Просто летающая под потолком муха раздражающе громка жужжала, а запах перенесённых ей самой страданий так наполнил комнаты, что пришлось открыть нараспашку все окна, безжалостно выстуживая квартиру. И ощущение от пребывания в квартире кошки было немного странным. Не запах туалета конечно, на который плюются все, кто никогда не имел в доме это «простое в эксплуатации» животное. А именно ощущение присутствия. Так что, спохватившись длительной тишине и спокойствию утра, Милена обнаружила пропажу на самом высоком шкафу в доме.
Герань забилась в дальний угол и смотрела на хозяйку так, словно на её месте находиться страшный пришелец, с однозначным намерением слопать чудесную, наверняка такую вкусу-у-усную кисю. Учитывая, что с ней творилось всего несколько часов назад, винить кошку было не за что.
Чтобы достать ополоумевшее от страха животное со шкафа, Милене пришлось нести стул, с которым совсем недавно умудрилась подраться и уже с него тянуться за кошкой. Герань смотрела на неё далёкими от благодарности глазами. Она шипела и плевалась, пока Милена балансировала и матюкалась на стуле, но стоило ей утвердиться на шаткой конструкции, которую собой представлял этот стул, бывший, кажется, старше самого дома, как она страшно завыла, всем своим видом демонстрируя, что сотворит с собой нечто противоестественное, если чудище потянется к ней.
Чудище с ясной до звона головой и болящими мышцами во всех возможных и невозможных местах, не вняло такому доходчивому предупреждению и протянуло свои чёрные от пыли, (ибо ну кто вытирает пыль на шкафу?) руки в сторону животного. Кошка раскрыла глаза ещё больше, так, что Милена испугалась, как бы они не выпали нафиг, и не прекращая завывания, сиганула со шкафы прямо на пол, а оттуда в открытое окно.
Дерево за окном манило всех котов округи, и нередко там исполняли свои рулады дворовые кавалеры, страстно поглядывая на изводящуюся от тоски серую красавицу. Которую, в свою очередь, отгоняла от окна злая хозяйка, обещая, что если при прыжке к очередному ухажёру она не долетит и сломает себе лапы, то к ветеринару её никто не понесёт. Оказалось, что при правильной мотивации кошка способна не столько к длинным прыжкам, сколько к коротким полётам. И хватко уцепившись коготками за ветку, сноровисто, словно и не прожила все свои три года в квартире, спустилась вниз, исчезнув из поля зрения.
Милена проводила её ошарашенным взглядом, не успев даже испугаться, как следует. Словно во сне она начала спускать со стула и естественно навернулась, больно плюхнувшись копчиком прямо на пол. И уже там разревелась. Жалко было не столько сбежавшую кошку, доставшуюся от бабушки вместе с квартирой, сколько себя. Свою несчастливую жизнь, пережитый страх и боль, и ноющий копчик.
Размазывая по лицу слёзы, она поставила стул на место, закрыла распахнутые окна и легла на диван, укрывшись пледом, купленным по случаю в икее.
Проснулась только в третьем часу дня, с ясной головой, слипающимися глазами и подводящим желудком. Первым делом Милена обшарила холодильник, добыв уцелевшую с утра пачку пельменей, и высыпала все в большую кастрюлю. Поняв, что этого возможно не хватит, она прошуршала на полках и отрыв макарон, вывалила их к пельменям, посолила и добавила сушёной зелени и оставила вариться. Сама же тяжёлым взглядом обведя кухню и прикинув, что твориться в спальне отправилась закладывать постельное в машинку. И так-то заставить себя лечь на эту же постель было не просто, так ещё не хватало, чтобы бельё пахло кровью и мукой.
Снова оказавшись в ванной, Милена бросила изучающий взгляд в зеркало и остановилась, с ужасом глядя на своё отражение.
На самом деле она никогда не была толстой, а за счёт роста, всего двадцать сантиметров уступивших двухметровой отметке, всегда казалась ладной хоть и полной девушкой. Правду выдавали только весы, но их числа она никому не говорила. Теперь же из зеркала на неё смотрела заморенная глиста с выступающими рёбрами, благо под всё ещё не слишком маленькой грудью. Своим третьим размером Милена особенно гордилась и не хотела бы его потерять.
Глаза запали и казались почему-то особенно яркими в обрамлении окружающей их черноты. Короткие, по плечи русые волосы без расчёсывания и от частого мытья превратились из традиционного беспорядка в откровенные колтуны. От румянца на щеках не осталось и следа. И вообще выглядела она на удивление бледно и нездорово даже если забыть про откровенные признаки усталости и перенесённых страданий.
Плюнув на, и без того, постоянно расстраивающую её внешность, Милена закончила с уборкой и, съев массу из пельменей и макарон, не отказавшись так же и от бульона, завалилась в чистую постель. Эти сутки оказались какими-то слишком тяжёлыми.
