Над трапезной пронесся гул многочисленных голосов, после чего она быстро опустела, фра Просперо не преувеличивал — все без исключения монахи ордена прошли превосходную боевую выучку и были в отличной форме. Когда в помещении не осталось никого, кроме них с фра Леони, великий магистр произнес с болью в голосе, ранее безупречно скрываемой:
— Они знают.
— Боюсь, что так, — кивнул фра Леони. — Рыцари святого Клемента сумели проникнуть в орден.
Весь облик великого магистра выражал страдание.
— Не просто в орден… Во внутренний круг, в Высший Совет, в который входим и мы с тобой.
Ниша с очагом, такая огромная, что даже фра Кент мог бы шагнуть внутрь, не склоняя головы, угрюмо и безжизненно темнела в конце трапезной. Каменный пол холодил ноги священников через тонкие подошвы сандалий. Они молча смотрели на пустой обеденный стол, словно на сраженного внезапной болезнью товарища, которого, скорее всего, больше уже никогда не увидят, фра Просперо поднялся на ноги, но, подавленный нахлынувшими чувствами, вынужден был опереться о стол, чтобы сохранить равновесие. Он подошел к фра Леони, и вместе они покинули трапезную. Массивная дверь закрылась за их спинами.
Территорию Сумельского монастыря можно было условно разделить на три яруса. Нижний уровень охватывал пространство вокруг центрального внутреннего двора. Здесь находился огромный закрытый водоем, куда выходили трубы акведука. Средняя часть, западное крыло которой занимал орден, включала кухню, библиотеку, приделы и помещения для гостей. Над всеми этими многочисленными постройками возвышался пещерный Храм, где хранилась священная икона Богоматери Черной Горы.
Двое монахов спустились вниз по коридору, затем поднялись по крутым каменным ступеням и через узкую деревянную дверь, до этого момента закрытую на большой железный засов, вышли на монастырскую стену. Они вдохнули свежий горный воздух, уже по-вечернему прохладный и едва уловимо пахнущий металлом. Битва приближалась. Вскоре священники были у цели. Здесь, в самом сердце неприступного горного оплота Сумелы, скрывался среди зарослей вечнозеленого кустарника вход в ущелье. На горизонте, слишком далеко для человеческого взгляда, лежал Трапезунд, — город, неодолимо притягивающий несметные богатства Греции, Генуи, Флоренции, Венеции, перекресток дорог между Востоком и Западом; туда приходили караваны из отдаленных уголков Армении и Тебриза, и оттуда отправлялись по морю в торговые дома Европы привезенные ими необыкновенные товары… Ущелье пока пустовало, но это был всего лишь вопрос времени. Скоро его заполонят рыцари Священной крови святого Клемента.
— И здесь нам не укрыться от них, — сказал фра Леони. — Вот она, человеческая жадность, фра Просперо! Мы владеем слишком многими ценными тайнами. Люди корыстны, их легко подкупить, и потому они достойны презрения. Слишком легко они поддаются греху.
— Святой Франциск учил нас другому.
— Он жил в другое время, — с горечью произнес фра Леони. — Или же был слепым.
— Я не потерплю подобного богохульства! — резко оборвал его великий магистр.
— Если правда звучит как богохульство, что поделаешь. — фра Леони ответил на взгляд взглядом. — Папа полагает, что мы исповедуем ересь. Так как же понять, где истина? Остается лишь верить собственным чувствам. Религия, как и философия, живет и развивается. Если не позволять ей меняться со временем, она закоснеет и неминуемо превратится в нечто бессмысленное.
Взгляд фра Просперо был устремлен вдаль, он закусил губу, чтобы не сказать лишнего, о чем впоследствии придется сожалеть.
— Вернемся к делу, — продолжал фра Леони. — Нам обоим известно, что хранимые нами тайны не должны попасть в руки врагов. — Он протянул вперед руку раскрытой ладонью вверх. — Я должен забрать ключ.
На мгновение тень какого-то неопределенного чувства — страха или, возможно, сомнения — омрачила лицо великого магистра.
— Значит, вот как ты оцениваешь положение?
Фра Леони взглянул прямо в глаза фра Просперо.
— Не потребуете же вы от меня отречения от догматов ордена? В тяжелые времена остается только один хранитель.
