Рейтинговые книги
Читем онлайн Портрет Дориана Грея - Оскар Уайльд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 56

— Бедная леди Брэндон! Ты слишком уж к ней суров, Гарри, — равнодушно произнес Холлуорд.

— Мой дорогой, она стремилась создать у себя «салон», а на деле получился ресторан. Так почему я должен восхищаться ею? Ну, бог с ней. Итак, что же она сказала о мистере Дориане Грее?

— Ну, что-то вроде: «Очаровательный мальчик… мы с его бедной мамой были неразлучны… Совершенно забыла, чем он занимается… Боюсь, что ничем… Ах да, играет на фортепьяно… Или на скрипке… не так ли, дорогой мистер Грей?». Мы с ним не смогли удержаться от смеха и сразу почувствовали себя друзьями.

— Не так уж плохо, если дружба начинается со смеха, но еще лучше, если она смехом же и заканчивается, — заметил лорд Генри, срывая еще одну маргаритку.

Холлуорд покачал головой.

— Ты не знаешь, что такое настоящая дружба, Гарри, — произнес он негромко. — Да и что такое враждебность, тебе неизвестно. Ты ко всем относишься одинаково хорошо, а это значит, тебе все одинаково безразличны.

— Ну уж это несправедливо с твоей стороны! — воскликнул лорд Генри; сдвинув шляпу на затылок, он не отрываясь смотрел на проплывавшие в бирюзовой глубине летнего неба легкие облачка, похожие на растрепавшиеся мотки белой шелковой пряжи. — Чудовищно несправедливо! Для меня люди вовсе не одинаковы. В близкие друзья я выбираю себе людей с хорошей внешностью, в приятели — людей с хорошей репутацией, врагов завожу только с мозгами. Тщательнее всего следует выбирать себе врагов. Среди моих недругов нет глупцов. Все они — люди мыслящие и потому умеют меня ценить. Ты скажешь, что я тщеславен? Что ж, этого я отрицать не стану.

— Трудно с тобой не согласиться, Гарри. Хотя, если пользоваться твоей классификацией, получается, что я тебе просто приятель?

— Дорогой мой Бэзил, ты для меня гораздо больше, нежели «просто приятель».

— Но гораздо меньше, чем друг? Нечто вроде брата, следует полагать?

— Отнюдь, Бэзил! К братьям я отношусь без пылкой любви. Мой старший брат решительно отказывается умирать, а младшие только это и делают…[3]

— Гарри! — остановил его Холлуорд, нахмурив брови.

— Мой дорогой друг, я ведь говорю не всерьез. В то же время не стану скрывать, что терпеть не могу своей родни. Это происходит, надо полагать, оттого, что все мы не выносим людей с теми же недостатками, что у нас. Я, например, глубоко сочувствую неимущим слоям населения Англии, которые возмущаются так называемыми «пороками высших классов». Люди низших сословий считают, что пьянство, глупость и безнравственность должны быть исключительно их привилегией, и, если кто-либо из нас страдает этими же пороками, он тем самым как бы посягает на их права. Когда бедняга Саутуорк вздумал развестись с женой, негодование масс было прямо-таки безграничным. Между тем я не мог бы поручиться за то, что хотя бы десять процентов пролетариев ведет праведный образ жизни.

— Абсолютно с тобой не согласен, Гарри! Более того, ты и сам во всю эту чушь не веришь.

Лорд Генри провел рукой по своей клинообразной каштановой бородке и несколько раз стукнул тростью из черного дерева, с кисточкой на рукоятке, по носку лакированного ботинка.

— Какой же ты все-таки типичный англичанин, Бэзил! Вот уже во второй раз я слышу от тебя подобные рассуждения. Попробуй только поделиться какой-нибудь мыслью с истинным англичанином — а это, надо сказать, всегда большая неосторожность — так он и не подумает разбираться, верна эта мысль или не верна. Для него важнее другое: убежден ли ты в том, что говоришь, или нет. А между тем важна сама мысль, независимо от того, насколько искренен человек, ее высказавший. Более того, ценность любой мысли тем выше, чем менее искренен тот, у кого она появилась, ибо в этом случае она не отражает его личных интересов, желаний и предрассудков. Впрочем, не бойся — я не собираюсь дискутировать на политические, социологические или метафизические темы. Люди меня интересуют больше, чем принципы, а люди без принципов меня попросту восхищают. Поговорим лучше о Дориане Грее. Часто ли вы встречаетесь?

— Каждый день. Я чувствовал бы себя несчастным, если бы не виделся с ним ежедневно. Мне это крайне необходимо.

— Неужели? А я-то думал, что тебе необходимо только твое искусство.

