– Все это хорошо, но мечом всякий может размахивать. Я хочу знать, под силу ли ему укротить капризную, своевольную, взбалмошную…
– Ну, хватит, Дейра, – добродушно прервал ее Башир. – Раз уж ты, как я вижу, решила, что наша Заринэ… Фэйли уже не ребенок, то и говорить не о чем. Я думаю, Перрин ей вполне подходит.
К удивлению Перрина, Дейра послушно склонила голову:
– Как скажешь, душа моя. – При этом она искоса посмотрела на Перрина, и во взгляде ее не прослеживалось и тени покорности. Кажется, она давала ему понять, что именно так и должен муж управляться с женой.
Башир пробормотал под нос что-то насчет внуков, свежей крови, а Фэйли улыбнулась Перрину так, что он почему-то почувствовал себя неуютно. Со сложенными руками, скрещенными лодыжками и склоненной набок головкой она каким-то образом ухитрялась выглядеть… покорной. Фэйли! Похоже, в этой семейке все чуток не в себе.
* * *
Закрыв за Перрином дверь, Ранд налил себе кубок пунша и расположился в кресле. Хотелось верить, что Перрин сумеет поладить с Баширом. Ну, а не поладит, тоже не беда – тогда с ним будет легче сговориться насчет Тира. В Тире ему нужен либо Мэт, либо Перрин, иначе Саммаэль не поверит, что настоящий удар готовится именно оттуда. Эта мысль заставила Ранда невольно рассмеяться – ну, хорошо ли так думать о друге? Льюс Тэрин принялся бормотать что-то насчет друзей и предательства. Ранду захотелось заснуть и не просыпаться год.
Вошла Мин, разумеется, без стука и без доклада. Девы иногда посматривали на нее странно, но что бы ни говорили Сулин или, может быть, Мелэйн, Мин стала одной из немногих, кого беспрепятственно пропускали к Ранду в любое время. Она взяла в привычку ставить табурет рядом с его ванной и болтать с ним, пока он моется, словно это самое обычное дело. Сейчас она помедлила, лишь чтобы налить себе пунша, и тут же с кубком в руках уселась ему на колени. На лице ее поблескивала пелена пота. Учиться не ощущать жары Мин не захотела, со смехом заявив, что она не Айз Седай и становиться ею не собирается. Она превратила Ранда в свое любимое кресло, используя его в этом качестве в каждое свое посещение, но он был уверен, что Мин просто дурит и рано или поздно бросит эту игру. Потому-то он и прятался как мог от нее в ванной, вместо того чтобы с помощью Воздуха лишить ее возможности видеть то, чего видеть не полагается. Ведь если Мин поймет, как действует на него ее присутствие, эта игра не кончится никогда. Кроме того, как ни стыдно в этом сознаваться, держать на коленях девушку очень даже приятно Он ведь не деревянный.
– Ну, как, хорошо поговорила с Фэйли?
– Разговор был недолгий. За ней явился отец и забрал ее с собой. Она сразу бросилась ему на шею, а обо мне и думать забыла. Я после этого немножечко прогулялась.
– Она тебе не понравилась? – спросил Ранд, и глаза Мин расширились. Длинные ресницы делали их еще больше. Если мужчина сам догадывается о том, чего женщина не собиралась ему говорить, это всегда вызывает у нее удивление.
– Не то чтобы не понравилась, – сказала Мин, старательно подбирая слова. – Просто… Ну, она такая: если уж чего хочет – вынь да положь. Жаль мне бедного Перрина. Знаешь, чего она от меня хотела? Выяснить, нет ли у меня намерения охмурить ее драгоценного муженька. Ты, может, и не заметил, мужчины никогда ничего не замечают. – Девушка осеклась, сообразив, что кое-что он все-таки видит, вскинула глаза и, лишь убедившись в отсутствии намерения поднимать ее на смех, продолжила: – Я с первого взгляда поняла, что он, бедолага, от нее без ума. Как, впрочем, и она от него, но ему от этого не легче. Сдается мне, он и не взглянет ни на какую другую женщину, но вот беда, она думает иначе. Особенно ежели приметит, что женщина посмотрела на него первой. Она соответствует своему имени – нрав у нее соколиный, да и когти тоже. А сокол не станет делиться добычей с ястребом. – Мин поперхнулась и припала губами к кубку.
Ранд знал: она расскажет, что имела в виду, надо только попросить. Прежде Мин говорила о своих видениях неохотно, но с тех пор многое изменилось. Попроси он, и она готова рассказать что угодно и о чем угодно, даже если ей это не нравилось.
Заткнись! – мысленно приказал Ранд Льюсу Тэрину. Исчезни! Ты мертв! Мертвец, однако же, не умолк – в последнее время такое случалось все чаще, – а продолжал бубнить, что ты предаешь своих друзей, а друзья предают тебя.
– Ты видела что-нибудь, касающееся меня? – спросил Ранд.
Благодарно ухмыльнувшись, Мин по-приятельски – по-приятельски ли? – припала к его груди и, прихлебывая пунш, принялась рассказывать.
– Когда вы с Перрином оказались рядом, я вновь увидела этих светляков и мрак, еще более непроглядный, чем раньше. Уф, нравится мне этот дынный пунш. Но пока он оставался в этой комнате, мрак не поглощал огоньки светляков с такой скоростью, как прежде, когда ты был один. И еще я заметила. Дважды он должен быть рядом с тобой, иначе… – Она опустила голову, уткнувшись в кубок, так что Ранд не мог видеть ее лица. – Короче говоря, если его не окажется рядом, с тобой случится что-то плохое. – Голос ее звучал испуганно. – Очень плохое.
Ранд не стал спрашивать, что именно, где да когда, ибо понимал: Мин выложила ему все, что знала сама.
– Значит, мне просто придется держать Перрина при себе, – промолвил Ранд по возможности бодро. Он не хотел, чтобы Мин пугалась.
– Не знаю, будет ли этого достаточно, – пролепетала она, уткнувшись в свой пунш. – Если его не будет, беда случится обязательно, но это еще не значит, что в его присутствии она непременно тебя минует. Тебе будет плохо. Ранд, очень плохо. При одной только мысли об этом мне становится…
Ранд приподнял ее лицо и с удивлением увидел льющиеся по щекам слезы.
– Мин, прости меня, – ласково сказал он. – Я и не знал, что эти видения причиняют тебе боль.
– Что ты вообще знаешь, пастух, – пробормотала она и, достав из рукава кружевной платочек, промокнула глаза. – Просто соринка попала. Велел бы лучше Сулин подметать почаще, а то развели здесь пылищу. – Платочек со взмахом исчез в рукаве. – Ну, ладно, мне надо вернуться в «Розовый венец». Я задержалась, чтобы рассказать тебе насчет Перрина.
– Мин, будь осторожна. Может, тебе не стоит приходить ко мне так часто? Сдается мне, ежели Мерана прознает, чем ты занимаешься, она тебя по головке не погладит.
Ответная ухмылка живо напомнила ему прежнюю Мин, да и глаза, хоть и затуманенные слезами, лукаво поблескивали.
– Позволь мне самой о себе позаботиться, пастух. Они думают, что я, разинув рот, любуюсь красотами Кэймлина, как всякий деревенский простофиля. А не приходи я сюда каждый день, откуда бы ты узнал, что они встречаются со здешней знатью?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
