— Это все?
Мисс Килтер оборачивается ко мне и приподнимает брови.
— Простите, пожалуйста. — Я чувствую, как кровь отливает от лица. — Мы просто пробыли тут всего пять минут и…
Что насчет обзорной экскурсии? Ланча? Возни с документами, наконец?
— Это не летний лагерь, — напоминает мама. — Если хочешь, чтобы с тобой обращались как с хорошим ребенком, тебе стоило вести себя соответствующе.
Она говорила так и раньше — например, когда мне запретили смотреть телевизор из-за того, что я три дня подряд не заправлял постель. Или когда она спрятала от меня компьютерные игры, в которые я играл целыми ночами и потом клевал носом за завтраком. Но сейчас это прозвучало по-другому. Это было словно удар кулаком в живот. Поэтому я опускаю глаза и сосредотачиваюсь на собственном дыхании.
— Не беспокойтесь, миссис Хинкль. К тому времени, когда мы с ним закончим, ваш сын будет вести себя так хорошо, что вы усомнитесь, тот ли это мальчик, которого вы сюда привели.
Словно в подтверждение своих слов, мисс
Килтер хлопает себя по поясу, где с широкого кожаного ремня свешиваются наручники и кобура.
— Я не беспокоюсь. — Мама выдавливает улыбку. — Теперь уже нет.
Она поворачивается ко мне. Я стараюсь посмотреть ей в глаза, но не могу. Я гляжу на пол, вижу носки ее туфель возле моих кроссовок и чувствую облегчение. Она хочет обнять меня. Да, она сердита, и расстроена, и разочарована. Да, она хочет оставить меня здесь одного на три месяца. Но она все равно любит меня. Она не перестала в меня верить. Мы пройдем через это и снова будем семьей — может, даже более дружной, чем раньше.
Мама наклоняется ко мне — так близко, что я чувствую запах кофе, который она выпила сегодня утром.
— Сделай так, чтобы я гордилась тобой, Симус, — еле слышно шепчет она и долго, крепко меня обнимает.
Я открываю рот, чтобы сказать, что обещаю постараться, но она исчезает за дверью раньше, чем мне удается подобрать слова.
— Держись, парень. — Папа обхватывает меня руками и прижимает к себе. У него трясется живот, и я чувствую, что папа сдерживает слезы. — И помни, что я всегда говорю. Если кто-то плохо себя ведет…
Он замолкает, и теперь я тоже борюсь со слезами. Потому что папа всегда говорит — точнее, всегда говорил — вот что: «Если кто-то плохо себя ведет, убей его не слишком жестоко». Но он больше не может так сказать.
Мама зовет его снаружи. Он зарывается лицом мне в волосы, целует меня в макушку и отпускает.
Я смотрю, как он уходит — пятно цвета хаки с вкраплениями желтой клетчатой ткани. Он закрывает за собой дверь, стараясь больше на меня не смотреть.
Дверь защелкивается. Солнечный свет пропадает. Через минуту я слышу, как заводится машина.
Это была случайность.
Конечно, это была именно она. Я отлично представляю себе всю сцену — мелькают кулаки, скользят подносы, мисс Парципанни падает, обеими руками схватившись за голову. Это была ужасная, трагическая случайность, и все это поймут, если я объясню. Все простят меня, стоит только извиниться.
— Простите, — шепчу я.
Мои ноги сами собой начинают двигаться.
— Простите! — говорю я уже громче.
Мои ноги двигаются быстрее. Вскоре я уже бегу, мчусь со всех сил, распахиваю дверь.
— Простите!
Машина уже съехала с обочины. У меня перехватывает дыхание, когда задние фары мигают красным. Я выхожу за ворота — и меня тут же резко тянут назад.
— На твоем месте я бы этого не делала, — тихо говорит мисс Килтер у меня над ухом.
Хороший совет.
Особенно с учетом того, что она приставила мне к затылку пистолет.
Глава 3
Штрафных очков: 110
Золотых звездочек: 45
— Пожалуйста, не стреляйте. Я сделаю все, что скажете, обещаю.
— Опять это слово. — Она прижимает дуло пистолета к моей голове. — Помаши им.
— Что?
— Помаши своим родителям. Они не уедут, если не будут уверены, что все в порядке. Дай им эту уверенность.
Не хочется врать, но у меня не то чтобы есть выбор. Стараясь, чтобы у меня не дрожал подбородок, я поднимаю руку. Пальцы даже не успевают распрямиться, а фары уже тускнеют, и машина устремляется вниз по подъездной дорожке.
— Хорошо. — Мисс Килтер опускает пистолет и отпускает мою руку. — Пить хочешь?
Теперь ее голос звучит иначе — не так грозно. Я медленно поворачиваюсь, опасаясь, что это ловушка, рассчитанная на то, чтобы усыпить мою бдительность. Мне становится еще страшнее, когда мисс Килтер улыбается — и направляет пистолет себе в рот.
