Благо, с новым своим зрением Милена и в этой, для обычного человека непроглядной, темноте ориентировалась весьма неплохо и минут через пять блужданий по мокрому, насквозь продуваемому саду, ей посчастливилось набрести на недавно обломившуюся ветку, довольно влажную, но благо, ничуть не трухлявую. Размером едва ли не с пол дерева, старой яблони, с которой она видимо и отпала. Так проблема топлива была с успехом решена.
Где-то через полтора часа старательных попыток разжечь печку, это наконец-то получилось, чему Милена искренне поразилась. И с чувством выполненного долга она, всё-таки завалилась спать. Правда, несмотря на физическую, да и эмоциональную усталость заснуть на новом месте сразу не получилось. Милена против воли вглядывалась в темноту, вслушивалась в ночные шорохи, всё больше проникаясь мыслью, что мыши всё-таки живут в её шкафу… когда же она услышала лёгкий писк и частый звук перебираемых по полу лапок, то и вовсе уверилась в собственных подозрениях. Правда надо заметить, что за всю ночь ни одна, даже самая наглая мышь не рискнула подойти к спящей девушке. То ли из-за того, что ещё не привыкли к людям, то ли оттого, что чувствовали в ней зверя. Хотя Милене казалось, что на счёт последнего она себе бессовестно льстит. Но по большому счёту эта ночь прошла спокойно.
Утро началось возмутительно рано… чисто городской житель, каким и была Милена, привык просыпаться часам к одиннадцати, а то и к двум часам дня, если только не ставить будильник, но на природе такая схема просто не работала.
Чуть стало светать, как за окном запорхали, принявшись пересвистываться птицы, зашебуршались «домашние» мыши, и сама девушка, открыв глаза, поняла, что спать ей совсем не хочется. Несмотря на накопленную за вчерашний день усталость, за ночь, кстати, не прошедшую до конца, сон ушёл от неё безвозвратно.
Ну что же, – подумала Милена. – Похоже, моё звериное «я» настроено поработать сегодня.
И тут же спохватилась, что мысль эта слишком уж злорадна, будто бы она отделяет себя от этого зверя. Но Милена, точно знала, что даже после изменения она остаётся собой. А издеваться над самой собой попахивает мазохизмом.
Посмеявшись над этой мыслью она, встала и принялась собираться. Уже застегнув куртку, Милена вдруг, осознала, что, хотя одета даже легче обычного ей всё равно жарко.
Заинтересовавшись, она расстегнула молнию и, достав аптечку, нашла и поставила себе градусник. Присев на заправленную кровать и принялась ждать. Спустя пять минут, которые Милена, для чистоты эксперимента, добросовестно отсчитала по часам, она, уже догадываясь, что увидит, достала термометр. И лишь удовлетворённо хмыкнула, когда на столбике отобразилась температура тридцать восемь и три градуса. Наверное, стоило заволноваться, но Милена, логично рассудила, что чувствует себя более чем неплохо и, следовательно, теперь такая температура не является для неё более не нормальной. Куртку, правда, всё же решила накинуть, но застёгиваться не стала.
Выйдя, на улицу, она первым делом принялась чистить дорожку, ведущую от дома к калитке. Вернее не саму дорожку, которая за давностью лет давно поросла сейчас пожухшей уже травой, а то место, где, по мнению студентки, она должна была располагаться. Потом, вдохновлённая видом очищенного участка она прошлась с граблями по всему саду, попутно собирая различные ветки, сучки, опавшие с одичавших уже деревьев плоды и даже, одно небольшое, поваленное видимо грозой, деревце. То, что можно было в будущем использовать, как топливо, Милена отнесла к домику, сложив около входной двери, чтобы потом не ходить далеко, а всякий мелкий мусор высыпала в компостную яму, выкопанную ещё на заре строительства.
Когда с делами по благоустройству было покончено, Милена пошла готовить из привезённых продуктов что-то отдалённо напоминающее нормальный обед. Не то чтобы она не умела нормально готовить, просто из консервов не так-то просто сделать сколь-нибудь нормальное блюдо.
Свой график Милена распланировала заранее, отведя на нужды подготовки места проживания времени ровно до обеда. После, как раз должны были начаться «эксперименты»… вот их-то Милена и боялась больше всего. Потому-то в течение этого дня старательно пыталась не вспоминать о них. Но по мере того, как подходило время «Хэ», сознание всё упорней возвращалось к насущной проблеме. Под конец, Милена даже усомнилась, стоит ли есть так старательно приготовленную пищу, или может подождать? Почему-то отчётливо вспомнилось, как после ночных событий она начисто вымела холодильник, да и потом никак не могла насытиться довольно долгое время. Стоило ненадолго притупить чувство голода, как потом оно накатывало по новой, хорошо, хоть с каждым разом слабее, чем в предыдущий.
