вообще бы не было. Все это время я только тратила. Да я даже коробочку эту с деньгами первый раз открыла!
— Хло, мы ведь не бедствуем, — обняв меня, говорит Реми. — Возьми эти свои деньги и купи лучше новые лежанки для своих животных. Я не знаю: корм, игрушки. Лекарю заплати, он так много для нас делает, а денег, считай, вовсе не берет.
Хочу спорить, но он не дает мне и слова вставить, перекрывая любые возражения поцелуем. И я ничего не могу с этим поделать, весь мой пыл улетучивается. Остается только желание тихо покачиваться в его руках, как на качелях.
— А если бы мы голодали, ты бы тоже сказал «пойди купи лежанки»?
— Ну я же не дурак, — усмехнувшись отвечает он, — хотя если бы довел нас до такого состояния, то и умным тоже сложно назвать. Но, поверь, у нас все хорошо. И карета будет уже к вечеру.
У меня все равно остается какое-то ощущение недосказанности, но спорить дальше не решаюсь. Я не Зоя, чтобы строить из себя мамочку и пытаться доказать, что я наравне с мужчинами. Никто не главнее, мы просто разные. И, если Реми так претит мысль брать деньги, заработанные приютом, что ж, это его выбор, и я его в нем поддержу. Но и сама сидеть сложа руки не собираюсь. Я докажу, что это не игрушки, не детские шалости, а важное, полезное дело. Которое к тому же приносит доход!
На свою половину возвращаюсь с настроением, как у полководца перед решающей битвой. Так, блокнот, ручка, буду выписывать все возможности для развития, которые только придут в голову. Помещение у меня не очень большое, все-таки «половина» у меня только номинально, основную часть этажа, конечно, занимает мастерская. А вот сад почти свободен, как и вольеры с загонами. Сейчас там, кроме коней, на которых уехал Роберто, живет только лунный телец и соблось.
На протяжении следующих часов я напряженно думаю, хожу по помещениям приюта и саду. В перерывах тискаю рибисов и муракота Тарро, которого принесла Барбара. Он уже старичок и любит подремать на солнышке, но порой на него находят воспоминания, тогда он может часами резвиться в фонтане. Ведь на суше он кот, а в воде — диковинная смесь ящерицы и русалки. Надо бы свозить его на озеро, Барбара говорила, что его старая хозяйка любила бывать с ним на берегу. И Тарро даже ловил рыбу, правда, сам и ел.
Но ладно, с Тарро, время идет, а я так ничего и не придумала. Все, что можно было выжать из приюта, я уже выжала. У нас есть и передержка, для тех, кому с кем оставить магических, да и обычных, существ. Есть возможность приходить и пообщаться с ним. Есть, собственно, приют. А, ну и всякие полезные штуки, вроде хладокомов от рибисов, и сброшенных рогов лунного тельца. Как я ни силюсь, больше придумать ничего не удается и меня накрывает печалью как серым покрывалом.
— Так, отставить хандру, — пытаюсь я подбодрить сама себя, — лучше прогуляться. Шагая, лучше думается.
Обняв перед выходом Реми и чмокнув его в щеку, выхожу на залитую солнцем улицу. Лето уже заканчивается, даже не верится, что с нашего приезда в Рейвенхилл прошло меньше трех месяцев. Но шиповник у дома цветет все так же пышно и буйно, хотя между цветами уже так много ягод. Смотрю на белые и темно-розовые цветы и думаю, а вдруг папа их высадил, думая о нас с Зоей? Мы росли, не зная его, и были уверены, что не очень-то ему нужны. Но он все-таки помнил о нас. И, выходит так, что именно благодаря такому немного странному наследству, но нам удалось не только устроить свое дело, но и познакомиться с Реми и Роберто. А это важнее любых замков и сундуков, полных золота.
— Хлоя!
Через уже желтеющую толщу листвы видны только русые кудри, но я узнаю и их, и голос.
— Кристоф!
Жду у обочины, пока он подойдет. Когда-то мы познакомились благодаря Барбаре — владелице книжного и моей уже доброй подруге, несмотря на разницу в возрасте в несколько десятилетий. Кристоф часто бывает у нас, когда заносит продукты с рынка.
— А я как раз к вам шел, у меня для тебя есть умопомрачительное предложение! — активно жестикулируя, говорит он. Голубые глаза так и блестят, будто кусочки яркого августовского неба.
— Не томи, — восторженно пищу я.
— Не-е-е-т, это надо показывать, — таинственно отвечает он, — зайдем к ба, там все и узнаешь.
— Ну ладно, тем более я давно не была у Барбары, — соглашаюсь, думая не столько даже о таинственном предложении, сколько о том, как бы не потратить на книги и канцелярские принадлежности всю ту гору золотых, что сегодня нашла в коробке для пожертвований.
Когда мы идем мимо Белого сада, кажется, что кто-то окликает меня. Оглядываюсь, но так никого и не заметив, спешу дальше. Кристоф держит меня за руку, помогая перебраться через тонкий мостик, связывающий берега пробегающего по саду ручейка.
3. Зоя. Я тебя не узнаю.
Поверить не могу, что Роберто справлялся со всеми делами сам, и главное, как-то так незаметно. Я никогда не видела его сосредоточенно колдующим над грязной посудой или зарослями ежевики. Просто у нас всегда была чистая посуда и аккуратно подстриженные кусты. А теперь, не прошло и пары дней, а я уже вижу эти маленькие следы его отсутствия. Пресветлая Лейна, когда он вернется, я буду каждый день говорить ему «спасибо». Просто удивительно, как легко я начала воспринимать чистоту в доме, как должное.
Да и дирх с ней, с чистотой. Самого Роберто я воспринимала, как должное. А теперь хожу из угла в угол и думаю, как же продержаться эти дни без его подколок и шуточек, за которыми столько страсти и нежности.
Вздохнув, отставляю в сторону кружку, которую, задумавшись, вытирала после мытья минут десять, не меньше. Надо чем-то занять себя. Может, сходить на рынок? Хотя наверняка Кристоф притащил корзину продуктов. Ах, Хлоя-Хлоя… Ну неужели она не видит, что нравится ему? И неужели не понимает, что это не нравится Реми?
Дирх, опять эта кружка!
Теперь я уже убираю ее в шкаф, а то, не ровен час — опять примусь ее тереть. Нет, надо пойти проветрить голову. Вдруг это выдует из нее дурацкие мысли?