Глава 2
Сегодня дождя не было, но небо за окном всё равно оставалось хмурым и тяжёлым, готовым в любую минуту извергнуть на землю потоки дождя.
– Милен, я чего-то по-прежнему не могу понять, с какого фига, ты решила забить на институт и провести все свободные дни в этом сарайчике без отопления.
Максим, Миленин однокурсник, был без сомнения прав. И на учёбу забивать не стоило, и тем более не стоило отправляться на дачный участок, где и был-то только однокомнатный домик, боле похожий на сарай, разве что утепленный нормально, да несколько гектаров одичавшего сада. Но, что ещё могла она сделать в подобной ситуации? Когда четыре дня назад с ней случилось нечто странное… нет просто странным это назвать довольно трудно, но как бы вы обозвали превращение обычной, в общем-то, девушки, в здоровенную зверюгу? Тем более что произошло это безо всякой на то причины или сколь-нибудь веских предпосылок. Впрочем, однозначно о предпосылках Милена ничего с уверенностью сказать не могла. Кто знает? Возможно её двоюродный прадедушка по маминой линии был знатным оборотнем, которого боялись все окрестные сёла, но с той разрухой что творилась в стране какие-то пару десятилетий назад уже невозможно было найти даже прямых предков, не говоря уже об отдалённых. Так что всё, что оставалось Милене это искать причины произошедшего в собственной жизни. А их-то она как раз и не видела. Её не кусала никакая собака, ни привитая, ни бешеная. Она не глотала непроверенных препаратов, и не участвовала ни в каких исследованиях, даже социологических. В общем, на первый взгляд не было причин отличающих её от любого другого человека в городе. Но произошло это почему-то именно с ней, что в двойне обидно. Да и чего там говорить, откровенно страшно.
За пришедшие четыре дня Милена только и делала, что спала, да отъедалась. На улицу выбиралась только пару раз – пополнить продовольственные запасы. Ну, и на всякий случай развесить объявления о пропавшей кошке. Оставался мизерный шанс, что паршивку сумеют-таки изловить, хотя бы и за вознаграждение.
Сейчас она уже не напоминала жертву голодовки, но всё равно до своих прежних форм не дотягивала. Однако чернота вокруг глаз ушла, а на щеках появился здоровый румянец, и Милена решилась показаться на глаза знакомому, который увидев её, всё равно поинтересовался чудодейственной диетой. Милена с чистой совестью наклеветала на салат из ближайшего продуктового, которым раньше действительно частенько травилась.
– Ты знаешь, – она смущённо улыбнулась. – Сама не пойму, захотелось вдруг вот и всё. Отдохнуть от инста, расслабиться. А то учёба эта – достала уже. Да и, кажется, у меня намечается осенняя депрессия. Надо же как-то лечиться, а то и на людей скоро бросаться начну. Ты же знаешь, что я не очень социальный человек, а начало учебного года далось мне особенно тяжко.
Макс хмыкнул неопределённо, и понимающе кивнул. Администрация развила с начала года бурную деятельность направленную на развитие социальной жизни института. И так как пятым курсам с их дипломами было не до того, а четвёртые бились в преддипломном волнении и поголовно работали где-то на полставки, так что им было не до институтской жизни. Логично, что основной удар пришёлся на третьекурсников.
– Когда людям надо бороться с депрессией они заваливаются в клубы и общаются с джином и тоником, специально для тебя могу подогнать ром. А полезность свежего воздуха сильно преувеличена.
Максим был неплохим парнем, с которым Милена скорешилась на ниве фантастической литературы и онлайновых игр. Они частенько обменивались книгами, так что половина Максовой литературы поселилась в Милененой квартире, а её соответственно перекочевала к нему. И теперь ни один даже под дулом пистолета не мог вспомнить какая из семисот лежащих дома книг является именно его собственностью и по умолчанию библиотека стала обшей. При этом Максим умудрялся постоянно расставаться со своей девушкой и приходил плакаться к Милене, под неодобрительным взглядом напиваясь пивом и жалуясь на жизнь. Первые три раза Милена даже искренне сочувствовала несчастному влюблённому, пока не поняла, что «расставаться навсегда» они могут по два, три раза за полгода, а потом опять сходятся. Так что вскоре дружеская поддержка ограничилась предоставлением своей кухни для распития спиртных напитков, да язвительных комментариях для поддержания боевого дух товарища. При этом они отлично работали над учебными заданиями, на пару зазубривая весь материал или делясь шпорами на контрольных. Помнится, в своё время его способность создать оригинальную шпору Милену искренне восхитила. Максим был человеком компанейским и, не смотря на многие выверты своей личности удивительно добрым. Поэтому, когда ей потребовался транспорт для того, чтобы уехать из города, и она позвонила Максу, тот без промедления согласился.
