За бои на мысе Могильном контр-адмирал Николаев присвоил мне первое офицерское звание — младший лейтенант. А впереди были новые операции — уже в глубоком вражеском тылу на территории захваченной фашистами Норвегии.
Решающие бои
Уже миновало лето 1944 года. Наши войска очищали от оккупантов Украину, Белоруссию, перешли рубежи СССР на границах с Румынией, Польшей. Мы знали: скоро последует сокрушительный удар по северной группировке фашистских войск. Жители Северной Норвегии встречали первых советских морских разведчиков как вестников скорого освобождения от фашистской тирании.
По всему чувствовалось, что скоро грянет решающий бой.
Мы, разведчики, хорошо знали, что творится в стане врага. Егеря нервничали в ожидании нашего наступления. На север, в распоряжение 20-й Лапландской армии, прибыли специальные инженерные части. Они занялись усовершенствованием и без того мощной обороны. Газета лапландцев “Варт им Норден” требовала, чтобы командиры горных частей пресекали всякие слухи о русских разведчиках, которые якобы, когда им только вздумается, проникают через линию фронта. “Наши рубежи неприступны, — хвастала “Варт им Норден”. — Через наш фронт ничто живое не проскользнёт!”
Как-то раз вызвали меня к генерал-майору Дубовцеву.
— Будьте готовы выступить сегодня ночью, — приказал мне генерал. — Надеюсь, что скоро встретимся вот здесь, — генерал показал на карте обведённый красным карандашом порт в тылу неприятеля — он находился совсем близко, в каких-нибудь десяти километрах от Печенги. — Встретимся, Леонов, если отряд выполнит задачу. — Генерал показал карандашом на две линии, которыми были накрест перечёркнуты батареи егерей на мысе Крестовом: — Для наших десантных катеров эти батареи опаснее всех других. И они должны умолкнуть, чтобы не мешать морскому десанту достигнуть конечного пункта, — карандаш генерала своим остриём опять нацелился на вражеский порт Лиинхамари. — Вот где ключ от Печенги! Вы должны уничтожить батареи на мысе Крестовом и, таким образом, дать возможность нашим катерам с десантом прорваться к Лиинхамари. Об этом десанте знают в Москве. Вам ясна задача?
— Ясна, товарищ генерал!
— Желаю удачи.
И вот в куртках и болотных сапогах, а кто — в специальных комбинезонах, заправленных в шерстяные чулки, и в ботинках, покрыв головы непромокаемыми шлемами катерников, разведчики выстроились на причале. Провожать нас прибыл член Военного совета фронта контр-адмирал Николаев. Докладываю контр-адмиралу о готовности к посадке. Контр-адмирал медленно обходит строй разведчиков, старается в темноте разглядеть каждого и каждому жмёт руку. Голос его в ночной тиши звучит торжественно:
— В добрый путь, морские разведчики! Когда окажетесь там, на том берегу, — он поворачивает голову к морю, — то услышите гул канонады. Началось, друзья! Идёт великое наступление. А вы знаете, на какое дело идёте… Попутного вам ветра, дорогие товарищи!
Норд-вест гонит навстречу катеру крупную волну. Над головой собираются тучи. Они обложили всё небо, ещё больше сгущая мрак полярной ночи. Далеко впереди появляются и исчезают лучи прожекторов, обозначая землю. А берега не видно. Рассекая волны, катер идёт туда, где мечутся прожекторные лучи и откуда, пока едва слышно, доносится канонада.
В кромешной тьме ночи берега не видать. Катер замедляет ход, стопорит. Катерные матросы прыгают в ледяную воду и держат сходни, чтобы мы, разведчики, смогли сойти на берег посуху. Пожимаю руку капитану катера Борису Ляху.
— Хорошие у тебя ребята! — говорю я ему. — Поблагодари их.
Сбегаю по сходне и прыгаю на скользкие прибрежные камни. Наш путь на Крестовый начался.
В полночь штурмуем крутую сопку. Вырубаем ступени в граните скалы, взбираемся на вершину сопки и видим новые, ещё более крутые горы. Пересекаем засыпанную снегом равнину на вершине горы. Здесь опасно! Каждую минуту можно провалиться в невидимую под снегом расщелину. Приходится ползти по снегу. Здесь и отдыхаем, засыпавшись для маскировки снегом.
Радист Дмитрий Кажаев устанавливает связь со штабом. Нам сообщают, что хребет Муста-Тунтури очищен от неприятеля и пехотные части Карельского фронта вышли на дорогу к Петсамо. А мы всё ещё не дошли до Крестового! Командование требует ускорить движение.
Я приказал поднять людей. Рассказал об успехах наших войск, подбодрил уставших. И — снова в путь.