Двое на монастырской стене ненадолго замолчали. Холодный ветер порывами налетал с запада, где еще светились красноватые отблески умирающего солнца, и метался по ущелью, словно тоже в испуге ожидая того, что пока скрывала быстро сгущающаяся тьма, фра Леони понимал, что не ответил на заданный вопрос, а потому продолжил:
— Они превосходят нас числом; кроме того, возможности Папы не ограничены, следовательно, можно с уверенностью сказать, что о таком вооружении, как у них, мы никогда и мечтать не могли. Таковы условия игры, и нужно принять их как данность. Но с рыцарями можно справиться, имея достаточно ума и приняв верную стратегию. Кроме того, мы ведь находимся за стенами каменной крепости. Она послужит нам хорошей защитой. И все же… — Он внезапно замолчал и резко повернул голову; затем, как вспугнутый зверь, высунул самый кончик языка, ловя новости, принесенные ветром.
— И все же — что? — спросил фра Просперо, раздраженный тем, что его собеседник оборвал фразу посередине.
Фра Леони снова повернулся к нему. Он обладал качеством, порой напрочь лишавшим окружающих присутствия духа: общаясь с собеседником, фра Леони направлял на него все свое внимание. Иногда это было почти невозможно вынести.
— И все же враг умен — гораздо умнее, чем мы привыкли считать, фра Просперо, сомнений нет, в наших рядах, в самом сердце ордена, — предатель. Если мы не разоблачим его и не остановим, тогда к сегодняшнему вечеру, скорее всего, Сумела из нашего священного убежища превратится в нашу могилу.
Глаза фра Просперо вспыхнули. Он покачал головой:
— Я никогда не был сторонником идеи единственного Хранителя.
— Но теперь вы должны понимать, в чем сила этой идеи. Нас предал кто-то из Haute Cour. Семерым священникам, включая нас с вами, известны тайны ордена. Но только двое знают, как до них добраться, и имеют доступ к ключу. Будь по-другому, все давно бы уже оказалось в лапах рыцарей святого Клемента. Поспешим, у нас очень мало времени.
Фра Просперо все еще колебался. И тут с самой высокой стены донесся крик дозорного, заставивший фра Леони замолчать: на мгновение ему показалось, что вся кровь отхлынула у него от сердца.
— Они идут! Рыцари идут!
И в самом деле, обернувшись, священники увидели рыцарей и их летящие по ветру знамена, одно — с семиконечным пурпурным крестом, эмблемой ордена святого Клемента, и второе, с эмблемой Ватикана. Конные рыцари приближались к воротам монастыря; доспехи поблескивали в сумраке.
Великий магистр подался вперед, ухватившись за край парапета побелевшими пальцами.
— Собрались штурмовать! — фыркнул он. — Что ж, им понадобится не один день, а значит, мы сможем передать весть Лоренцо Форнарини, который столь доблестно помогал нам в Трапезунде, и тогда…
Фра Леони грубо оборвал священника на полуслове, железной хваткой стиснув его руку. Он бегло оглядел отряд рыцарей у ворот и понял, что их слишком мало. Этому могло быть единственное объяснение…
— Слишком поздно обращаться за помощью к синьору Форнарини или к кому-либо еще. — Он рывком оттащил фра Просперо от стены в то самое мгновение, когда в воздухе просвистели первые стрелы. — Основные силы противника подошли к монастырю с тыла. Вот почему им потребовалось несколько дней.
Священники помчались вниз по лестнице.
— Враги уже внутри, — продолжал фра Леони. — Иначе этот отряд не показался бы перед воротами…
— Невозможно! Я не верю…
— Быстро! — фра Леони щелкнул пальцами. — Ключ!
Великий магистр прятал руки в складках одеяния, но фра Леони потянулся и выхватил ключ из его пальцев, оборвав цепочку, которой тот был прикован к деревянному распятию. Теперь он лежал на его ладони, непохожий ни на один ключ в мире, кроме своего брата-близнеца, хранившегося у фра Леони. Ключ оканчивался странным зазубренным выступом; вдоль по всей длине располагалось семь звездчатых выемок различного размера и глубины.
Великий магистр вцепился ногтями в одеяние фра Леони:
— Твоя дерзость однажды приведет тебя к гибели!
— Возможно, — отвечал фра Леони. — Но не сегодня.
Не отрывая взгляда от темных обсидиановых глаз великого магистра, он поднял руку и палец за пальцем разжал хватку фра Просперо.
— Да пребудут сегодня со мной твои искренние молитвы, великий магистр, ибо теперь я единственный Хранитель наших тайн. Если я погибну, со мной погибнет орден.
Внезапно снизу донеслись шум, крики, свист стали, рассекающей воздух, и леденящие душу стоны.
— Вот и подтверждение моих слов, — бросил фра Леони. — Нас предали дважды. Враги проникли в крепость.
