Однако Эши вообще редко выказывал какие-нибудь чувства. Его лицо постоянно оставалось скрытым под капюшоном диковинного плаща, окружавшего его облаком тумана.
Рапсодия перевернулась, устроилась поудобней и вздохнула. Она принимала его право не показывать свое лицо, понимая, что после Великой Намерьенской войны множество людей остались изуродованными, но ее преследовала мысль, что Эши прячет не просто страшные шрамы. Мужчины, скрывавшие свои лица, занимали слишком большое место в ее жизни.
Рапсодия открыла изумрудные глаза в темноте своей спальни, напоминающей пещеру. В ответ угли в камине на мгновение вспыхнули. Почерневшие остатки дров больше дымили, чем давали света и тепла. Дым уходил в дымоход, высеченный в скале столетия назад, когда Илорк еще назывался Канрифом и был столицей намерьенов. Рапсодия глубоко вздохнула, наблюдая, как дым поднимается вверх, образуя небольшое облачко над углями.
Она вздрогнула: дым разбудил воспоминания и перед ее мысленным взором вновь возникли мрачные картины. Нет, не мучительные подробности ее прежней жизни на улицах Серендаира, ее родины, погрузившейся на дно моря на другом конце света. Те дни, когда ей приходилось заниматься проституцией, теперь редко тревожили ее сон.
В последнее время ей гораздо чаще снились ужасы новой страны. Почти каждую ночь она видела жуткие картины Дома Памяти, древней библиотеки нового мира, и завесу огня, за которой возникали неясные очертания туннеля. За столбом дыма стоял мужчина в серой накидке, подобной плащу Эши. Человек по имени Ракшас. Он похищал детей и приносил их в жертву, проливая кровь невинных ради своих непонятных целей. Еще один человек, чьего лица она не видела. Совпадение, вызывающее страх.
Угли уже не в силах разогнать сырость, рассеянно подумала Рапсодия. Ее кожа стала липкой, одеяло вызывало раздражение. Струйки пота пропитали волосы на затылке, и они спутались с цепочкой медальона, который Рапсодия никогда не снимала.
Когда тревога начала одолевать Рапсодию, ей пришла в голову разумная мысль. Акмед — один из ее лучших друзей в этом мире, являющий собой обратную, сумрачную, сторону ее неунывающей натуры, — также скрывает свое лицо.
Прошло много времени, но Рапсодия не переставала удивляться тому, что стала близким другом наемного убийцы, превратившегося в короля, человека, который, как ей иногда казалось, поставил своей жизненной целью вызывать раздражение у всех, с кем он входил в контакт. Тот факт, что он силой заставил Рапсодию последовать за собой в недра Земли, покинуть Серендаир прежде, чем Остров поглотил вулканический огонь, и спас тем самым ей жизнь, не вызывал у нее благодарности. И хотя она перестала ненавидеть Акмеда за похищение, в одном из дальних угол ков ее сердца все еще таилась обида. Но она любила Акмеда и Грунтора.
И научилась любить фирболгов, главным образом благодаря своим друзьям, каждый из которых был наполовину фирболгом. Несмотря на примитивную природу и воинственность этого племени, их пещерная культура, к удивлению Рапсодии, оказалась достаточно сложной. В немалой степени на ее любовь к фирболгам повлияло поведение людей в провинциях Роланда. Фирболги подчинялись своим вождям из уважения и страха, а не из-за сомнительного происхождения, позволявшего передавать власть по наследству. Они щедро тратили немногие имеющиеся богатства, чтобы вырастить детей и защитить их матерей, и это особенно нравилось Рапсодии. Акмед и Грунтор сразу взялись за изменение уклада жизни своих соплеменников, стремясь сделать его более цивилизованным, и вот теперь, когда стали видны первые результаты, Рапсодия должна отправиться в путешествие.
Рапсодия перевернулась на спину, пытаясь спрятаться от тревожных снов и улечься поудобнее, — безрезультатно. Ей ничего не оставалось, как вновь уступить беспорядочному течению тревожных мыслей.
То, что они нашли коготь, меняло все. Из глубоких подземелий Илорка они извлекли коготь дракона, из которого кто-то сделал кинжал. Долгие столетия никто его не тревожил, даже когда после ухода намерьенов горы захватили болги. Теперь коготь соприкоснулся с воздухом, и дракон, которому он принадлежал, вскоре его почувствует. Рапсодия знала, что рано или поздно сумеет найти дракона, или, вернее, дракониху. Она слышала легенды о могущественной Элинсинос, видела ее статуи в музее намерьенов и на деревенских площадях Роланда и не сомневалась, что ее гнев будет смертоносным. Жуткие картины занимали одно из главных мест в ее кошмарах, и она часто просыпалась, дрожа от страха.
Для того чтобы избавить болгов от страшного гнева Элинсинос, она решила ее найти и вернуть кинжал, хотя Акмед и Грунтор всячески ее отговаривали. Однако Рапсодия твердо стояла на своем, мысль о маленьких болгах, превращающихся в пепел под огненным дыханием дракона, придавала ей твердость. Еще один ужасный сон, который ее преследовал, — впрочем, иногда жертвами пламени становились и взрослые. Ее сны никого не щадили.
Она боялась за Джо, девочку-подростка, которую нашла в Доме Памяти и сделала своей названой сестрой. И еще Рапсодия беспокоилась о лорде Стивене, симпатичном молодом герцоге Наварна, и его детях, которых успела полюбить. В ее снах все люди, нашедшие место в ее сердце, заживо сгорали у нее на глазах. Этой ночью ей приснилась гибель лорда Стивена.
Именно у него в замке она впервые увидела статую Элинсинос. Стивен уже примирился со смертью жены и своего лучшего друга, Гвидиона из Маносса, но в его герцогстве продолжали гибнуть люди, и причиной этому были необъяснимые вспышки насилия. Никто не знал, что за злой рок навис над этой землей. Потеря своего мира и родных едва не убила Рапсодию; теперь болги и ее друзья стали для нее новой семьей. Оставить их без всякой защиты она не могла. Эши заявил, что знает, как найти дракона. И Рапсодия была готова рискнуть жизнью, чтобы спасти близких ей людей. Вот только в этой полной обманов стране она не могла быть уверена, что ее уход с Эши не обернется еще большим злом.
Рапсодия вновь перевернулась на бок и накрылась грубым шерстяным одеялом. Все потеряло смысл. Она перестала понимать, кому и чему можно верить, даже собственные чувства, казалось, обманывали. Оставалось лишь молиться о том, чтобы сны о предстоящих катастрофах были лишь предупреждением и это ее путешествие поможет избежать страшной гибели в огне, что все будет совсем не так, как с предчувствиями гибели Серендаира. В любом случае, когда она получит ответ на этот вопрос, будет уже слишком поздно.
Когда она стала наконец засыпать, ей показалось, что дым над огнем сгущается и в воздухе возникает прозрачная лента, которая свивается вокруг ее снов, а потом застывает у нее перед глазами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
