не имел ни малейшего представления о том, как следует вести разговор с иностранцами, порой он говорил им всякие глупости1094. И это был глава полпредства в важнейшем на тот момент для России государстве Европы.
Полпред в Финляндии Владимир Константинович Деревянский трудился директором электродного завода. Максим Алексеевич Пуркаев, назначенный военным атташе в начале сентября 1939 года, не успев вникнуть в дела, вскоре был отозван из Берлина, и уже 16 сентября вступил в должность начальника штаба Украинского фронта, оправившегося в «освободительный поход» в Польшу.
В то же время опытнейший дипломат, работавший в Турции, Японии, Англии, Германии, Георгий Александрович Астахов, в активе которого, кроме всего прочего, подписание договора с Йеменом – первого советского договора с арабскими странами, вскоре после возвращения из Берлина в августе 1939 года был арестован и сгинул в ГУЛАГе. Константин Константинович Юренёв из Австрии, где проработал больше шести лет, был направлен на четыре года в Японию (!), где совершенно иная специфика и менталитет чиновников, а оттуда на 4 месяца в Германию, после чего отозван в Москву и расстрелян. Репрессиям подверглись полпред в Литве и Чехословакии, отец замечательной артистки Ольги Аросевой – А.Я. Аросев, полпред в Норвегии и Венгрии А.А. Бекзадян, полпред в Польше и Китае Д.В. Богомолов, полпред в Литве, Персии Греции, Польше Я.Х. Давтян. Список очень длинный – достаточно посмотреть Книгу памяти работников советской дипломатической службы – жертв репрессий, которая выложена на официальном сайте Историко-Документального департамента МИД России http://idd.mid.ru/kniga-pamati-rabotnikov-sovetskoj-diplomaticeskoj-sluzby-zertv-repressij – там и полпреды, и временные поверенные, и секретари полпредств, и консулы, и машинистки, и водители…
Такая, с позволения сказать, кадровая политика никак не могла способствовать успешной работе Наркомата иностранных дел.
О том, насколько остро ощущалась нехватка кадров на переднем крае дипломатической борьбы, то есть, в полпредствах за границей, показывает письмо Литвинова Сталину от 3 января 1939 года. Нарком писал, что вакантны места полпредов в девяти мировых столицах: в Токио, Вашингтоне, Варшаве, Бухаресте, Барселоне, Ковно, Копенгагене, Будапеште и Софии. Если не вернется в Тегеран находящийся сейчас в СССР Черных, то получится 10-я вакансия. (Александр Сергеевич Черных в Тегеран не вернулся. 16 мая 1939 года его арестовали, приговорили к смертной казни за шпионаж, и 5 апреля 1940 года расстреляли. Новый полпред приехал в Тегеран уже после начала Второй мировой войны – 11 сентября 1939 года То есть, восемь месяцев в столице важнейшего для Советского Союза государства на юге, граница с которым превышает две тысячи километров не было полпреда. Стоит ли после этого удивляться, что германская агентура приобрела в Иране огромное влияние. – Л.П.). В некоторых из перечисленных столиц полпредов нет уже свыше года. Оставление на продолжительные сроки поверенных в делах во главе посольств и миссий приобретает, политическое значение и истолковывается как результат неудовлетворительных дипломатических отношений. Некоторых полпредов невозможно вызывать в Москву ввиду отсутствия у них работников (в Афинах у полпреда нет ни одного человека) или таких, которым можно было бы поручить хотя бы временное заведывание полпредством.
Не лучше обстояло дело и другими служащими полпредств. Оставались вакантными места 9 советников, 22 секретарей, 30 консулов и вице-консулов, 46 заведующих отделами печати, атташе и секретарей консульств. Некоторых полпредов невозможно вызывать в Москву ввиду отсутствия у них работников (в Афинах у полпреда нет ни одного человека) или таких, которым можно было бы поручить хотя бы временное заведывание полпредством. В центральном аппарате НКИД из 8 отделов только 1 имел утвержденного заведующего, а во главе остальных 7 находились временно исполняющие обязанности заведующих. Не было в НКИД, и в полпредствах, необходимого технического персонала. В полпредстве в Лондоне не было даже машинистки. Литвинов, помимо всего прочего, предлагал назначить комиссию для изучения создавшегося в НКИД положения с кадрами и изыскания путей к изменению положения.1095
Такая чехарда с техническими кадрами – стенографистками, машинистками, переводчиками даже в центральном аппарате НКИД приводила к ошибкам, которые сейчас бросаются в глаза, и которых, казалось бы, не может быть в международных документах столь высокого уровня, и вряд ли стоит только на этих ошибках строить систему доказательств, утверждая, что секретных протоколов не существовало.
При всем том, что мы сегодня знаем о событиях, которые произошли после августа 1939 года, наличие или отсутствие писанных секретных протоколов уже не имеет принципиального значения. Допустим – хотя это будет натянутое допущение, – что протоколов не было, но вряд ли можно отрицать, что договоренности о разделе Европы между Сталиными Гитлером существовали. Но на таком уровне, да еще и с таким количеством деталей, вряд ли они могли договариваться устно, не оставив никаких документов.
Это вообще очень удобная позиция: собственноручно уничтожив бумагу, с пеной у рта доказывать, что такой бумаги никогда не было, а все что произошло после этого никак не связано с переговорами и достигнутыми на этих переговорах договоренностями, изменившими мир.
Представим себе человека, который, либо потерял документы, либо в силу какой-то ошибки объявлен умершим, что случается не так уж и редко. Да, этот человек не может участвовать в выборах, не получит автомобильные права, не может приобрести билет на самолет или поезд, купить жилье или автомобиль. Он даже к доктору, случись чего, не может обратиться, поскольку для получения полиса нужен паспорт. Он не может делать еще многого из того, что требует предъявления документов, то есть, де-юре, его нет. Но спорить с тем, что этот человек существует де-факто, физически и физиологически, вряд ли уместно: он потребляет пищу, создает какие-то вполне осязаемые продукты труда, он производит потомство. Короче говоря, родил сына, построил дом и посадил дерево.
Так и с секретными протоколами к советско-германским договорам 1939–1941 годов: отсутствие протоколов на бумаге вовсе не означает их фактического отсутствия: если некое существо ходит, как утка, плавает, как утка, летает, как утка, несет утиные яйца, в умелых руках повара из него получается прекрасная утка в яблоках или по-пекински, значит, это утка.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА…
После того, как закончилась Великая Отечественная война, бойцы советского идеологического фронта, дабы объяснить любознательным согражданам причины того, что случилось, зачем нужен был пакт о ненападении с Германией, придумали несколько баек.
Во-первых, Сталин опасался нападения Гитлера.
На самом же деле никакого нападения не могло быть в принципе: Германия не была готова к войне, общей границы у СССР и Германии не было, скоро должна была наступить осень, и воевать было бы очень затруднительно. И вообще
