— Не надо пугать меня, — сказал доктор. — Я не играю в разбойников. Капитан Якубаускас в тяжелом состоянии. Я поместил его в ожоговую камеру. Он спит. Прямой опасности для жизни нет, но требуется покой и длительное лечение…
Андрей смежил веки. Тошнило от боли.
— Почему ты не задаешь вопросов? — спросил наследник Брендийский. — Я рад тебе ответить. Ты мой гость в этом большом доме.
— Зачем вы это сделали? — спросил Андрей. — Вы же понимаете, что вас обязательно поймают.
— Я могу ответить, — сказал наследник Брендийский. — В этом теперь нет тайны. Мы летим на Ар-А.
— Зачем? — Андрей был удивлен, но не поражен этим известием. Это объяснение, по крайней мере, имело хоть какой-то смысл.
— Мы летим на родину моих предков, — сказал Пруг. — На родину гигантов.
— Посетить любимые могилы? — вдруг не удержался Андрей. Ирония здесь улавливалась лишь теми, кто знал местные обычаи. Посещение любимых могил некогда было торжественным обрядом — долгим путешествием к легендарному кладбищу на плато Любимых. Там, по слухам, лежали останки героев, павших в битве на Краю пустыни. Со временем это долгое путешествие, которое кончалось грандиозными пирами и смертоубийством, было запрещено, но, разумеется, не пресечено.
— Ты не зря прожил у нас столько времени, ДрейЮ, — сказал Пруг беззлобно. — Но ты не прав. Я не из тех, кто проводит жизнь в пирах и забавах. И я хочу, чтобы ты это понял и запомнил. Я очень просто устроен. Мне нужна власть и слава. Как и каждому благородному воину. Я был предательски лишен власти, которая причитается мне по праву. Я был изгнан и вынужден жить среди слизняков вонючего города. Многие думали, почему же столь славный и великий вождь живет столь пусто, как человек, отказавшийся от борьбы? Но у меня давно была мысль вернуться к себе победителем. И не только победителем. Великим победителем, о котором давно мечтал мой народ и все народы.
Пруг Брендийский перестал улыбаться.
— Ты чужой, ничего не понимаешь. А если понимаешь, то думаешь просто. Все люди думают так, как их учили. Только великие люди умеют думать так, как хотят. А я думаю выше, чем вы, обыкновенные люди. Я думаю о том, как поднять честь. Я лечу на Ар-А! Побуждения мои благородны, цель высока, и я не хочу никому зла. Поэтому ты жив, и твой капитан жив. И те, кто был на корабле, тоже живы. Мне не нужна кровь и месть. Мне нужна лишь справедливость.
— А ПетриА? — спросил Андрей. — Она погибла.
— ПетриА из клана Кам Петри? Где погибла она? Почему мне никто не сказал?
— Спроси у своего сообщника, — сказал Андрей.
— ВосеньУ, что знаешь ты скрытое от меня? — спросил Пруг.
— Кто-то убил ПетриА, — сказал ВосеньУ. — Когда я был в агентстве, чтобы взять полетные документы и его одежду, я увидел ее мертвой. Вернее всего, это совершил ДрейЮ. У них была связь, и он боялся, что о ней узнают.
— Если ты прав, ВосеньУ, — сказал Пруг, — мы будем вынуждены жестоко наказать ДрейЮ. Ибо никто не смеет поднимать руку на девушек наших славных кланов. Кто же взял на себя месть?
— Ее кровь — моя кровь, — сказал Андрей.
— Ты не можешь это сделать, ты чужой. И ты болен. Отведите его к доктору. Я не люблю мучить людей, а наш гость ДрейЮ ранен и обожжен. Прежде чем он выйдет на тропу мести, ему надо окрепнуть. — Пруг рассмеялся.
* * *
Воин толкнул Андрея в спину. Тот с трудом удержался на ногах. Дверь сзади затворилась. Охранники остались в коридоре.
Медицинский отсек был ярко освещен. Обычный медицинский отсек. Амбулатория и белая дверь в госпиталь.
Доктор поднялся навстречу.
— Здравствуйте, — сказал он. — Меня зовут Мишель Геза. С вами я немного знаком. По крайней мере, вы со вчерашней ночи мой пациент.
— Витас спит?
— Спит. Ложитесь. Сначала займемся вами. К сожалению, поврежден мой компьютер… — Доктор смущенно улыбнулся. — Когда они ворвались, у меня с ними получился… буквально конфликт.
Он показал в угол. Там лежала сметенная груда осколков стекла, мелких деталей, словно кто-то дотошно выпотрошил «живую куклу». Несколько лет назад была мода на «живых кукол» — они были фантастически умелы: ходили, бегали, пели, капризничали, просыпались ночью, плакали и просились на горшок… И дети разламывали этих кукол, обязательно разламывали. И оставалась куча мелких деталей: куклы были буквально напичканы этими деталями.
— Простите за беспорядок, — сказал доктор. — Мне некогда было убраться. Рука болит?
Он быстро обработал раны. Боль возникла, заставила сжать зубы, но тут же отпустила.
— Расскажите, — сказал Андрей, — что у вас произошло.
— Я думал, вы больше меня знаете, — сказал доктор.
— Считайте, что мы оба мало знаем.
— Я не поехал в город, — сказал доктор. — Полежите немного, сейчас пройдет. Я немного простудился и думал, что выйду на второй день, потом. На корабле нас осталось двое. Я и второй пилот Висконти. Мы занимались своими делами. Потом поужинали… Висконти был на мостике. Потом он включился и сказал, что приехал агент Космофлота, что-то случилось. Мы ничего не подозревали. И когда Висконти пошел к люку, я тоже пошел: отчего-то встревожился. Может, несчастный случай, я понадоблюсь. Было темно. Я увидел служебную платформу, а на ней стояли вы.
— Как вы меня узнали?
— Форма. Форма представителя Космофлота.
— Это был мой помощник ВосеньУ.
— Там был еще один, водитель. Вы подняли руку. Висконти открыл люк. Они подошли поближе. А мы не знали вас в лицо. И впустили в корабль. Но поймите, мы же на цивилизованной планете…
— Вас никто не винит.
— Дальше все было неожиданно. Мы не успели сообразить. Они оба вошли и приказали нам лечь. Висконти спохватился первым. Он вахтенный, он был вооружен. Он пытался достать пистолет…
— И что?
— Они закололи его. Понимаете, все произошло очень быстро. Я буквально опешил. Висконти вдруг упал. А меня свалил первый. Остальные, наверное, скрывались у корабля. Или лежали на платформе. Я услышал шаги, голоса. Они ворвались на корабль. Меня буквально перетащили в кают-компанию. Там их было несколько человек. Мне сказали, что корабль переходит во владение какого-то Берендея. Человек в вашей одежде хорошо говорил на космолингве.
— Да, — сказал Андрей. — У него диплом штурмана. Но он предпочел работать у меня в агентстве.
— Он сказал, что я должен выполнять приказания, иначе меня убьют, как Висконти. И я понял, что он не шутит.
Доктор подошел к столу, стал перебирать на нем какие-то бумажки. Руки его чуть дрожали.
— Простите, — сказал он, — я до сих пор не могу пережить…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
