* *
Вскрикнув, Элисса пробудилась, дрожа встала и полагалась подавить сильное чувство тревоги, ею овладевшей, мыслью о том, что все это только сон, хотя и обладающий отчетливостью яви. Все еще сильно встревоженная и обеспокоенная, она перешла в другую комнату и нехотя поела приготовленный для нее ужин, ибо был уже час заката. Пока она ужинала, служанка доложила, что с ней хочет поговорить финикиец Метем, и она велела его впустить.
— Госпожа, — сказал он, кланяясь, как только служанки удалились в противоположный конец комнаты, — я полагаю, ты догадываешься о цели моего прихода. Сегодня утром я сообщил тебе кое-какие сведения, которые оказались и достоверными и полезными, за что ты обещала мне соответствующее вознаграждение.
— Да, верно, — подтвердила она, подошла к сундуку и вытащила оттуда красивую, слоновой кости шкатулку, доверху наполненную золотыми украшениями, отделанными неогранёнными драгоценными камнями. — Возьми, — сказала она, — отныне все это принадлежит тебе, за исключением этой золотой цепи, составляющей собственность богини Баалтис.
— Но, госпожа, как ты сможешь предстать перед царем Итобалом без всех этих украшений?
— Я не намерена появляться перед царем Итобалом, — резко ответила она.
— В самом деле?! А что подумает принц Азиэль, увидев тебя без всех украшений?
— Лучшее мое украшение — красота, — ответила она, — а не вся эта мишура. К тому же мне все равно, что он подумает, ведь он меня ненавидит, еще недавно осыпал оскорблениями.
Метем недоверчиво вздернул брови.
— Все же я не буду лишать тебя всех этих сокровищ. Посмотри, во сколько я их оцениваю. — Он вытащил письменные принадлежности и кусок папируса, написал долговое обязательство и попросил ее поставить свою подпись. — Это обязательство, госпожа, я представлю твоему отцу или мужу — в подходящее время, и уверен, что никто из них не откажется от оплаты. А теперь, с твоего позволения, я должен удалиться, ибо тебе предстоит свидание, и, — многозначительно добавил он, — час восхода луны уже недалек.
— Что ты хочешь сказать? — удивилась она. — Мне не предстоит никакого свидания — ни в час восхода луны, ни в какой-либо другой.
Метем вежливо поклонился; весь его вид говорил, что он не верит ее словам.
— Еще раз спрашиваю, что ты имеешь в виду, торговец? Твои темные намеки выводят меня из себя.
Метем внимательно посмотрел на нее, ее голос звучал с несомненной искренностью, — Госпожа, — сказал он, — какой смысл отпираться: я сам читал написанное тобой письмо, в котором ты назначила свидание принцу Азиэлю, чтобы — так там написано — посоветоваться с ним о сватовстве Итобала; это свидание должно состояться через несколько минут.
— Написанное мной письмо? — повторила она с изумлением. — Я назначила принцу Азиэлю свидание в дворцовом саду? Да мне и в голову не приходило такое!
— Но, госпожа, письмо подписано твоим именем и принесла его твоя служанка. По-моему, она сидит в этой комнате, я узнал ее по фигуре.
— А ну-ка подойди сюда, — позвала служанку Элисса. — Какое письмо ты отнесла сегодня принцу Азиэлю и зачем ты ему сказала, что оно от меня?
— Госпожа, — смущенно пробормотала служанка, — я вовсе не говорила принцу Азиэлю, что письмо от вас.
— А ну выкладывай правду, чистую правду, — потребовала ее хозяйка. — Не смей лгать, а то тебе придется плохо, очень плохо.
— Госпожа, я расскажу все, как было. Сегодня на рыночной площади меня остановила черная старуха и предложила золотую монету, если я вручу письмо принцу Азиэлю. Я женщина бедная, поэтому согласилась, но я не знаю, кто написал письмо, и я никогда раньше не видела этой старухи.
— Ты поступила дурно, но я тебе верю. Ступай. Элисса призадумалась, и Метем увидел, что по ее лицу расползается тень страха и тревоги.
— Скажи, — спросила она, поворачиваясь, — в этом дереве, о котором говорится в свитке, есть что-то необычное?
— Оно очень велико, и у него пять выступающих из земли корней.
Элисса вскрикнула.
— То самое дерево, которое я видела во сне. Теперь я понимаю, все понимаю. Быстро! Пошли быстро, ибо луна уже восходит. — И она бросилась к дверям, сопровождаемая недоумевающим Метемом.
Еще минута, и они уже бежали по узкой улочке, вызывая общий смех; все думали, что это ревнивый муж гонится за своей женой. Элисса уже возилась с запором садовой калитки, когда Метем наконец настиг ее.
— Что все это означает? — спросил он.
— Я опасаюсь, что они заманили сюда принца, чтобы убить его, — ответила она и побежала по тропинке.
«Вот почему мы прибежали сюда. Чтобы убили и нас. Типично женская логика», — подумал Метем, тяжело отдуваясь.
Как ни быстро мчалась Элисса по улочке, здесь она помчалась еще быстрее. Казалось, по лужайкам, не касаясь земли, скользит белый призрак. Ее спутник с трудом поспевал за ней. Наконец, они достигли большой открытой лужайки, где играли пологие лучи восходящей луны. Посреди этой лужайки росло громадное дерево с густой зеленой листвой. Элисса, затравленно оглядываясь, забежала за него, и на несколько мгновений Метем потерял ее из виду. Когда он увидел ее вновь, она бежала к высокому человеку, стоящему на открытом пространстве, шагах в десяти от развесистых ветвей дерева. Показывая на дерево, Элисса громко кричала на бегу: «Берегись! Берегись!».
Она была уже совсем рядом с этим человеком и, все еще показывая на дерево, выкрикивала какие-то отрывистые фразы, как вдруг из темного сплетения ветвей вылетело что-то сверкающее и устремилось к этой паре, стоящей в ярких лунных лучах. Элисса подпрыгнула, вытянув вверх руку. Когда она опустилась, колени под ней подогнулись, и она со стоном рухнула наземь. Подбегая к ней, Метем успел заметить, как из тени дерева выскользнул черный карлик — выскользнул и тут же скрылся в ближних кустах. Элисса полулежала на земле, а над ней склонялся принц Азиэль, в ладони ее правой руки, которую она, морщась от боли, тянула вверх, торчала маленькая стрела с наконечником из слоновой кости.
— Вытащите стрелу, — запыхавшись, крикнул он.
— Это бесполезно, — ответила она, — стрела отравленная.