Подумав об этом, Милена пришла к выводу, что еду лучше оставить про запас, а сейчас заняться тем, зачем она собственно и приехала в эту глушь. Глубоко вздохнув, она крепко зажмурилась и, просчитав про себя до десяти, резко выдохнула. Кто-то, кажется, говорил ей, что это способствует успокоению. Ну не то чтобы Милене это действительно помогло…
Она грустно вздохнула, подбросила дров в печку и принялась раздеваться. Оставшись полностью обнажённой, она опустилась на пол, на привезённый коврик. И тут же мысленно похвалила себя за предусмотрительность. Милена постаралась вспомнить всё, что когда-либо слышала, читала и представляла себе про оборотней. На самом деле она не сомневалась, что у неё получиться обратиться, просто это было очень страшно. Она снова постаралась успокоиться, может даже немного отвлечься от мыслей о происходящем, и на этот раз, у неё, кажется, немного получилось.
Милена пыталась привести своё сознание к состоянию впадения в транс. В своё время она уже пробовала заниматься медитацией, но тогда у неё не очень-то получилось. Однако в прошлом, у неё не было чёткого представления, чего она хотела бы добиться своими действиями. Сейчас же, отчётливо понимая, что она хочет получить в результате, сосредоточиться оказалось намного проще. Она пыталась представить себя в звериной шкуре. Увидеть мир глазами хищника. Услышать обострившимся обонянием миллионы различных оттенков запахов. Снова испытать щемящие чувство дикой силы, пьянящее, сводящее с ума, пробивающееся сквозь усталость преобразования. Она вспоминала уже пережитое однажды.
Милена ощутила, как волоски по всему телу приподнимаются, кожный покров стремительно покрывается мурашками и холодеет, а внутри нарастает жар. Как будто всё тепло тела кто-то собрал в одной точке и, когда там образовался костёр, принялся раздувать его до настоящего пожара, по-прежнему сжатого в маленький раскалённый шар.
И вот, когда казалось, что терпеть этот жар стало невозможно, он полыхнул и начал стремительно разливаться по всему телу, неся за собой волну изменения. Милена вскрикнула, резко запрокидывая голову и глядя широко раскрытыми глазами в пустоту. Зрачок, заполнил собой всю пожелтевшую радужку. Щёки стали мокрыми от слёз. И началось превращение.
На этот раз всё происходило быстрее… но не менее болезненно. Кроме первого судорожного крика из её сжавшегося от судороги горла не вырвалось более не звука и уже через пятнадцать минут на полу домика лежало уже знакомое существо внешне похожее на рысь. Превращение длилось всего четверть часа, четверть часа ставшие для неё адом.
Зверь, захрипел, пытаясь подняться. Упал. Замотал лобастой башкой и, раздражённо зарычав, резко рванулся вверх, подняв-таки своё тело в вертикальное положение. Милену слегка повело, но она всё же смогла устоять на лапах. Заняв устойчивое положение, оборотень глухо застонала от пережитой боли. Постояв какое-то время без движения, она глубоко вздохнула и, для профилактики оглядев своё новое тело, тяжёлой походкой подошла к двери. И замерла в недоумении. Мышиный шорох и писк преследовавшей её весь день сейчас исчез. На морде зверя отобразился оскал, демонстрирующий неслабые клыки. Если бы речь шла о человеке, то можно было бы сказать, что она злорадно улыбнулась.
Стоило Милене выйти на улицу, и она тут же остановилась «оглушённая» лавиной звуков и запахов. На природе постоянно слышаться какие-то звуки и даже осенью полно различных ароматов. Для того, кто из человеческого восприятия переместился в звериное – это стало большим шоком, перевернув всё его представление о мире. Возможно, Милена этого ещё не осознала, но каждое такое маленькое открытие разбивало её разум. Разбивало и создавало заново, внося маленькое, но существенное изменение в её личность. Пока она стояла на пороге, пока она крадучись делала первые шаги, пока замирала, удивлённая необычностью происходящего, пока она радостно сорвавшись с места, неслась вперёд со скоростью, с трудом различимой для человеческого глаза и даже не понимая этого. Каждое событие влияло на неё, не убивая её сознание, но изменяя и деформируя во что-то новое, и, пока ещё, совсем не привычное. Она ещё не знала об этом, но этот бег, купание в ледяной речке, не чувствуя холода, лазанье по деревьям со скоростью и сноровкой белки, и жажда кровавой охоты, когда она встала на след зайца и его кровь у неё во рту. Всё это, останется в её памяти навсегда.
