– Уже почти полночь!
– Десять! – через несколько секунд крикнул Пони.
Мэгс огляделась в поисках Ноэла, и увидела, что он опять стоит на диване. Он смотрел на нее. Он шагнул к ней, наступив на кофейный столик, и улыбнулся, по-волчьи. Улыбка Ноэла всегда была похожа на волчий оскал: слишком много зубов. Мэгс глубоко вдохнула, на выдохе губы чуть задрожали. (Ноэл был ее человеком.)
– Восемь! – крикнули все хором.
Ноэл поманил Мэгс рукой.
Она подняла брови.
Он снова помахал ей, всем видом показывая: «Давай, Мэгс!»
– Четыре!
Потом Фрэнки залезла на кофейный столик к Ноэлу и обняла его за плечи.
– Три!
Ноэл повернулся к Фрэнки и улыбнулся.
– Два!
Фрэнки широко распахнула глаза.
– Один!
Фрэнки потянулась к Ноэлу. Ноэл наклонился к Фрэнки.
И они поцеловались.
31 декабря 2014, около девяти часов вечера
На этих зимних каникулах Мэгс еще не видела Ноэла. На Рождество он с семьей уехал в Дисней-ворлд.
«Тут +25, – написал он ей, – и я уже 72 часа подряд хожу с ушами Микки Мауса».
Мэгс не виделась с Ноэлом с августа, с тех пор как однажды ранним утром пришла к нему домой, чтобы попрощаться, пока отец не увез его в Нотр-Дам.
Ноэл не приехал на День благодарения, билеты на самолет стоили слишком дорого.
Она видела фотографии разных людей, которые он выкладывал в интернет. (Соседи по общежитию. Друзья на вечеринках. Девушки.) И они с Ноэлом переписывались. Часто. Но Мэгс не видела его с августа, не слышала его с тех пор.
Честно говоря, она не могла вспомнить его голос. Она даже не могла вспомнить, чтобы раньше вообще думала о его голосе. Был ли он низкий и громкий? Или высокий и спокойный? Мэгс не могла вспомнить, как звучал Ноэл или как он выглядел, когда не двигался. Она могла только видеть его лицо на десятках фотографий, которые все еще хранились в ее телефоне.
– Ты же придешь к Алисии, да? – написал он ей вчера из аэропорта, по дороге домой.
– Куда же я денусь? – ответила Мэгс.
– Круто.
Мэгс приехала к Алисии пораньше и помогла ей прибрать в подвале, а ее маме – остудить шоколадные пирожные. Алисия вернулась домой из колледжа в Южной Дакоте; теперь у нее на спине красовалась татуировка в виде лугового жаворонка.
Мэгс не делала себе татуировок. Она вообще не изменилась. Осталась в Омахе, получила стипендию в местном колледже по специальности «промышленный дизайн». Бесплатное обучение. Глупо было бы уезжать.
«Что же надеть на вечеринку?» – думала Мэгс.
Сначала она примерила платье, которое всегда нравилось Ноэлу, – серое, с темно-красными пионами. Но ей не хотелось, чтобы он решил, будто у нее не появилось ни одной оригинальной идеи с тех пор, как они виделись в последний раз.
И она переоделась в новое кружевное платье-тунику кремового цвета, для которого у нее были припасены розово-золотые колготки с замысловатым узором.
Она стояла дома перед зеркалом и придирчиво рассматривала себя. Свои темно-каштановые волосы. Густые брови и грубый подбородок. Мэгс попыталась взглянуть на себя глазами Ноэла, который не видел ее с августа. А после этого – сделать вид, что ей все равно.
Потом она вышла.
На полпути к машине Мэгс развернулась, побежала обратно в комнату и надела сережки, которые Ноэл подарил ей в прошлом году на восемнадцатилетие. Крылья ангела.
На вечеринку стали подтягиваться гости. Примерно через час Алисия спросила Мэгс:
– А Ноэл придет?
– Откуда мне знать? – хотела ответить она. Но она знала.
– Да, придет. Обязательно.
Когда приехал Ноэл, Мэгс разговаривала с Пони. Пони учился в Айове на инженера. Он отрастил волосы, снова собрал их в конский хвост, и теперь Симини дергала его просто потому, что ей это нравилось. Она училась в Юте, но теперь, наверное, переедет в Айову. Или Пони переберется в Юту. Или они будут встречаться где-то посередине.
– А что там посередине? – спросил Пони. – Небраска? Фигово… Дорогая, может, нам вернуться домой?
Когда Ноэл вошел, Мэгс сразу это почувствовала. Он открыл заднюю дверь, и потянуло холодом.
Она посмотрела через плечо Пони и увидела Ноэла. А тот увидел ее и рванул к ней через весь подвал, по двухместному креслу и кофейному столику, по дивану, мимо Пони с Симини. Подбежал, обхватил ее руками и закружил.