— Дориан теперь и есть для меня все мое искусство, — как-то по-особенному серьезно произнес художник. — Видишь ли, Гарри, иногда я думаю, что во всей истории человечества были лишь два важных момента. Первый — это появление в искусстве новых средств выражения, второй — появление нового образа в искусстве. Лицо Дориана Грея станет для меня когда-нибудь тем, чем для венецианцев[4] было изобретение масляных красок или для греческой скульптуры лик Антиноя[5]. Я ведь не просто пишу Дориана красками, или рисую карандашом, или делаю эскизы. Нет, дело не только в этом. Он для меня гораздо больше, чем модель или натурщик. Не стану убеждать тебя, что не доволен тем, как мне удалось изобразить его, или что такую красоту, какой наделен он, невозможно отобразить средствами искусства. Это было бы неправдой. Нет ничего такого, чего не могло бы выразить искусство, и я прекрасно отдаю себе отчет: все то, что я написал со времени моего знакомства с Дорианом Греем, написано хорошо, это мои лучшие работы. Но в то же время — даже не знаю, как это тебе объяснить и поймешь ли ты меня — личность Дориана дала мне ключ к чему-то совсем новому в живописи, открыла для меня новую манеру письма. Я вижу вещи в ином свете и воспринимаю их по-иному. Я теперь могу воссоздавать жизнь такими средствами искусства, которые прежде были мне недоступны. «Мечты о форме в век рассудка», — кто это сказал? Не помню, но именно такой мечтой стал для меня Дориан Грей. Одна лишь возможность видеть этого мальчика — а в моих глазах он еще мальчик, хотя ему уже минуло двадцать, — так вот, одна лишь возможность видеть его… ах, можешь ли ты себе представить, что это для меня значит?! Сам того не подозревая, он определил для меня очертания какой-то новой школы живописи — школы, которая может сочетать в себе всю страстность романтизма и все совершенство эллинизма. Гармония тела и духа — как это много значит! В безумии своем мы разлучили их и выдумали реализм с его вульгарностью и идеализм с его пустотой. Ах, Гарри, если бы ты только знал, что для меня значит Дориан Грей! Помнишь тот пейзаж, за который Эгнью предлагал мне громадные деньги, а я не захотел с ним расстаться? Это одна из лучших моих картин. А почему она получилась такой? Потому что, когда я ее писал, Дориан Грей сидел рядом. Он каким-то неуловимым образом влиял на меня, и поэтому впервые в жизни я смог увидеть в самом обыкновенном лесе то чудо, которое я всегда искал и которое всегда от меня ускользало.

— Но это же потрясающе, Бэзил! Я непременно должен увидеть Дориана Грея!

Холлуорд встал со скамейки и принялся ходить взад и вперед по лужайке. Через некоторое время он снова подошел к лорду Генри.

— Пойми, Гарри, — сказал он, — Дориан Грей для меня — своего рода муза. Ты скорее всего не увидел бы в нем ничего, а я вижу в нем всё. Его незримое присутствие в тех моих работах, где он не изображен, чувствуется, пожалуй, еще сильнее, чем собственно в его портретах. Как я уже тебе говорил, он словно подсказывает мне новую манеру живописи. Я вижу Дориана в изгибах тех или иных линий, в нежной прелести цветовых оттенков. Вот в чем все дело.

— Но почему же тогда ты не выставляешь его портрет? — спросил лорд Генри.

— Потому что помимо своей воли я вложил в этот портрет то непостижимое благоговение, которое художник часто испытывает перед своей моделью, — чувство, в котором я, разумеется, ни за что бы не признался Дориану. Он ничего об этом не знает. И никогда не узнает. Но другие могут догадаться об этом, а я не хочу обнажать свою душу перед их пустыми, назойливо-любопытными взглядами. Я никогда не позволю им рассматривать свое сердце под микроскопом. В этом портрете слишком много меня самого, понимаешь, Гарри? Слишком много.

— А вот поэты — те не так щепетильны, как ты. Они прекрасно знают, как выгодно писать о любви, ибо на нее всегда спрос. В наше время разбитое сердце может выдержать сколько угодно изданий.

— И я презираю их за это! — воскликнул Холлуорд. — Художник, создавая прекрасное произведение искусства, не должен привносить в него ничего из своей личной жизни. В наш век люди привыкли относиться к творению художника, как к своего рода автобиографии. Мы утратили абстрактное чувство прекрасного. Но когда-нибудь я покажу миру, что это такое, и именно по этой причине мир никогда не увидит портрета Дориана Грея.

— Мне кажется, ты не прав, Бэзил, но не буду с тобою спорить. Спорят только те, кто не блещет умом. Скажи, Дориан Грей к тебе очень привязан?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 56
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Портрет Дориана Грея - Оскар Уайльд бесплатно.
Похожие на Портрет Дориана Грея - Оскар Уайльд книги

Оставить комментарий