– Боже мой, Рози, – шепчет он. – Я так хочу тебя трахнуть.
Распахнулась дверь, и в кабинет ворвалась Гермиона Халлет-Макуильям.
– Меморандум готов? Сэр Уильям спрашивает, где он.
Гермиона, девушка из приличной семьи, хорошими манерами не отличалась.
– Почти готов, Гермиона, – громко проговорила я и снова уставилась в монитор.
– Чем ты занималась? – спросила она. – Я же тебе еще час назад сказала. – Гермиона сняла трубку и набрала номер. – Кандида? Привет! Я. Слушай, поедешь на уикенд в Ларкфилд? Потрясающе! Офелия тоже поедет, и Геро, и Перпетуя. Думаю, там круто. Да. Согласна. Нет, ты права. Ладно, передавай Лукреции привет. Пока.
Не удивлюсь, если скоро она будет говорить по телефону с человеком по имени Вельзевул.
Вдруг мне стало так хорошо... Я стала какой-то мягкой и светящейся, будто меня окутала голубая дымка. Мы с Оливером сидим за столом у меня на кухне, сквозь шторы просачивается солнечный свет. Мы завтракаем после первой ночи, проведенной вместе.
– Люди такие разные, правда, Оливер? – спрашиваю я.
– Что, дорогая?
– Взять, к примеру, меня. Мне нравится есть на завтрак горячий пирог со смородиной. Тебе нравятся мюсли, или омлет с копченым лососем, или рогалики с разными сырами, – при этом я открываю свой безупречный холодильник, наполненный различными соблазнительными вкусностями.
– Розмари! – Гермиона в ярости уставилась на меня. – Сколько раз можно просить? Мне нужен меморандум сэра Уильяма!
Я повернулась к монитору, чувствуя на себе взгляд Гермионы, и начала перепечатывать написанный от руки меморандум. Еще одна безумная попытка сэра Уильяма продвинуться вверх по индексу.
23 июля 1985
Сотрудникам рекламного отдела
От сэра Уильяма Гинсберга
Общественная позиция компании
Наша компания и я как директор компании пытаемся повысить осведомленность общественности в вопросах социально полезных действий.
В свете недавнего рок-концерта в помощь голодающим Африки Гинсберг и Финк тоже решили внести свой вклад.
Внезапно в моем мозгу стали появляться первые проблески гениальной мысли. Вздрогнув от снизошедшего на меня озарения, я схватила список ближайших программ “Фокуса”, лежавший поверх горы бумаг на моем столе, пробежала его глазами. И нашла то, что нужно.
Программа 25: Вслед зарок-концертами в помощь голодающим в Африке “Фокус” расследует новый феномен – благотворительность и поп-культура – и рассматривает вклад представителей различных сфер искусства в дело помощи голодающим Эфиопии.
Можно устроить, чтобы сэра Уильяма пригласили на эту программу. Хотя, очевидно, придется долго обсуждать это с продюсерами.
– Книги, – сэр Уильям ударил кулаком по большому столу красного дерева, – прекрасная идея. Мы отвезем им книги. Сбросим с вертолета. Представляете: книги, падающие с воздуха? Перевяжем поплотнее и сбросим. Отличная тема для программы.
– Вам не кажется, что жители Эфиопии предпочли бы в качестве гуманитарной помощи еду? – спросила я.
– Нет, нет, нет. Книги. То что надо. Да каждый дурак, который летит туда с благотворительной миссией, привозит еду. Люди же должны что-то читать, пока ждут свою гуманитарную помощь.
– На самом деле эта задумка с книгами очень интересна... хотя, конечно, еды им не хватает в первую очередь. – Эамонн Солт, агент по связям с прессой благотворительной организации “Содействие”, пощипывает бородку. Сэр Уильям тоже начал пощипывать свою.
– Вы серьезно? – спросила я.
– Да, разумеется. Мы пытаемся бороться с дегуманизацией туземцев в западной прессе, – сообщил Эамонн бесцветным, монотонным голосом. – Нужно показать, что среди африканцев есть образованные люди, создать образ умного африканца, стремящегося к знаниям, вытеснить созданный прессой миф, будто туземцы – что-то вроде голодающих обезьян. Ваша идея может оказаться очень полезной, она способна повлиять на общественное сознание, хотя многие мои коллеги со мной не согласятся. Разный образ мышления. Хотя, естественно, общественность будет в ярости. Наверняка вам знакомы эти доводы: напрасная трата ресурсов, мода на благотворительность...
– Чудесно! Доводы. Книги. Тема как раз для “Фокуса”, – сказал сэр Уильям.
– Но разве эфиопы смогут читать книги на английском?
