Они сидели и смотрели в окно. Шёл дождь, поток людей, не обращая внимания на погоду продолжал своё непрерывное движение, стремительно проглатывая время и оставляя историю, не взирая на отклонения, созданные человечеством, для того чтобы предотвратить неизбежное, остановить жизнь посредством смерти. Раньше только смерть останавливала жизнь, и все попытки найти что-то новое отвергались на правах религии и политических законов. Когда император в Китае не хотел умирать и заявил, что смерть побеждена и он станет первым человеком, который понесёт свои знания через столетия для новых поколений, все государства объявили Китай вне закона до момента истечения времени жизни императора. Для того чтобы нести знания хватит и магнитных носителей, после жизни человек должен отдыхать, а не думать. Через день император умер, суверенитет не продлился и трёх суток.
– Я тебе уже говорил Виталий, что я жду амнистии и хочу вернуться домой, в Болгарию.
– Эвил… кхе. – Поправил Виталий. – Да я помню. Пока ничего нет. У тебя кстати всё нормально? что-то ты выглядишь как-то взволновано.
– Да, вроде. Вчера был трудный день, только вот в чём трудность я не помню.
Лютер глянул на барную стойку, вчерашней девушки с зелёными глазами как
Удивительно не было видно. Может спросит систему бармена, нет, пожалуй, это дело Гнуса, вот пусть заканчивает его. Золованов ответил:
– Бывает. Ладно что хотел то?
– Да ладно ничего, просто повидаться. Пока, можешь идти.
– Спасибо за компанию. Виталий ушёл.
Разговор получился холодным. Лютер никого не подпускал к себе очень близко. Он
старался общаться с людьми, как официальное лицо, от имени какой-то организации или корпорации. Золованов единственный в Лондоне с кем Лютер поддерживал связь более-менее по-свойски, они бывало прогуливались по ночному парку или вдоль Темзы. В своих прогулках они разговаривали и в основном Лютер получал что-то, а Виталий получал свои граммы золота. Информации внутренней сети Англии не хватало. Она искажалась или была не достоверной, и никогда не синхронизировалась с информацией из внешнего мира. Доступ во внешнюю сеть мог бы привести к утечке внутренней информации и был навсегда закрыт правительством Британии. Поэтому если бы Виталий попался, то его долго бы допрашивали и проверяли его возможные связи, особенно внутри страны, потом смерть.
Выйдя из кафетерия Лютер пошёл в сторону ближайшей станции метро «Санни».
Такое название она получила после того, как жители этой станции изрисовали акварелью (см. главу «Акварель») весь потолок изображением Солнца. Как и на любой станции контингент жильцов был примерно одинаковый, бесконечные ряды бомжей, которых уже не греет звание «сэра», и не ждёт ничего хорошего на «свежем воздухе» и пара десятков торговых, жилых ларьков. Разные торгаши продавали в основном съестное, а также занимались мелким ремонтом бытовой и мед техники. За прилавками также можно было бы найти много чего контрафактного, но облавы этим местам не грозили. Порядок и независимость чётко знали свои границы. Порядок на границе, на самом кончике ГОПВ, а также при пересечении оной. Независимость внутри, полная и очень дорогая, каждый за неё когда-то заплатил. Страна была чёрным пятном с наружи и золотой серединой внутри, и об этом догадывались многие, но в пекло лезть никто не хотел. Любой въехавший в страну мог стать почётным сэром, но в дела правительства влезть было для него невозможно. Система безопасности состояла из коренных жителей страны и для них было священным долгом хранить тайну, которая обеспечивает им и их детям, их наследникам беззаботное будущее.
По довольно длинной неавтоматизированной лестнице Лютер спустился на первый этаж андеграунда. Он так и назывался Андеграунд Таун. Здесь не было никаких путей сообщения, только большие территории по которым сновали грузовые кары. Вдоль стен располагались самодельные картонные постройки местного населения. Город в городе, и у него те же права, только другая культура. На самых освещённых местах этого огромного подвала стояли торговые точки. Люди создавали суматоху в этих местах, прожектора, установленные на бетонном полу, светили в потолок. Нарисованные живой краской Солнца извивались по потолку. Поверхность потолка напоминала жёлто-красную волну. Красиво… когда смотришь только вверх, а не по сторонам.
– Купи транс галлюциногенов… – дёрнул за рукав Лютера прыткий старикан с
Красными косами. В руке он держал пластинку с одним табом подвального производства. Лютер вырвал рукав и пошёл дальше. ДНК такая штука сама не выветривается. Можно сойти с ума и забыть остановить процесс кайфа или вообще войти в штопор собственного сознания. А на самом деле просто одно из правил – никаких таблеток. Лютер так и сказал сквозь зубы: «Никаких таблеток».
– Ну и зря – прокряхтел старик. Такие по такой цене только в московском метро… и
дико заржал.
