декабре 1922 года на очередном вираже греческой политической жизни был изгнан из страны. Вся королевская семья покинула остров Корфу на британском корабле, причем 18-месячного Филиппа несли в ящике для апельсинов. Матерью Филиппа была Алиса, красивая, но глухая от рождения дочь внучки королевы Виктории, Виктории Гессен-Дармштадтской. Она вышла замуж за военного моряка, впоследствии адмиралаЛуиса Баттенбергского, первого из династии Маунтбеттенов. Видимо, именно эта смесь генов, полученных от представителей самых разных европейских королевских династий, стала причиной той уверенности в себе, которую Филипп продемонстрировал во время первой встречи с Елизаветой в Дартмуте, что вызвало явную симпатию принцессы. «Она застенчива, а он – нет, – объяснял один из их друзей. – Вот что определяет динамику их отношений. При нем она оживает».
После этой встречи в 1939 году на протяжении многих лет военно-морской службы Филипп из разных мест направлял Елизавете послания, которые позднее называл «чем-то вроде писем родственнице». Другими словами, Филипп всегда преуменьшал в них романтическую составляющую. «Я как-то особенно об этом не думал, – говорил он позднее своему официальному биографу Бэзилу Бутройду. – Мы просто время от времени обменивались письмами». Однако кузина Елизавета смотрела на эту переписку совершенно иначе.
Почти через двадцать лет после описываемых событий сэр Джон Уилер-Беннетт написал официальную биографию Георга VI, отца Елизаветы. Поскольку выход такого труда был одобрен самой королевой, нет никакого сомнения в том, что она изучила его до последней запятой. Конечно, в этом случае со стороны биографа было бы политически грамотным преуменьшать любые оценки увлеченности королевы своим будущим супругом в столь юном возрасте, но высочайше одобренный вердикт сэра Джона в отношении принца Филиппа Греческого выглядит совершенно категорично. Вот как он звучит: «В этого человека принцесса Елизавета была влюблена с их первой встречи».
Пристальный интерес к отношениям молодых людей проявляла престарелая королева Мария, бабушка Елизаветы. «Они влюблены друг в друга последние полтора года, но думаю, что на самом деле еще дольше», – признавалась она в 1944 году своей фрейлине графине Эйрли. Старая королева питала слабость к Филиппу: она помнила его еще как «милого маленького мальчика с голубыми-голубыми глазами», который был приглашен к чаю, когда она жила в Букингемском дворце. С началом войны она удостоила его зачислением в список любимых родственников, для которых собственноручно вязала шерстяные шарфы.
Мать принцессы королева Елизавета не была так уж уверена в будущем зяте. Она предпочла бы видеть больше доказательств сдержанности Филиппа, которая могла бы уравновесить его самоуверенность. Ей не нравились его политические взгляды, которые, по ее мнению, «слишком далеко зашли (влево), чтобы их можно было повернуть назад». Не нравилась королеве и «подрывная» деятельность по отношению к традициям, которую вел его дядя Дики. Понимая, что изоляция во время войны лишает ее дочь возможности взять на себя столь серьезное обязательство в раннем возрасте, она стала приглашать на выходные в Виндзор молодых гвардейских офицеров из хороших семей. Среди них были будущие герцог Графтон и герцог Баклю, а также Генри Герберт (лорд Порчестер, впоследствии граф Карнарвон). У этих симпатичных наследников старинных поместий был свой стиль жизни, который королева считала подходящим для дочери, и принцесса наслаждалась их обществом. Некоторые из этих людей в более поздние годы стали неотъемлемой частью ее круга общения. В особенности это относится к Генри Герберту, Порчи, с которым принцесса подружилась на почве общего интереса к лошадям. Однако никто из Первых одиннадцати королевы (так их украдкой называли близкие, намекая на численность стартового состава футбольной команды) не обладал такой энергией и таким азартом, как принц Филипп.
«Все начали говорить, что, может быть, он и есть тот самый, тот единственный, – вспоминал Эдвард Форд, один из помощников и личных секретарей Елизаветы. – Одна проблема: он не был почтительным и не располагал к себе. Напротив, он вел себя со всей самоуверенностью офицера флота, который прошел войну… Он совершенно не стеснялся высказывать свое мнение (пожилому консервативному политику) лорду Солсбери». «Солсбери и другие аристократы, окружавшие короля и королеву, совсем его не любили», – вспоминал Майк Паркер.
«Так же относились к нему и Томми Ласеллс, и старорежимные придворные. Они его буквально ненавидели». Но такое отношение к Филиппу только придавало Елизавете решимости. Летом 1946 года Филипп на несколько недель оставил свою работу преподавателя[6] и взял отпуск, чтобы вместе с королевской семьей провести ежегодные каникулы в Шотландии. Говорят, именно там, в самом живописном месте – на холме с видом на замок Балморал – он сделал Елизавете официальное предложение, и оно было принято. В следующий день рождения ей исполнялся 21 год, и родители попросили ее дождаться этой даты, прежде чем давать окончательное согласие. Впрочем, задолго до этого дня она уже знала, кого любит и кого хочет видеть рядом с собой.
«Я полагаю, тут одно вело к другому, – объяснил позже Филипп ход событий своему биографу, по-прежнему категорически преуменьшая значение романтических чувств, – и все как-то наладилось». Когда дело доходило до оглашения важных новостей, порядок этого определяла практическая целесообразность. После победы во Второй мировой войне у Букингемского дворца было два приоритета: во-первых, нужно было поблагодарить страны империи за поддержку, которую они оказали метрополии; во-вторых – восстановить подорванное здоровье короля. Обе эти цели были аккуратно совмещены в плане семейного турне по Южной Африке, которое было намечено на весну 1947 года. Георг VI очень хотел отправиться в эту поездку за солнцем вместе с семьей, о которой он говорил не иначе как «мы вчетвером». Но для зятя на этой картине места не оставалось…
Лорд Луис Маунтбеттен (Дики)
ПЕРВЫЙ граф Маунтбеттен Бирманский (1900–1979)
В первом сезоне сериала его роль исполняет Грег Уайз.
«Дядя Дики» родился в аристократической (правда, не в самой аристократической) семье и стал особенно близок к королевскому дому в самые последние годы своей жизни. Тогда он выступал в качестве наставника и «почетного дедушки» принца Чарльза. Среди его имен не было имени Ричард, от которого можно было бы произвести уменьшительно-ласкательные формы Дик или Дики. При крещении он получил имя Луис (Луи) Френсис Альберт Виктор Николас. В семье появление прозвища Дики объяснялось тем, что нужно было как-то отличать Николаса от его дяди Ники, русского царя Николая II. Карьера боевого морского офицера принесла ему титул Бирманский [за освобождение Бирмы (ныне Мьянма) от японцев. – Ред.], но главные его достижения приходятся на 1947–1948 годы, когда Маунтбеттен стал последним вице-королем Индии. Он смог снизить накал конфликта, что немного уменьшило число жертв
