Подружки прикрыли ее лицо вуалью, священник продолжал говорить, а она не могла не сожалеть о том, что навсегда потеряет, о том, чего никогда не увидит.
Она не была наивна. Знала, что есть жизнь и вне брака. Сплетничала с подружками, читала, слушала рассказы о свиданиях, первых поцелуях, влюбленностях, расставаниях, безрассудных ночах. Конни хотела бы испытать все это, но, увы, слишком поздно.
И тут она увидела его. Он стоял в черной одежде на ступенях, будто предупреждал ее не входить в церковь.
Темные глаза манили, а солнце слишком сильно пекло голову. Отец поддерживал ее под руку, потому что лишь один взгляд на этого мужчину — и у нее закружилась голова. Конни будто ощутила на языке вкус того, о чем она так мечтала, но стоит подняться по ступеням, и даже надежды не останется.
Он был самым красивым мужчиной, которого она видела. Высокий, он стоял, опершись о колонну, и бесстыдно рассматривал ее. «Все пялятся на невесту», — сказала себе Конни.
Но он смотрел совсем не так, как другие гости. От его взгляда у нее сжимался живот. Он не отрывал глаз от нее. Конни бросило в жар. Слава богу, из-за вуали никто не видел ее пылающих щек.
«Все невесты краснеют», — думала Конни, взбираясь по ступеням.
Вот только все мысли ее были не о женихе у алтаря, не о гостях, вместо этого она сгорала из-за мимолетного взгляда. Немыслимо все это время ясно представлять себе свое будущее и в секунду увидеть другой путь. Он не улыбался; тяжелый взгляд манил к себе. Она знала: подойди она к нему, возьми его за руку — и он не откажет ей. Они могли бы сбежать, он бы принял ее в свои объятия, ведь яростное желание было взаимным. И она смогла бы прожить жизнь сама.
— Я не могу.
Запах ладана обволакивал, ей стало дурно.
— Я не могу.
— Это все нервы, — мягко произнес отец. — Сегодня я так горжусь тобой. — Голос папы доносился словно бы издалека.
Конни очнулась. Оборачиваться было опасно, и она посмотрела вперед, туда, где ее ждал будущий муж.
* * *
Нико видел ее румянец, ее сомнения. На мгновение ему показалось, что они знакомы, будто их связывала невидимая нить.
«Может, я спал с ней», — озадаченно подумал Нико. Это бы объяснило румянец, заливший ее щеки.
Но такую женщину он бы ни за что не забыл. Случалось, что Нико сталкивался с прошлыми любовницами, но не мог вспомнить их имена. Но такое роскошное тело, прелестное лицо и полные губы задержались бы в его памяти.
Он решил сесть на последний ряд, а не искать места рядом с родителями. Невеста как раз присоединилась к жениху у алтаря. Только вот странность — тот даже не улыбнулся. «Неужели они не…» — подумал Нико, но тут же оборвал сам себя. Нико не верил в любовь до гроба, все его отношения измерялись ночами.
Невесту звали Констанс. «Ей идет», — подумал он.
Нико совсем забыл, какими долгими могут быть греческие церемонии. Как и все остальные гости, он то вставал, то присаживался, как того требовал священник. Во время чтения клятв он даже подумывал, не ускользнуть ли незамеченным и не направиться ли в бар. Священник освятил кольца и обратился к невесте с вопросом: согласна ли она связать себя узами брака? Нико заметил, как свеча в ее руках задрожала, и ему вдруг захотелось подойти и задуть пламя. Он чувствовал ее сомнение.
Она была достойна большего. А не этих душащих традиций, от которых он сбежал.
Конни медлила. Она слышала, как священник повторил вопрос, но все, что ей хотелось, — это бежать. Она хотела оглянуться, посмотреть в эти глаза, ждут ли они ее. Но тут же одернула саму себя. Глупости!
Именно такой должна быть ее жизнь, она жила лишь для этого дня. Кто она, чтобы ослушаться своего отца? Конни пробормотала «да» и услышала, как закрылась дверь церкви и всех ее тайных мечтаний.
Услышав ответ, Нико вышел и направился в таверну. Заказал крепкий кофе, поблагодарил бармена, когда тот принес и выпивку. Обычно он не пил узо, слишком сладко на его вкус, но анис обжег губы и желудок, и он заказал еще порцию. Нико разглядывал город через окно, и все это время его не покидало чувство дежавю. Пыльные, запруженные улочки, оживленный рынок, шум толпы, собравшейся поприветствовать молодоженов. Нико только собрался позвонить Шарлотте, чтобы та заказала ему люкс на юге острова, но тут понял, что не прочь провести время здесь. Посидеть в кафе, нежась на солнце. Ему нравился запах таверны и смешение диалектов на площади. Нико направился в отель. Администратор нервно сглотнул, ведь было ясно, что такой человек захочет лишь самого лучшего.
— Я со свадьбы, — сообщил Нико. — Нико Элиадес. Остановлюсь вместе с родителями.
Он не стал извиняться или спрашивать, возможно ли это. Нико всегда получал только положительный ответ.
— Нико! — вскрикнула мать. Похоже, они не ждали его появления. — Что ты делаешь здесь?
— Вот это приветствие, — удивился он. — Обычно ты умоляешь меня посещать такие мероприятия.
— Конечно, — нервно улыбнулась она, пытаясь найти место для мужа, который, завидев Нико, тут же подошел к ним.
— Приятный сюрприз.
— Правда? — спросил Нико, потому что в глазах отца веселья он не увидел. — Что-то не похоже, что ты рад мне.
— Ты не привык к таким местам, — сказала мать. — Отель — какая-то ночлежка.
Его мать была тем еще снобом. Отель был замечательный: старинный, с неуловимым лоском и изюминкой, совершенно очаровательный. У него было то, чего так не хватало его родителям.
— Димитрий в шоке оттого, что пришлось проводить церемонию здесь. Чем быстрее мы переберемся на Фиру, где сможем нормально отпраздновать, тем лучше. Действительно, Нико, это место не для тебя, — приторно улыбнулась она.
— Ну, я все равно здесь, — пожал плечами Нико. Он не мог удержаться от сарказма. — Что может быть лучше, чем провести весь день с семьей?
Нико наелся до отвала, а потом умирал со скуки во время тостов. Зачем он только сюда приехал?
Женщины не давали ему проходу.
Особенно одна из них — роскошная, как раз в его вкусе. А главное — совсем легкая добыча. Он мог бы хоть сейчас отвести ее в свой номер, прихватив шампанского, но один взгляд на Констанс — и весь аппетит к искусственным прелестям отбивало напрочь. Повезло же Ставросу.
Впервые он завидовал ему. Сын соперника отца в бизнесе — дети всегда подвергались сравнению.
И обычно выигрывал Нико. Кроме исполнения долга перед семьей.
Нико не пошел в семейный бизнес. В восемнадцать, несмотря на протесты родных, он отправился в Афины — работал стажером в банке. Затем уехал в Америку. Он подделал резюме, но там были довольны молодым греком, который разбирался в игре на бирже. Поначалу было трудно, но со временем он вышел на мировые рынки, делал инвестиции, когда цены падали, продавал, когда течение менялось.
