— Три месяца, — сказал губернатор, — Успеете ли вы договориться с ним за три месяца?
— Если его найду.
— Господин Урьяш дал вам все карты и указания.
— Это уже не актуально, Ваше Сиятельство, так Дорог Мамонтов Батюшки Мороза вычислить нельзя.
— Почему же так?
— Их больше, чем он один. Самое малое, их трое, возможно — четверо.
— Отцов Морозов? — отшатнулся граф.
— Людей, которые во плоти сошли на Дороги Мамонтов. — Я-оно выпрямляло пальцы при отсчете[327]. — Аэростатный Немой. Некий Иван Тихонович Копыткин, бедный зимовник из секты мартыновцев-католиков. Филипп Филиппович Герославский. Возможно, Алистер Кроули. Это чернофизический процесс, а не божественное чудо.
— Так, говорите, вам не удастся.
— Этого я не сказал. Ваше Сиятельство, что случилось с Каролем Богдановичем и Александром Черским?
Тот наморщил брови.
— С кем?
— Геологами, первыми описавшими Дороги Мамонтов.
— Это дело мне не известно. Спрашивайте у Франца Марковича.
— У меня такое подозрение… Ваше Сиятельство, простите, я буду говорить откровенно.
— Ты будешь говорить откровенно, даже если будешь говорить ложь.
Я-оно облегченно рассмеялось.
— Это правда! Даже, когда говорю ложь; в особенности — ложь. Но тут… Ваше Сиятельство не посвящает мне своего ценного времени на балу по случаю обручения дочки ради каприза господина Урьяша — но поскольку вас к тому принудила политическая необходимость. Ваше Сиятельство видит, что мне не нужны грязные деньги от Раппацкого; мне важен только отец. Вашему Сиятельству нужно время, и мне важно то же самое время. Три месяца, так. Догадываюсь, что имеется какой-то ультиматум из Петербурга, возможно, это работа агентов Моргана. Причины в данный момент значения не имеют. Ведь надо мной тоже висит меч. Ваше Сиятельство ведь знает про императорский контракт доктора Теслы.
Тот кивнул.
— Доктор Тесла — мой друг, — продолжало я-оно, не меняя тональности и не отводя глаз, что было сейчас крайне трудно, — но доктор Тесла предсказывает тотальную Оттепель и смерть Льда, и я верю, что ему это может удаться, потому что он такой человек, который сделал карьеру, достигая умом вещей, которые до него все признали невозможными. Ничто и никто его не удержит, я же не думаю, будто бы Ваше Сиятельство…
— Можете больше не говорить, приказ Его Императорского Величества. Здесь у доктора волос не упадет с головы.
— В тот-то и оно. Так вот, здесь очень четкая, математическая зависимость. Я ведь тоже не позволю сделать ему ничего плохого — и, вместе с тем…
— Вы должны спасать отца, так.
— И какой здесь для меня единственный способ? Императорское слово. Он отзовет Теслу, он запретит Оттепель и всяческую подобную направленную против Льда инженерию, и тогда же он оставит Вашему Сиятельству край в покое. Но, перед тем, как люты должны будут отступить в соответствии с политическим договором, нужно будет разделить Историю на куски. У вас осталось три месяца; у меня — время до Оттепели. Видите, мы имеем в виду то же самое, мы оба выгадываем на достижении одной и той же цели.
Губернатор медленно дышал сладким благовонием, склонившись в кресле набок; ордена на мундире поехали в сторону.
— Что я вижу — вижу, что вы чистосердечно лжете, — сказал он и резко поднял руку, как только я-оно открыло рот, чтобы запротестовать. — Имел я дело с урожденными поляками: жулики величайшие — но открытость, до мозга костей, потому что всегда остается эта ваша гордость, эта глупая дерзость, от которой не можете избавиться даже перед лицом смертельной угрозы, так что в Лете любой мужик, что способен перед клиентом раболепствовать, легко вас вокруг пальца обводит. За то в Зиме — если бы мог, то все должности в Цитадели отдал бы полякам. «Аполитея», как же! — Он выпрямился в кресле. — Такой вот уговор у нас, под мое слово, будет: до конца января месяца тысяча девятьсот двадцать пятого года вы доставите доказательство договоренности с лютами; на это сейчас вы получите все официальные разрешения, людей из благовещенского полка, деньги на необходимые расходы, понятное дело — в разумных пределах, и временное приостановление всех приговоров по вашему отцу. Если в результате Государь Император позволит себя убедить, буду вам благодарен. Если нет… что же, тогда дело и так очутится за пределами моей власти.
— Доказательство, доказательство, — повторяло под носом. — Какое доказательство удовлетворит Его Императорское Величество? Так быстро Лед не отступит.
— Вы уверены?
— Я работаю у криофизиков Круппа, и знаю, какие скорости возможны в Морозе. Ваше Сиятельство, представьте Историю в виде горного ледника, сходящего по склону в долину.
Граф отпихнул табуреточку.
— Выходит — все напрасно, c'est la fin[328].
— Погодите! — В бессмысленном рефлексе, ведь кожа уже не свербела, начало расчесывать ладони через перчатки. — Какие доказательства сильнее всего держатся в Зиме? Что здесь подействует, скорее логикой, чем свидетельством чувств?
— Говорите яснее!
— Ваше Сиятельство ведь почитывает Цицерона? В Древнем Риме приговор в процессе часто предрешался так называемым «доказательством по характеру», то есть, свидетельством честности обвиняемого, которое давалось другими благородными римлянами — пускай даже сотня материальных, вещественных доказательств свидетельствовала против него. Ведь что важнее, что ближе к Правде? Нож и тело, или же дух и идея?
— Ах! — Граф Шульц-Зимний протянул руку, откашлялся в поданный ему платочек, после чего отбросил его за спину; юркий слуга схватил его в воздухе. — Понимаю. Правильно, правильно, именно так и следует сделать. Некто, кого Милостивый Государь уже одарил доверием… — Он снова задумчиво сложил ладони под подбородком. — Оно так хорошо складывается, что сейчас, на балу — вы останетесь, потом я еще пошлю за вами — наверняка найду кого-нибудь такого. Здесь есть два великих князя, но они… Хммм.
— Тем временем, еще один вопрос требует договоренности. — Смочило губы языком. — Содержание той договоренности с лютами. Ваше Сиятельство, обладаю ли я здесь свободой?…
— Вы же знаете, хотя бы от доктора Теслы, что удовлетворит Императора: освобождение из под Льда европейской России, в особенности, городов. Санкт-Петербург без лютов — одно это даст нам год, два.
— Мне известен, кхм, этот комплекс Его Императорского Величества, слышал, слышал. — Взглядом убежало к лунноцветным снежным вихрям. — Только ведь это вопрос не только температуры…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
