— Я могу дать вам силу, — произнёс он, из его рта вытекла струйка кровавой пены на короткую бороду. — Могущество, — прошептал он.
Но Ленгар не понимал языка этого человека. Он выпустил в него две стрелы, а мужчина всё отказывался умирать, поэтому Ленгар поднял свой длинный лук, вставил стрелу и направил на чужеземца. Он натянул тетиву.
Человек покачал головой, он понял свою судьбу и пристально посмотрел Ленгару в глаза, показывая, что не боится умирать. Он проклинал своего убийцу, хотя не верил, что боги услышат его, потому что он был вор и беглец.
Ленгар отпустил тетиву, и чернооперённая стрела глубоко вонзилась в сердце чужеземца. Тот должно быть умер мгновенно, однако его тело держалось прямо, как будто бы отразив стрелу, но потом он упал назад, несколько раз дёрнулся, и остался неподвижным.
Ленгар плюнул на правую руку и потёр ею ладонь левой руки, где остался след от тетивы. Сабан, наблюдая за братом, понял, почему незнакомец носил на запястье длинный брусок камня. Ленгар сделал несколько шагов ритуального танца, празднуя это убийство, но он нервничал. Он не был уверен, что человек действительно мёртв, поэтому приблизился к телу очень осторожно, ткнул его концом своего лука и отпрыгнул назад, но человек не двигался.
Ленгар снова подошёл, вырвал сумку из мёртвой руки странника, и отпрянул от тела. Несколько мгновений он вглядывался в пепельно-серое лицо, и потом, убедившись, что мужчина действительно умер, он разорвал шнурок, который стягивал горловину мешка. Он заглянул внутрь, замер на мгновение, и издал громкий радостный крик. Ему дали силу.
Сабан, напуганный криком брата, отступил назад, и двинулся снова вперёд когда Ленгар вывалил содержимое сумки на траву неподалёку от черепа. Сабану показалось, что из кожаной сумки полился солнечный свет.
В ней было множество маленьких золотых ромбовидных украшений, каждое размером с ноготь большого пальца, и четыре большие ромбовидные пластины размером с ладонь. В ромбиках, и больших, и в маленьких были проделаны отверстия, чтобы их можно было нанизать на нитку, или пришить как украшения. Все они были сделаны из очень тонких золотых пластин с выгравированными прямоугольными узорами. Но их рисунок ничего не означал для Ленгара, когда он вырвал у Сабана из рук один из ромбиков поднятым им из травы. Ленгар собрал монеты, большие и маленькие, в кучу.
— Ты знаешь, что это? — спросил он младшего брата, указывая на неё.
— Золото, — произнёс Сабан.
— Власть, — ответил Ленгар. Он бросил взгляд на мертвеца. — Ты знаешь, чего ты можешь достичь с помощью золота?
— Носить как украшения? — предположил Сабан.
— Глупец! Ты можешь купить людей, — Ленгар поднялся на ноги. Тучи на небе почернели, а орешник швыряло сильным ветром. — Ты купишь копьеносцев, лучников и воинов. Ты купишь власть!
Сабан схватил один золотой ромбик, увернувшись, когда Ленгар хотел его отобрать. Мальчик отступил через небольшое вычищенное пространство, и когда понял, что Ленгар не преследует его, сел на корточки и стал вглядываться в этот кусочек золота. Казалось странным, что этим можно купить власть. Он мог представить себе людей работающих за еду, за горшки, за кремень, за рабов, или за бронзу, из которой можно выковать ножи, топоры, мечи и наконечники копий, но за этот блестящий метал? Им невозможно валить деревья или убирать урожай, но даже в этот сумрачный день Сабан мог видеть, как сияет этот металл — словно кусочек солнца был пойман внутри металла. Он вдруг задрожал, не потому, что он был раздетым, а потому, что никогда не притрагивался к золоту. Он никогда не держал частицу всемогущего солнца в своей руке.
— Мы должны отнести это отцу, — благоговейно сказал он.
— Чтобы старый дурак припрятал его в свою копилку? — презрительно ответил Ленгар. Он снова подошёл к телу, и, откинув плащ с чужеземца, обнаружил, что ремень штанов Чужака застёгивался крупной золотой пряжкой, а множество мелких ромбиков в виде ожерелья висели на его шее. Ленгар скользнул взглядом по брату, облизнул губы и поднял одну из стрел, выпавших из руки чужеземца. Он всё ещё держал в руке свой длинный лук, и теперь вставил в него стрелу с чёрно-белым оперением. Он внимательно осмотрел заросли орешника, старательно избегая взгляда брата. Внезапно Сабан понял, что у Ленгара на уме. Если он останется в живых, то расскажет отцу о сокровище Чужака, и Ленгар потеряет его, или по крайней мере ему придётся за него бороться, но если Сабана найдут убитым с чёрно-белой стрелой в рёбрах, ни один человек не заподозрит Ленгара ни в убийстве, ни в том, что он присвоил такое богатство. Гром нарастал с запада, и сильный холодный ветер гнул верхушки деревьев. Всё ещё не глядя на Сабана, Ленгар натянул тетиву.
— Смотри! — вдруг закричал Сабан, поднимая вверх ромбик. — Смотри!
Присматриваясь, Ленгар ослабил натяжение тетивы, и в этот момент мальчик метнулся в сторону, как заяц из травы. Он прорвался сквозь орешник и побежал по широкой насыпанной через ров тропе на северо-востоке Старого Храма, через которую входило солнце. Здесь осталось много гнилых деревянных колонн, таких же, как и в алтаре. Ему нужно было уклоняться, избегая их обломков, и когда он вилял между ними, мимо его уха просвистела стрела.
С первыми каплями дождя небо разорвал гром. Капли были очень крупными. Молния сверкнула над холмом напротив. Сабан бежал, уклоняясь и петляя, не осмеливаясь оглянуться и посмотреть, преследует ли его брат. Дождь лил всё сильнее и сильнее, наполняя воздух жутким гулом, но при этом создавая защитную пелену, скрывающую мальчика, когда он бежал на северо-восток к поселению. Он громко кричал, надеясь, что кто-то из пастухов всё ещё на пастбище. Но он никого не встретил, пока не пробежал несколько больших курганов на склоне возвышенности, и не побежал по слякотной дорожке между небольшими полями пшеницы, примятыми и насквозь промоченными дождём.
Галет, дядя Сабана, и пятеро мужчин возвращались в селение, когда услышали крики мальчика. Они повернули обратно к холму, и Сабан, пробежав под дождём, вцепился в короткую дядину безрукавку, сшитую из оленьей шкуры.
— Что случилось, малыш? — спросил Галет. Сабан повис на дяде.
— Он хотел меня убить! — выдохнул он. — Он хотел меня убить!
— Кто?
Галет был самым младшим братом отца Сабана, высоким, густобородым, и знаменитым своей силой. Говорили, что он когда-то сам установил в храме большой столб, и не какой-то маленький, а большой обтёсанный столб, высоко поднявшийся над другими столбами. Как и остальные мужчины, он нёс тяжёлый бронзовый топор — они валили деревья, когда налетела буря.