– Мэгс! – воскликнул Ноэл.
– Ноэл, – прошептала Мэгс.
Потом он обнял Пони с Симини. И Фрэнки с Алисией, и Коннора. И всех остальных. Ноэл любил обниматься.
А затем вернулся к Мэгс и буквально пригвоздил ее к стене, прижимая и обнимая ее.
– О боже, Мэгс, – сказал он. – Никогда не уходи от меня.
– Я от тебя и не уходила, – отозвалась Мэгс, дыша ему в грудь. – Даже не думала.
– Не позволяй мне уходить от тебя, – сказал Ноэл ей в макушку.
– Когда ты возвращаешься в Нотр-Дам? – спросила Мэгс.
– В воскресенье.
На нем были брюки винного цвета из ткани мягче, чем джинсы, но грубее вельвета, синяя футболка в голубую полоску и серая куртка с поднятым воротом.
И он был бледным – как всегда.
Глаза все такие же большие и голубые.
А вот волосы коротко пострижены: на висках и сзади все выбрито. Теперь длинные каштановые кудри спадают только на лоб. Мэгс провела рукой по его затылку. Казалось, что чего-то не хватает.
– Надо было взять тебя с собой, Маргарет, – сказал он. – Девушка, которая напала на меня в парикмахерской, не смогла вовремя остановиться.
– Нет, – покачала головой Мэгс, гладя Ноэла по голове. – Отлично выглядит. Тебе идет.
* * *
Ничего не изменилось, и все поменялось.
Те же люди. Та же музыка. Те же диваны.
Но они отдалились за четыре месяца. Но они все повзрослели за эти четыре месяца и очень изменились, каждый по-своему.
Фрэнки принесла пиво и спрятала его под диваном, а Натали приехала уже пьяной. Коннор привел нового приятеля из колледжа; тот всех бесил, и Алисия упорно пыталась отвести Коннора в сторону, чтобы все ему высказать. Казалось, людей в подвале стало больше, чем обычно, а танцев, наоборот, меньше…
Вернее, их было столько же, сколько на обычной, чужой вечеринке. Но их вечеринки всегда были другими. Раньше в этом подвале собирались двадцать пять человек, которые знали друг друга настолько хорошо, что им не нужно было сдерживаться.
Сегодня Ноэл не танцевал. Он общался с Пони, Симини и Фрэнки, при этом торчал рядом с Мэгс, будто приклеенный.
Она была так рада, что они с Ноэлом не переставали переписываться, что она все еще знала, о чем он думает, когда просыпается. У остальных общие шутки были полугодовой давности, но Ноэл и Мэгс не упустили ни мгновения из жизни друг друга.
Ноэл взял пиво, которое протянула ему Фрэнки. Но Мэгс закатила глаза, и он отдал бутылку Пони.
– Тебе не странно жить в Омахе? – спросила ее Симини. – Теперь, когда все разъехались?
– Это все равно что ходить по супермаркету после закрытия, – сказала Мэгс. – Я так скучаю по вам, ребята.
Ноэл вздрогнул.
– Эй, – окликнул он Мэгс, потянув ее за рукав.
– Что?
– Идем-идем. Пошли со мной.
Он тянул ее подальше от их общих друзей, из подвала, вверх по лестнице. Когда они добрались до первого этажа, Ноэл сказал:
– Слишком далеко, музыки не слышно.
– Что?
Они спустились немного ниже и остановились посередине лестницы. Ноэл поменялся с ней местами, чтобы она оказалась на ступеньку выше.
– Потанцуй со мной, Мэгс. Играет наша песня.
Она наклонила голову.
– «Тысяча лет»?
– Это и правда наша песня, – сказал он. – Потанцуй со мной.
– Почему наша?
– Она играла, когда мы встретились, – пояснил Ноэл.
– Когда?
– Когда мы познакомились, – сказал он, крутя рукой, будто бы поторапливая ее.
– Когда мы познакомились здесь?
– Да. Когда мы познакомились. Тут, внизу. В десятом классе. И ты спасла мне жизнь.
– Я ни разу не спасала тебе жизнь, Ноэл.
– Почему ты всегда портишь эту историю?
– И ты помнишь песню, которая играла, когда мы познакомились?
– Я всегда запоминаю песню, которая играет.
Это была правда. Но Мэгс не нашла ничего лучше, чем спросить:
– И что?
Ноэл застонал.
– Я не люблю танцевать, – объяснила она.
– Ты не любишь танцевать на публике, – напомнил он.
– Так и есть.
– Подожди минутку.
Ноэл вздохнул и рванул вниз по лестнице.
– Не уходи никуда, – крикнул он ей на бегу.
– Я никогда никуда не ухожу! – крикнула она в ответ.
Мэгс услышала, как песня заиграла сначала.
Потом Ноэл бегом вернулся, снова встал на ступеньку ниже и потянулся к ней.
