французские девушки. Бьюсь об заклад, ты сводил их с ума.
— Мы были слишком заняты, и к тому же…
Он замолчал.
— Что к тому же? — настаивала Хелен, и он какое-то время молча смотрел на нее, потом заговорил. Неожиданно ему стало легко говорить с ней, сознание свободы, новое настроение возбуждало его, от сытной еды и выпивки он размяк. И говорил так, как никогда ни с кем не разговаривал, а она отвечала ему с мужской откровенностью.
— Марк, это вздор. Не все женщины больны, только уличные.
— Да, я знаю. Я не верю, что все девушки подряд… но ведь я мог только с ними… — он остановился. — А у других девушек появляются дети, — неловко закончил он.
Она рассмеялась и радостно захлопала в ладоши.
— Марк, золотко! Это не так-то просто, знаешь ли. Мы с Фергюсом женаты уже девять лет, а у меня нет детей.
— Ну, — нерешительно заговорил Марк, — я не имел в виду тебя, когда говорил все это. Ты не такая. Я говорил о других девушках.
— Не уверена, похвала это или оскорбление, — посмеивалась она.
Конечно, она знала, что он девственник. Его окружала Аура прозрачной, сверкающей невинности, непрактичности и неловкости в обращении с женщиной, ореол той своеобразной застенчивости, которая быстро пройдет, но которая извращенным образом обостряла ее возбуждение. Хелен коснулась его обнаженного предплечья, наслаждаясь ощущением молодых сильных мышц, не в силах отнять руку.
— Конечно похвала, — торопливо заверил Марк.
— Я тебе нравлюсь, Марк?
— Ну да. Ты мне нравишься больше чем всякие там девушки.
— Понимаешь, Марк, — Хелен наклонилась к нему и перешла на низкий хриплый шепот, — я не больна, и у меня не будет ребенка. — Она подняла руку и коснулась его щеки. — Ты красивый мужчина, Марк. Ты мне понравился с первой минуты, как подошел к нашему дому, точно заблудившийся щенок.
Она подошла к двери, повернула ключ, погасила свет. В маленькой кухне стало темно, но из коридора падал луч света.
— Пошли, Марк. — Она взяла его за руку и заставила встать. — Пойдем спать.
У двери спальни Марка она поднялась на цыпочки, легко поцеловала его в щеку и, не сказав больше ни слова, выпустила его руку и ушла.
Марк неуверенно смотрел ей вслед. Ему хотелось окликнуть Хелен, побежать за ней, но одновременно он испытывал облегчение оттого, что отчаянное падение в неизвестное внезапно прекратилось. Дойдя до двери своей