– Не забывайте, вся Сахель голодает. Лучше всего сбросить книги над поселениями на границе Абути и Намбулы. У некоторых беженцев из Кефти прекрасное образование. В Кефти превосходная система образования, по английскому принципу, – сказал Эамонн.
– Где расположена Кефти? – спросила я.
– Это повстанческая провинция Абути, на границе с Намбулой, в Северной Африке. Кровавая война за независимость от марксистского режима Абути длится в Кефти уже двадцать пять лет. Высокоразвитая культура. Кефтианцы больше других пострадали от голода – благотворительные организации не имеют права предоставлять им гуманитарную помощь из-за войны и по причинам дипломатического характера. В настоящее время через границу с Намбулой хлынул огромный поток беженцев из Кефти. Все они тяжело страдают от недоедания.
– Может, отвезем и еду, и книги? – предложила я.
– Прекрасная мысль, – согласился сэр Уильям. – Первый класс. Молодец, девочка!
С непривычным для себя рвением я начала организовывать гуманитарную помощь, искать нераспроданные тиражи книг, просматривать спонсируемые рейсы. Я позвонила в “Фокус” и назначила встречу с Оливером Марчантом на следующей неделе. На встрече должны были присутствовать сэр Уильям и я. Я грезила Африкой. Перед глазами проносились образы – племена, тамтамы, ритуальные костры и львы. Я думала о Бобе Гелдофе. Думала о цели и смысле жизни. О добровольцах, которых представляла себе как людей с горячим сердцем, бедных, готовых пожертвовать собой ради спасения благодарных туземцев. Но чаще всего я думала об Оливере.
Глава 3
– Кто взял мой “Кит-Кат”?
Генри стоял у столовой и возмущенно озирался по сторонам. Мы закончили завтрак и бесцельно бродили по поселению, собираясь отправиться в лагерь. Сиан поспешила успокоить Генри.
– Мой последний “Кит-Кат”, хрустящий, шоколадный... Я оставил его в холодильнике, и кто-то его упер.
Сиан разговаривала с Генри тихим, вкрадчивым голоском.
– Генри, ты не только идиот, а еще и слепой! – прокричала я. – Твой “Кит-Кат” там, где антибиотики. Иди, проверь еще раз.
– Динь-дон! – он обернулся и многозначительно поднял брови. – Обожаю, когда ты сердишься. – И поплелся обратно в столовую. Сиан поспешила за ним.
Солнце уже обжигало. Над хижинами поднимался дым; по тропинкам через равнину медленно двигались одинокие фигуры: мальчик с ослом, везущим два пузатых кожаных мешка с водой; женщина, несущая на голове вязанку дров; мужчина в белой джеллабе с палкой на плечах – идет, свесив руки по обе стороны палки. Через несколько часов солнечный свет станет ослепительно белым, жара начнет вызывать клаустрофобию. Будет казаться, будто ты вот-вот задохнешься и перестанешь дышать. Послышались шаги по гравию – это Бетти.
– Извини, что с самого утра начинаю тебя беспокоить, – сказала она. – Хотя... – она широко раскрыла глаза и показала мне циферблат своих часов, – уже шесть часов. Я хотела поговорить кое о чем.
Бетти – толстушка под шестьдесят. И я сразу поняла, о чем она хочет поговорить. О Генри и Сиан. Она не станет говорить прямо. Не скажет: “Не позволяй своему ассистенту спать с медсестрами”. Вместо этого она поведает страшную историю о ком-то, чьего имени я в жизни не слышала, кто когда-то работал в лагере беженцев в Занзибаре или, скажем, в Чаде. Тот человек – ну надо же! – не следил за нравственностью и допустил, чтобы ассистенты спали с медсестрами, и угадайте, что произошло? Случилась эпидемия СПИДа, землетрясение, или их всех накрыло волной цунами... но с тех пор они решили, что каждый должен спать в своей отдельной глиняной хижине.
– Может, потом поговорим? – сказала я, вдруг вспомнив, что все еще сжимаю в руке зубную щетку. Подняла щетку, чтобы Бетти видела. – Я хочу почистить зубы.
Я почистила зубы и направилась по дорожке к своей хижине. Мне предстоял тяжелый день. В нашем лагере я была администратором, занималась организационными вопросами для “Содействия” – благотворительной организации, на которую все мы работали. В Сафиле я прожила уже больше четырех лет. Первые два года – в качестве ассистента администратора, а потом меня повысили, к нам присоединился Генри и стал моим ассистентом. В мои обязанности входило следить за поставками еды, лекарств и медицинского оборудования; за состоянием машин, питьевой воды, пищи и – самое сложное – следить за персоналом. Это отнимало больше всего времени.