Лютер так и не понял, что он имел в виду. Эвил про московское метро ничего особенного не рассказывал. Просто намного меньше народу чем здесь, по спокойнее и по приличней обстановка, наверное, просто торговля получше развивается. Там городов под землёй нет, только под солнцем, под его тёплыми и яркими лучами, которых многие местные обитатели не видели не по одному десятку лет. А те что по моложе, так с рождения. «Я так не смогу» – сам себе сказал Лютер. Махнув рукой, он подозвал к себе трамвайчик. Трамвайчик был узким, но длинным транспортным средством для перевоза граждан по просторам подземки. Крыши у него не было, и вообще он был полностью открыт, автоматизирован и поэтому очень удобен. Роль водителя выполняла система навигации Андеграунд Тауна. Лютер сел на предпоследние место и сказал во встроенный микрофон: – Средний ярус аэродинамического вокзала. Через пару секунд монитор, встроенный в сидение перед Лютером, отобразил карту маршрута, заказанного пассажирами и приблизительное время доставки. Двадцать две минуты. Лютер глянул на часы. «Успеваю», эта мысль его малость успокоила. Он достал из внутреннего кармана куртки кошелёк. Портмоне из кожаного пластика было напичкано разными кредитными карточками, фотография манекенщицы 80-х годов XX века и самое главное: два таба с «Булем», два с «Лютером» и два «Гнуса». «Конец недели» – прикинул в голове Лютер. «Плазму я забрал вчера утром, значит сегодня или завтра вечером буду производить. Образцы ДНК уже взяты, осталось запрограммировать процессорную часть и модуль передачи данных. Главное не ошибиться…» Трамвайчик сбавил скорость и два человека-крокодила соскочило возле лавки по продаже тропических сортов рыбы. «Да с такими на рыбалку, я бы не пошёл» – ухмыльнулся Лютер. Посмотрев на оставшиеся табы, он попробовал рассчитать оставшиеся время до конца недели. До вечера Лютер, надо сделать партию табов. Потом Буль, завтра утром базарный день. Потом Лютер, встреча с Эвилом, партия табов для него и его фермера давно готовы, не было подходящего момента передать. Вечером Гнус – наконец-то он вспомнит, что там было. Остаточная информация плюсуется к общей массе только после повторного входа. Лютер закрыл кошелёк – своё самое главное правило. Средний ярус вокзала был уже совсем близко.
Поиск.
Лютер, как и обычно стоял в тени будки по продаже свежих газет Чёрного Лондона. Приезжие редко брали газеты, и поэтому он стоял в стороне от толпы и ждал поезд. Субботний поезд шёл с причала «Центральная Европа» и привозил поляков, русских, молдаван, сербов, хорватов, албанцев, … албанцев, Лютер смотрел на подъезжающие вагоны, он хотел увидеть родные лица албанцев. Иногда попадались албанцы на поезде с причала «Золотая Европа», но это были бывшие жители Италии, Франции, Германии и Испании, и албанцами они были только по виду, души их принадлежали другой стране, а сейчас эти самые души с наслаждением хотел сожрать Чёрный Лондон. Пока не было поезда Лютер стоял и думал, как всё-таки работает технология минобмена, как разработчики просчитали всё так точно. Тело должно быть живым, но мёртвым, иначе сознание возвращается обратно. Если тело уже занято кем то, то сознание опять возвращается обратно. Всё строго, поэтому тела надо готовить заранее, хорошо инструкции он умел читать и понимать. Пустое тело было сложно достать. Убить сознание – дорогое занятие, и запрещено всенародно, то есть даже Англия с этим полностью согласна, хотя за золото в этой стране можно всё.
Поезд остановился, «албанский» вагон как раз напротив засады Лютера. Стали выходить люди, началась суета из-за подбегавших грузчиков мутантов и подъезжающих трамвайчиков грузовых и пассажирских. Толпа встречающих сталкивалась с толпой приезжих и начинала бурлить. Кто на таможне не успел разменять валюту на золото или не переоформил кредитные карточки, тот не может воспользоваться услугами грузчиков и транспорта. Они должны были пешком продвигаться на один ярус выше в разменный пункт. Люди выходили, и Брайан Лютер как горная хищная птица всматривался им в глаза. Ни одного знакомого тела, ни одной души, он хотел рассмотреть всех, но никак не удавалось из-за большой текучести потока людей. Глаза, это её глаза, она стояла в дверях вагона и смотрела на Лютера, «интересно она меня видит, может у неё такое же хорошее зрение как у меня?». Один шаг, пот на лбу у Лютера стал испаряться, это не она, но как похожа. Держа в руках два чемодана, она двинулась в сторону перехода между ярусами. Она двигалась мягко, никого не задевая, люди обтекали её. «Она изящна», подумал Лютер, глянул на поезд, тот был пуст. «Пожалуй, надо помочь». Догнав девушку, Брайан взял её за руку и сказал: «Мисс, я хотел бы, эээ…» она смотрела на него своими, так знакомыми ему глазами «я хотел бы помочь Вам». «Не стоит», сказала она на албанском и мягко вывернув свою руку пошла дальше. «Ну нет», решил для себя Лютер, «просто так ты от меня не уйдёшь», и тут зазвонил телефон.
