Свою старую квартиру с вечными сквозняками на пятом этаже в доме без лифта на Западной Девяносто третьей я оставил в качестве офиса и поставил там текстовый процессор[10] и личную копировальную машину. Я ходил туда каждое утро работать над второй книгой, вот только никакой книги не было. Это называют творческим тупиком, но мне даже в тупик не с чем было заходить. Лишь пустота внутри и страх, что я разучился делать то единственное, что умел. Как будто все пересохло. У меня просто не вставал — на книгу и, как вскоре оказалось, на Мерили тоже. Эту мою маленькую проблему Мерили встретила, так сказать, лицом к лицу, со всем терпением, сочувствием и тактом. Так уж она устроена. Но через полтора года ее все же достало.
Я переехал обратно в офис, оставив себе усы и Лулу. Все остальное осталось у Мерили. Мне позвонила ее подружка-танцовщица и прозрачно намекнула, что неравнодушна. Тогда-то и выяснилось, что не встает у меня не только на Мерили. Друзья-приятели с коктейльных вечеринок быстро рассеялись. Немногих настоящих друзей я достал своей привычкой заявляться в гости без приглашения, выпивать весь алкоголь в доме и отрубаться. Аванс на вторую книгу растаял. В «Клубе Ракетки»[11] не приняли мой чек ввиду недостатка средств на счету. Через несколько недель после окончательного оформления развода Мерили вышла замуж за новомодного драматурга из Джорджии, Зака как-его-там. Я прочел об этом в колонке Лиз Смит.
Потрясающе, как быстро жизнь может превратиться в дерьмо.
Я уже три месяца не платил за квартиру, и все шло к тому, что до очередного чека с гонораром мне пришлось бы переселиться в магазинную тележку в Риверсайд-парке. Дела шли совсем паршиво, но тут позвонила агентесса с предложением помочь Санни Дэю, Единственному, написать мемуары.
— Да кому сейчас интересен Санни Дэй? — удивился я.
— Его издатель считает, что много кому, дорогой мой, — ответила она. — Он получит за мемуары миллион триста тысяч.
— Хм.
— А литнегр — сто пятьдесят тысяч плюс треть авторского гонорара.
— Хм-м-м….
Санни Дэя я знал только по фильмам. Ну или из газет — а это, конечно, не обязательно правда. В детстве мне казалось, что он самый смешной человек в Америке. Я вырос на их с Гейбом Найтом фильмах. Найт и Дэй. Критики их никогда особо не жаловали. В конце концов, они все время снимали практически одну и ту же незамысловатую историю о том, как простой парень добился успеха, с задорной версией песни Коула Портера «Ночь и день»[12] в качестве главной музыкальной темы. Но кого это волновало? Уж точно не меня. Фильмы-то были смешные. Тогда Санни любили все, особенно дети. Он сам был как ребенок, нахальный пухлый уличный мальчишка из Бруклина — заводной, с кучей планов и идей и совершенно невоспитанный. В мире взрослых, в приличном обществе ему места не было. В обществе Санни оказывался благодаря Гейбу. Гейб был звездой футбола в «Первом парне университета» и лыжным инструктором в «Горном курорте». Он пел и покорял сердца девушек. А над Санни смеялись. Все, что делал Санни, было смешно — то, как он, разволновавшись, тыкал собеседника в грудь указательным пальцем, то, как он всхрапывал в раздражении или начинал икать, когда нервничал. Разве можно забыть неуклюжего Санни в «Горном курорте», когда он свернул не туда и его вынесло на сложный склон? Или влюбленного Санни на «свидании вслепую» с Джой Лэнсинг[13] в «Продавцах содовой», где он пытался демонстрировать светские манеры?
В пятидесятые не было кинозвезд популярнее Найта и Дэя. Их фильмы приносили миллионы. У них было собственное телешоу на Си-би-эс. В лучших ночных клубах и в Лас-Вегасе они, полноправные члены «Крысиной стаи»[14], были гвоздем программы. Они достигли вершины успеха, но вся слава доставалась Санни. Санни затмил всех. Милтона Берла называли Дядюшка Милти, Джеки Глисона — Большой Человек[15]. Санни Дэя называли Единственный. А Гейб Найт был обычный симпатичный парень на амплуа простака в комическом дуэте, которому очень повезло — ну или так все думали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И вот что круче всего, — сказала агент. — Он обещал рассказать, из-за чего случилась Та Самая Драка.
Найт и Дэй разошлись в 1958 году. Их драка — ее так и называли, Та Самая Драка — стала, наверное, самой знаменитой в истории шоу-бизнеса. Все произошло в ресторане «Чейсенс» на глазах у половины кинозвезд и воротил Голливуда. Санни и Гейба пришлось растаскивать по сторонам, но они успели расквасить друг другу физиономии в кровь. На следующий день они разошлись и больше никогда нигде вместе не появлялись. Двадцать пять лет спустя Джерри Льюис[16] пытался свести их вместе на своем телемарафоне, но Санни отказался.
