– Ох, пошлю я тебя в пансион, – пригрозила герцогиня. – Твои сестры и я готовы ехать, но не можем найти отца. Ты не знаешь, где он?
– Я могу сходить поискать, – предложила Сильвия, которой хотелось побыстрее отделаться от сердитой мачехи.
– Да, найди его и скажи, чтоб поторопился.
Сильвия вошла в дом. Пары все еще скользили по залу под звуки вальса, хотя, как заметила Сильвия, музыканты, казалось, готовы были упасть от усталости. Из зала она поспешила в широкий коридор с открытыми в уютные гостиные дверьми, где, сидя на широких диванах, разговаривали дамы.
В конце коридора она нашла библиотеку. Здесь в воздухе висело облако табачного дыма, и огонь камина отражался в боках пустых бутылок из-под портвейна. Джентльмены сидели за карточными столами.
У Сильвии сжалось сердце, когда в одной из сгорбленных фигур за столом она узнала отца.
– Папа, – горько прошептала она.
После того как отец проиграл огромную сумму во время их последней поездки на Ривьеру, он обещал им всем, что больше никогда не сядет за карточный стол. Сильвия быстро подошла к отцу и положила руку ему на плечо. Герцог вздрогнул и виновато посмотрел на дочь.
– Сильвия, я… я зашел сюда выкурить сигару, понимаешь, а меня уговорили сыграть один кон.
– Да, папа, – мягко произнесла девушка. Она знала, как трудно ему противиться чарам азарта. Он верил, что может отыграть все проигранное, если только ему позволит семья.
– Однако игра идет очень неплохо. Дорогая, если бы вы оставили меня одного еще на полчаса…
– Но мама уже собралась уходить, – возразила Сильвия. – Все уже готовы.
– Что, если я… немного задержусь? – слабым голосом предложил герцог.
– Нет, папа, не получится. Если не пойдете со мной, за вами придет мама.
При мысли о том, что герцогиня поймает его за карточным столом, герцог поспешно встал, извинился перед остальными игроками и с угрюмым видом последовал за дочерью к ожидавшей их карете.
* * *
Герцогиня срезала верхушку яйца серебряным ножом.
– В наше время так трудно найти хорошее утиное яйцо, – заметила она. – Но эти мне нравятся. Я кухарку всегда посылаю за ними в «Фортнум». Сильвия, не хочешь?
– Спасибо, я не голодна.
Герцогиня бросила на нее острый взгляд:
– Я вижу, ты простудилась. Конечно, сидеть ночью в саду без шали…
Сильвия хотела надеяться, что мачеха ошибается, но сегодня с утра горло у нее действительно побаливало, а от мысли о еде становилось противно.
– Нет, что мне с ней делать, Чарльз? – со вздохом обратилась герцогиня к мужу. – Вчера она с каждым партнером танцевала всего по одному разу. Разве после такого можно на что-то надеяться?
– Наверное, ты права, дорогая. – Герцог отодвинул стул и встал из-за стола. – Прошу прощения, мне нужно заняться почтой.
Герцогиня помахала рукой.
– Я велела Карлтону принести все письма сюда в столовую.
Герцог, за завтраком почти не проронивший ни слова, с обескураженным видом снова сел.
И тут, как по команде, открылась дверь и в столовую вошел Карлтон с подносом, на котором лежала утренняя почта и нож для разрезания конвертов.
– Ваша светлость, – сказал он, выкладывая большую часть писем на стол перед герцогом, после чего направился к герцогине.
Герцог смерил мрачным взглядом стопку писем, взял одно, прочел, бросил обратно и выбрал другое. Вскрыв конверт, он воззрился на него, не доставая письма.
Сильвия следила за отцом с волнением.
Ее светлость тем временем взяла открытку, которая пришла на ее имя.
– От леди Фрамбери! – воскликнула она. – Она уже уехала на Ривьеру и пишет, что там чудесно. Может, и нам стоит туда поехать на Пасху?
Герцог, похоже, не услышал ни единого слова. Он положил второй конверт на стол рядом с тарелкой, взгляд его сделался отрешенным.
– Ты меня слышишь, дорогой? – спросила герцогиня.
Его светлость с отсутствующим видом посмотрел на жену.
– Ты что-то сказала, дорогая?
– Я сказала, может быть, нам стоит съездить на Ривьеру в этом году пораньше.
– Я думаю… – медленно произнес герцог. – Лучше не стоит. Дело в том, что… нам придется отказаться от нашего дома там.
– Отказаться? – ошеломленно повторила герцогиня. – Но почему?
Герцог поднял стопку писем и высыпал их на стол.
– Вот почему. Счета. Счета. Еще счета. У меня просто не хватит денег их оплатить. Лучше вам об этом узнать до того, как к нам придут судебные приставы.
Герцогиня побледнела.
– П… приставы?
– Папа, вы это серьезно? – тихо произнесла Сильвия.