— Не надо!
Я бросаюсь к пистолету, но она успевает спустить курок. Из ствола ей в горло ударяет струя воды.
— В тебя стрельнуть? — спрашивает она.
Я отступаю на несколько шагов и перевожу взгляд с пистолета на нее.
— Нет, спасибо.
Я едва слышу свой собственный голос — так сильно кровь стучит у меня в ушах.
— Вежливый, — кивает она. — В точности как говорил твой папа.
Мисс Килтер разворачивается и уходит, оставляя меня одного в дверях. Очевидно, я должен последовать за ней… но почему она перед этим не закрыла дверь на ключ? Она уже дошла до середины комнаты и ни разу не обернулась. Сбежать будет несложно.
Но двор наверняка заминирован. Стоит ступить наружу, как мне оторвет ногу гранатой. И вокруг наверняка притаилась сотня охранников, готовых броситься на меня, как только я сделаю неверное движение. Неудивительно, что маме удалось спасти меня от колонии для несовершеннолетних преступников — она, видимо, пообещала, что отправит меня в еще менее приятное местечко.
— Пошли?
Я закрываю тяжелые двери и поворачиваюсь к ним спиной. Когда мои глаза привыкают к тусклому свету маленькой настольной лампы, я вижу возле двери в другом конце комнаты мисс Килтер — и мне нужно время, чтобы убедиться, что это точно она. Вместо почти что военной формы на ней теперь белые легинсы, а сверху — что-то длинное и серое, то ли платье, то ли рубашка. Вместо черных ботинок — блестящие серебристые балетки. Темные волосы, раньше стянутые в тугой пучок, теперь распущены по плечам.
— Да, мисс Килтер, — осторожно говорю я, все еще не вполне уверенный.
Она улыбается.
— Звучит очень официально. Может, будешь звать меня по имени?
Разве не всем взрослым нравится, когда их называют по фамилии с приставкой «мистер», «миссис» или «мисс»? Должно быть, это очередной трюк мисс Килтер, чтобы отвлечь мое внимание и заманить в ловушку.
— Все хорошо, Симус. — Она выходит в центр комнаты и протягивает руку. — Меня зовут Анника. Приятно познакомиться.
Я оглядываю комнату, не поворачивая головы, ожидая, что сейчас кто-то огромный, сильный и вооруженный кое-чем пострашнее водяного пистолета выпрыгнет из темного угла и закричит: «Попался!»
Но никто не выпрыгивает. Поэтому я шаркающей походкой подхожу к Аннике и пожимаю ей руку. Рука теплая и мягкая.
— Хочешь посмотреть свою комнату? — спрашивает Анника. Не дожидаясь ответа, она возвращается к дальней двери и встает рядом с ней.
Я захожу в дверь и останавливаюсь как вкопанный.
— Кажется, я попал куда-то не туда.
— На самом деле ты попал именно туда, куда надо, — отзывается Анника.
Она, наверное, с кем-то меня путает. Я должен был оказаться в месте вроде вестибюля Академии Килтер, только меньше, темнее, без мебели и без единого выхода. Но по другую сторону двери растет пышная зеленая трава. Там цветы. Фонтаны и статуи. Вымощенная камнем дорожка вьется к другому зданию, которое наполовину скрыто за цветущими лозами.
— Это чтобы напомнить мне, чего я буду лишен в заключении? — спрашиваю я.
— Твой папа говорил, что ты вежливый, но не говорил, что ты остряк, — улыбается она и ступает на каменную дорожку.
Я спешу последовать за ней. Страх частично уступает место любопытству. Дорожка длинная, и здание, к которому она ведет, находится дальше, чем мне сперва показалось. Так что у меня хватает времени, чтобы заметить различия между этим местом и двором перед школой — например, воздух здесь теплее, а над головой щебечут птички. Интересно, мама пропустила это место в видеоролике об Академии Килтер? Наверняка, иначе она бы меня сюда не отправила.
Мы срезаем путь через сад и входим в новое здание с окнами во всю стену. Анника ведет меня по коридору.
— Это Адреналиновый павильон, — сообщает она.
Я гляжу туда, куда она показывает, и вижу в окно бассейн, баскетбольную, волейбольную и бейсбольную площадки, беговую дорожку и огромные деревянные лестницы и перекладины. Все это пустует.
— Это медиазал.
Мы проходим через огромную комнату со стеклянными стенами, и я замедляю шаг. Внутри я вижу высокие шкафы, забитые дисками, огромный телевизор с плоским экраном… и моих собратьев-преступников, развалившихся на диванах и креслах. Они молча глядят в телевизор, завороженные видом того, как почти двухметровый Фродо куда-то бежит по экрану.