Смеркалось, когда впереди чёрной стеной навис над нами мыс Крестовый. Высоко забрались егеря со своими пушками! Оттуда им виден залив Петсамо и наш полуостров Рыбачий — всё простреливается стволами их дальнобойных орудий. Завтра в это время наши десантные катера начнут свой рейд в Лиинхамари мимо мыса Крестового. К этому времени он должен быть наш, хоть бы нам всем пришлось полечь здесь.
Бесшумно ползём меж больших и малых камней, подбираясь всё ближе к площадке мыса. И вдруг кто-то задел тонкую проволоку. Задребезжал один колокольчик, другой… В небо взметнулись серии разноцветных ракет, и слепящий глаза свет прижал нас к земле. Мы увидели прямо перед собой забор из колючей проволоки и вкопанный в землю барак за забором. И ещё мы заметили две пушки с задранными вверх стволами, которые медленно опускались в нашу сторону. Медлить было нельзя.
— Вперёд! — скомандовал я.
— Вперёд, североморцы! — подхватил мой клич замполит Иван Гузенков.
Скинули с себя стёганые куртки и кидаем их на колючую проволоку. Первым переваливает через колючку Павел Баринов. Высокий Гузенков с ходу перемахнул через проволоку, упал, отполз и тут же открыл огонь по дверям барака. А Иван Лысенков подбежал к железной крестовине, на которой висела проволока, нагнулся, сильным рывком поднял крестовину на плечи, поднялся во весь рост и, широко расставив ноги, крикнул:
— Вперёд, братва! Ныряй!
— Молодец, Лысенков!
Я проскочил в образовавшуюся под забором брешь.
Обгоняя меня, к бараку и пушкам, к блиндажам и землянкам бежали наши разведчики, гранатами и очередями из автоматов прокладывая себе путь.
…Стрельба затихла. К рассвету сопротивление последних очагов было подавлено. Первая батарея на вершине скалы была в наших руках. Но и мы понесли серьёзные потери. Пали смертью храбрых старшина Баринов и матрос Володя Фатькин, погиб комсорг Саша Манин, матрос Смирнов и наш доктор лейтенант Луппов. Было много раненых. Да, нелегко досталась нам эта батарея.
Немцы пытались отбить свою батарею. Высаживали свой десант и поднимались по нашему маршруту, неоднократно штурмуя высоту. Но мы держались. И мыс Крестовый молчал, когда мимо него курсом на Лиинхамари шли и шли наши катера с десантом. А вражеские батареи из самого Лиинхамари били наугад. А мыс Крестовый молчит! Ведь замки от вражеских орудий в наших руках!
Это придало нам силы.
— Ура! — поднялся во весь рост Гузенков, приветствуя заходящие в залив катера.
— У-рр-а! — прокатилось по гребню сопки.
И, уже не ожидая команды, разведчики ринулись в бой. Морально надломленные, объятые паническим страхом егеря дрогнули и, не выдержав нашего натиска, побежали к морю. Но бежать далеко некуда — море рядом. К утру бой шёл уже на узкой полоске побережья. Сопротивлялись только самые отчаянные гитлеровцы из гарнизона Крестового.
Пылали пожары в Лиинхамари, на подступах к которому уже находилась высаженная с катеров пехота. Шли бои на восточном берегу залива. Только на мысе Крестовом было тихо. Вторая батарея капитулировала, и пленных собирали в одно место.
Нам передали приказ генерал-майора Дубовцева: идти на помощь морской пехоте, штурмующей Лиинхамари.
Адмирал Головко распорядился оставить патрули на Крестовом для охраны наиболее важных объектов. Я попросил у адмирала разрешения вернуться на Крестовый для похорон наших погибших разведчиков.
— Отряд дрался геройски! — сказал адмирал. — Всех до единого представьте к награде. Не скупитесь! А вас мы представляем к званию Героя…
Впереди нас ждали новые боевые задания.
Немногое из книги воспоминаний дважды Героя Советского Союза Виктора Николаевича Леонова мы смогли представить в этой публикации. С разгромом фашистской Германии война для него не закончилась. Впереди ещё были бои на Тихом океане с самурайской Японией, где Леонов командовал отдельным разведотрядом Тихоокеанского флота, первым высадившимся на побережье Северной Кореи. После войны Виктор Николаевич окончил Каспийское высшее военно-морское училище, служил в центральном аппарате ВМФ. В 1956 году уволился в запас в звании капитана 2-го ранга. Скончался прославленный воин 7 октября 2003 года в Москве. Делами и трудами таких людей определилась наша победа.
Мозаика войны
СТАНИСЛАВ ЗОЛОТЦЕВ КАК ПОГИБ ГАВРЯ
Партизанские были
Гавря — так в нашем селе Крестки родные и односельчане звали при жизни младшего брата моего деда. А жизнь его оборвалась поздней осенью 1941 года.