– Да, моя дорогая. Мы потратили много денег на нашу… лондонскую жизнь, пока землей у замка никто не занимался. Поля, скот – все заброшено. Я так и не заменил управляющего, который собирал с фермеров ренту. Мы живем не по средствам, и теперь, если не затянуть потуже пояса… меня признают банкротом.
– И кто в этом виноват? – вскричала герцогиня. – Кто проиграл тысячи… да, тысячи за карточным столом в Монте-Карло?
– Я виноват, – печально согласился герцог. – Но… подумай обо всех этих балах и приемах. О поездках по всем модным курортам Европы. Одни платья обошлись нам в целое состояние.
Герцогиня расплакалась:
– Теперь ты будешь винить меня в том, что я пыталась найти мужей твоим собственным дочерям?
– Тише, дорогая, тише. Ты была превосходной матерью моим девочкам.
– А как же твоя любимица Сильвия? – шмыгая носом, спросила герцогиня. – Как мне выдавать замуж ее, если я не могу лишнего пенни потратить?
Лицо герцога на миг исказилось гримасой такой боли, что Сильвии стало не по себе. Она быстро встала и подбежала к отцу.
– Не расстраивайтесь, папа, мне не нужны модные туфли и шляпки. Я могу и в следующем году походить в платьях этого сезона. И я правда не расстроюсь, если буду не так часто бывать на балах.
Отец взял ее руку и приложил к своей груди.
– Храни тебя Господь, милая.
– Нет, она невыносима! – вскрикнула мачеха Сильвии. – Она умрет старой девой, и не из-за того, что мы недостаточно старались. Что дальше? Она не захочет праздновать выход в свет?
– Я и не хочу, – твердо произнесла девушка.
Тут уж и герцог не выдержал и покачал головой.
– Это нужно сделать, милая. Каждая юная леди должна отпраздновать свой первый выход в свет. Просто бал нельзя давать здесь, вот и все.
– Где же его давать? – удивилась герцогиня.
– Как где… в замке Белэм, разумеется, – ответил герцог.
Сильвия ахнула. О возвращении в дом, где прошло ее детство, она и мечтать не смела.
Герцогиня же пришла в ужас.
– В замке Белэм? С таким же успехом можно давать бал на луне. Кого там приглашать? Краснолицых сквайров, да? Пахарей? Нет-нет, я не пойду на это.
– Дорогая супруга, – устало промолвил герцог, – как тебе известно, я человек мягкий и редко настаиваю на своем. Но я должен тебе сказать, что я продал все свои акции и облигации, чтобы устроить свадьбы Эдит и Шарлотты. Знаю, я вел себя опрометчиво и вины своей не отрицаю, но это не меняет сути – у нас нет денег. Мы откажемся от этого дома, пока положение не улучшится. Нам придется переехать в замок, потому что жить в деревне намного дешевле.
– Я не смогу там жить! – воскликнула герцогиня, потом вскочила, прижала платок к губам и, обливаясь слезами, бросилась вон из комнаты.
Герцог с жалким видом обмяк.
– Милая Сильвия, что же я натворил?
Девушка не слышала его слов. В груди у нее колотилось сердце, в голове песней звучали слова: «Я еду домой. Наконец-то я еду домой».
Глава 2
Спустя две недели, когда их лондонский дом был закрыт и большинство слуг отпущено, герцог, герцогиня и Сильвия выехали в деревню.
Когда их поезд остановился в городе Норидж, карета семейства Белэм уже ждала их на вокзале.
Вид кареты поверг их в ужас. Оси заржавели, бока облепила грязь. Герб на двери так истерся, что и не разглядишь. Кучер мало того, что был не в ливрее, так еще и сидел один, без грума.
Герцогиня надула губы, но сумела промолчать.
Герцог, осмотрев карету, попытался разрядить обстановку:
– Покрасить – и будет как новенькая.
Сильвии было жаль отца, но ее захлестывало счастье от осознания того, что скоро она окажется в милом сердцу замке.
Девушка без сожаления покинула дом в лондонском районе Мэйфер, где жила последние восемь лет. В этих забитых ненужной мебелью комнатах она никогда не чувствовала себя дома. Отец слишком сильно любил герцогиню, чтобы сомневаться в ее вкусе, несмотря на то что она без тени сомнений велела оклеить комнату оливковыми обоями и поставить в нее диваны с клетчатой обивкой.
Сильвии, конечно, было грустно расставаться с некоторыми слугами и с Тилли, обитавшим на кухне котом, который был отличным мышеловом. Ей даже было грустно расставаться со старшими сестрами. Те долго лили слезы, когда герцогиня рассказала им о неожиданных финансовых неприятностях, постигших семью. Они умоляли герцога не хоронить себя заживо в замке Белэм, но их мужья, лорд Россингтон и герцог Крейнли, оба рассудительные и дальновидные, втайне были этому рады. Им не хотелось содержать лондонский дом Белэмов из собственного кармана. Оба зятя герцога Белэма говорили женам, что его светлость принял правильное решение.