Обычно, когда дело касается знаменитостей, никаких секретов не существует. Мне ли не знать, сам был знаменитостью. Но почему на самом деле разругались Найт и Дэй, не знал никто. Оба молчали. Возможно, кто-то из близких и был в курсе, но тоже держал рот на замке. Это, конечно, не самый важный секрет на свете, не то что имя настоящего убийцы Кеннеди или состав крема «Олэй». Но многим до сих пор было любопытно.
Особенно если вспомнить о том, что происходило с ними дальше. Гейб всех удивил, доказав, что все эти годы он был не просто приложением к Санни. Он сыграл главную роль в бродвейском мюзикле. Записал несколько альбомов легкой музыки, и эти альбомы стали платиновыми. Спродюсировал комедийный телесериал, в котором сыграл главную роль — «Шоу Гейба Найта», — и этот сериал довольно долго не сходил с экранов. Гейб играл там замотанного жизнью фотографа из маленького городка с женой, двумя детьми и ручным слоном по имени Роланд. В конечном счете Гейб стал настоящим джентльменом с Беверли-Хиллс — благополучным, представительным и популярным, настолько, что проводил в Палм-Спрингс собственный теннисный турнир для знаменитостей. Его наперебой приглашали на крупные мероприятия по сбору средств на благотворительность и политику. А недавно президент предложил его кандидатуру на пост посла США во Франции. Посол Гэбриел Найт. Вполне подходящая кандидатура, раз уж французы строят у себя собственный Диснейленд — хотя лично я развил бы тему до конца и послал туда Аннетт[17].
Скорее всего, именно выдвижение Гейба на государственный пост — об этом писали и говорили повсюду — подогрело интерес издателей к книге Санни Дэя. Санни ведь после Той Самой Драки двигался в прямо противоположном направлении.
Он стал, как говорил Ленни Брюс, «человеком, превратившим клоунаду в ад». Санни снял несколько собственных фильмов, начиная с «Парня в сером фланелевом костюме», — он в этих фильмах был и сценаристом, и режиссером, и главной звездой. Он даже пел. Причем ужасно. Все его фильмы провалились, и не только потому, что они были плохие — а это было очевидно даже самым ярым его поклонникам, — а потому, что он утратил то обаяние простодушия и наивности, за которое его так любили. Он не хотел больше быть Растяпой Санни — ему захотелось стать Красавчиком Санни, с голливудским загаром, маникюром и модной одеждой. Ему хотелось, чтобы девушка наконец досталась ему. Этого требовало его самолюбие. Конец его кинодеятельности положила грандиозная комическая история про мафию, «Мойдер Инкорпорейтед» — к этому фильму он написал сценарий, выступил в качестве режиссера и сыграл пять ролей. Я «Мойдер Инкорпорейтед» не смотрел. Как и большинство американцев, я к тому времени перестал ходить на фильмы Санни Дэя.
С ним больше никто не хотел работать. Он вечно наглел и создавал всем проблемы. Санни запустил собственное эстрадное телешоу, но оно продержалось в эфире недолго. Потом вел ток-шоу, которое транслировалось на несколько телеканалов, но оказалось еще менее успешным. Какое-то время он регулярно снимался в «Голливудских клетках»[18], всегда с большой сигарой в зубах и нахальной ухмылкой. Он появился в «Посмеемся»[19] в костюме Спэнки Макфарленда[20]. Выступал с сольной программой в Лас-Вегасе. При этом он становился все более отвратительным. Как-то в Вегасе он соскочил со сцены и ударил какого-то типа, который на него шикал. Дело удалось замять. В другой раз кто-то поставил машину на его место на парковке перед зданием телестудии, и Санни разрядил в нее свой револьвер. Он стал знаменитостью в плохом смысле слова, из тех, кто считает, что им все позволено. Он постоянно скандалил с журналистами, а те в отместку смаковали подробности его бурной личной жизни. В середине шестидесятых Санни развелся с первой женой, актрисой Конни Морган, чтобы жениться на Трейси Сен-Клер, юной старлетке, которой едва исполнилось восемнадцать. Вскоре она превратилась в кинозвезду мирового масштаба — и тут же бросила Санни. Дальше про Санни писали в основном в связи с его дочерью Вандой — моделью, актрисой и немного певицей (ее версия «Ночи и дня» в стиле босса-нова стала хитом). Ванда снялась обнаженной в фильме Роже Вадима и в фотосессии для журнала «Плейбой». В интервью для «Энкуайрер» Санни назвал ее шлюхой, потом стал это опровергать, подал в суд на журнал и проиграл. Потом Ванда в телепрограмме «Сегодня» сказала всей Америке, что больше сотни раз принимала ЛСД. Она вышла замуж за рок-звезду, сделала татуировку на лодыжке, потом стала жить с членом «Черных пантер»[21]. Ванда была буйная и безумная особа. Я не шучу насчет «безумная». Пару раз она пыталась покончить с собой. К тому времени, как мне позвонила агентесса, про Ванду уже несколько лет ничего не было слышно. Да и самого Санни вспоминали все реже и реже — так, звали иногда в «прожарку»[22] знаменитостей, — но все изменилось несколько месяцев назад, когда стало известно, что он лег в Бетти-Фордовский центр. Как выяснилось, он много лет пил и глотал всевозможные таблетки. И вот теперь собрался привести свою жизнь в порядок.
