их труд». Он признал, что европейские евреи занялись торговлей, потому что, лишенные права владеть землей, они «не могли обосноваться на постоянной основе» — надежно — «ни в одной стране».3 Тем не менее Вольтер стал ярым антисемитом. Он имел неудачные дела с еврейскими финансистами. Отправляясь в Англию, он имел при себе обменные письма на лондонского банкира Медину, который тем временем обанкротился, задолжав Вольтеру двадцать тысяч франков.4 В Берлине, как мы уже видели, он нанял Абрахама Хирша для покупки обесценившихся облигаций в Саксонии, планируя ввезти их (нелегально, как предупредил его Хирш) в Пруссию и там выкупить с прибылью в шестьдесят пять процентов.5 Философ и финансист поссорились, обратились в суд, и все закончилось взаимной ненавистью. В «Эссе о нравах» Вольтер дал себе волю; он назвал древних евреев «ничтожной нацией, разбойничьим народом, зверским, отвратительным, чей закон — закон дикарей, а история — ткань преступлений против человечности».6 Один католический священник возразил, что это нелепое обвинение в дикости.7 Исаак Пинто, ученый португальский еврей, опубликовал в 1762 году размышления с критикой антисемитских пассажей в статье «Евреи» в философском словаре; Вольтер признал, что был «неправ, приписывая целому народу пороки отдельных людей», и пообещал изменить оскорбительные пассажи в будущих изданиях; но это вышло у него из головы.8 Французские писатели в целом выступили против Вольтера в этом вопросе.9 Руссо отзывался о евреях с понимающим сочувствием.10
До революции евреи во Франции не имели гражданских прав, но у них появилось несколько процветающих общин и влиятельных лидеров. Один из них купил сеньорию, включавшую Амьен; он воспользовался своим феодальным правом назначать каноников собора; епископ выразил протест; Парижский парламент поддержал еврейского сеньора (1787). Французское правительство с благодарностью приняло помощь еврейских финансистов в войнах за испанское и польское наследство, а евреи сыграли большую роль в возрождении Compagnie des Indes после краха предприятия Лоу в 1720 году.11 Евреи Бордо были особенно процветающими; их купцы и банкиры славились своей честностью и либеральностью; но они гордились своим сефардским происхождением и добились исключения из Бордо всех евреев-ашкенази.
В Испании XVIII века не было исповедующих иудаизм. В первые годы правления испанских Бурбонов некоторые небольшие группы, полагаясь на мнимое просвещение Филиппа V, возобновили тайное соблюдение иудейских обрядов; было выявлено множество случаев; инквизиция в период с 1700 по 1720 год предала смерти трех евреев в Барселоне, пять — в Кордове, двадцать три — в Толедо, пять — в Мадриде. Разгневанная этими разоблачениями, инквизиция разгорелась с новой силой; из 868 дел, рассмотренных ее трибуналами в период с 1721 по 1727 год, более восьмисот были связаны с иудаизмом, а из осужденных семьдесят пять были сожжены. В дальнейшем подобные случаи были крайне редки. В последние годы своей карьеры, 1780–1820 годы, испанская инквизиция рассмотрела около пяти тысяч дел, из которых только шестнадцать были обвинены в иудаизме, причем десять из них были иностранцами.12 Законы Испании по-прежнему не допускали к гражданским или военным должностям всех, кто не мог доказать свою лимпьезу — чистоту своей крови от всякого намека на еврейское происхождение. Реформаторы жаловались, что это требование лишает испанскую армию и правительство возможности пользоваться услугами многих способных людей; в 1783 году Карл III смягчил эти законы.13 В Португалии инквизиция сожгла двадцать семь евреев за отказ отступить от иудаизма (1717 г.).14 Антониу да Силва, которого Саути считал лучшим португальским драматургом, приехал в Лиссабон в 1712 году из Рио-де-Жанейро; он и его мать были арестованы как евреи в 1726 году; мать сожгли, сын отрекся и был освобожден; очевидно, он рецидивировал, так как его сожгли в 1739 году в возрасте тридцати пяти лет.15 Маркиз де Помбал, среди своих многочисленных реформ, положил конец всем юридическим различиям между старыми и новыми (обращенными) христианами (1774 г.).16
В Италии Венеция лидировала в освобождении евреев: в 1772 году евреи республики были объявлены свободными и равными с остальным населением. Рим отставал; гетто в нем было худшим в Европе. Высокая рождаемость, поощряемая раввинами, усиливала нищету и убожество; одно время на площади в один квадратный километр проживало десять тысяч евреев.17 Ежегодно Тибр переполнялся, заливая узкие улочки гетто и наполняя подвалы ядовитой грязью. Исключенные из большинства профессий, римские евреи занялись портняжным делом; в 1700 году три четверти взрослых мужчин были портными,18 Это стало обычаем, сохранившимся до наших дней. В 1775 году папа Пий VI издал «Editto sopra gli Ebrei», возобновив старые ограничения для евреев и добавив новые: они не должны ездить в каретах, петь заупокойные песнопения на похоронах и устанавливать надгробия над своими мертвыми.19 Евреям Рима пришлось ждать, пока Наполеон принесет им свободу.
В Австрии Мария Терезия считала, что благочестие вынуждает ее ограничить евреев определенными узкими районами и не допускать их к ремеслам, должностям и владению недвижимостью.20 Ее сын Иосиф, вдохновленный французским Просвещением, в 1781 году предложил Государственному совету проект, как «сделать полезным для общества многочисленное сословие израильтян в наших наследственных землях» (Австрия, Венгрия и Богемия). Их следовало поощрять к изучению национального языка, а через три года обязать использовать его во всех юридических, политических и деловых делах. Евреи должны были «ни в коем случае не подвергаться беспокойству в исполнении своего ритуала или доктрины». Их приглашали заниматься сельским хозяйством, промышленностью и бизнесом, искусством, но они не могли стать мастерами в гильдиях, так как для этого требовалась клятва в христианской вере. Все унизительные различия и все ограничения, которые до сих пор налагались на евреев, должны были быть отменены, «равно как и все внешние знаки». Государственный совет и провинциальные администраторы возражали против этой программы, считая ее слишком широкой и неожиданной для общественности. Иосиф пошел на компромисс, издав 2 января 1782 года «Толерантный патент» для евреев Вены и Нижней Австрии: они получили право отправлять своих детей в государственные школы и колледжи и пользоваться экономической свободой, за исключением владения недвижимостью; однако они не должны были содержать отдельную общинную организацию, не должны были строить синагоги в столице, и им было запрещено проживать в некоторых городах — возможно, потому, что антисемитизм там был опасно острым. Иосиф советовал своим христианским подданным уважать личность и права евреев как своих собратьев; любое оскорбление или насилие, нанесенное еврею, «будет сурово наказано», и не должно быть никаких принудительных обращений. Вскоре император издал аналогичные эдикты для Богемии, Моравии и австрийской Силезии. Он высоко ценил еврейские пожертвования в свою казну, возвел нескольких
